— Я же говорил, наш старикан победит, — хохотнул Лязгун. — Ловко он их. Пять минут, я засекал.
— Слабаки, — вздохнул Слон. — Что-то мне не по себе рядом с дедом становится.
— Никита, давай я Пантелеича к себе в отряд возьму, — предложил Донской, впечатленный быстрым разгромом рекрутов. — Лихо он вояк укатал!
— Только не говори об этом при них, — попросил Никита, сдерживая улыбку. — Обидятся — разорвут контракт.
— Не обидятся, если есть профессиональная гордость, — уверенно ответил Глеб, разглядывая идущих к полигону незадачливых волхвов. — Еще сильнее захотят повысить свой ранг.
Рациональное зерно в словах Глеба было, да Никита и не спорил особо. Разрастающийся клан требовал серьезной защиты, а одним стрелковым оружием войну не выиграть. Мир, установленный между аристократическими родами, мог в любой момент пойти вразнос. Если у императора в самом деле появились проблемы — следовало готовиться к неспокойным временам. Терять боевых волхвов из-за каких-то обид и недопониманий в планах Никиты не стояло.
Он оглядел сконфуженных рекрутов и сказал:
— Я готов подписать с вами контракт на пять лет с последующим продлением, если изъявите желание.
— После того, как нас макнули в грязь? — усмехнулся Немец, слегка потерявший свой «германский» лоск.
— С кем не бывает, — пожал плечами Никита. — Фрол Пантелеевич еще в прошлом веке пуштунов гонял по вилаятам. Такому спецу незазорно проиграть. Думаю, он согласится передать вам немного своего опыта.
На старика все трое посмотрели с нескрываемым уважением.
— Иллюзия была великолепной, — признался Лозовой. — Почту за честь быть вашим учеником, мастер!
— Присоединяюсь к просьбе, — не отстал от него Ортенберг.
Зубр остался верен себе. Он засопел и только кивнул. Дед Фрол буркнул:
— Согласится… Куда я денусь? Этих обормотов еще учить и учить. Слабы супротив старой школы!
— Отлично, — Никита энергично потер уши. Солнышко хоть и стало пригревать, но морозный воздух ощутимо дул поверху. — Глеб, дай свою машину людям. Поедем в «Гнездо» контракты подписывать. Потом они вернутся в поселок. Как насчет жилья? Претензий нет?
— Все нормально, — ответил Лозовой. — Жилье хорошее, можно семьи сюда звать.
Возросшая до трех машин колонна рванула по дороге к «Гнезду». Никита, наконец, поинтересовался у старика:
— Что скажешь, Фрол Пантелеевич, насчет бойцов?
— Слабаками не назову, — проворчал Учитель. — Тут фактор неожиданности сыграл свою роль. Они даже не предполагали, что я им такой фокус с раздвоением подкину. Сразу видно, что подобные техники в современных реалиях перестали отрабатывать, или не уделяют им большого внимания. А зря. Если волхв не умеет строить иллюзорные техники, считай, наполовину проиграл.
— Но ведь это Дар, — возразил Никита.
— И без Дара можно освоить необходимый минимум, — возразил дед Фрол. — Этого достаточно для обнаружения подобных магем. Смоги этот белобрысый чухонец и рыжеусый распознать иллюзию — не провел бы их как мальчишек. А вот… Зубр, да? Почуял, стервец, неладное.
— У него есть задатки сенсорика, — кивнул Никита. — Я тоже заметил его нестандартное поведение во время боя.
— Угу, точно. Чувствительность у него хорошая, — сжал свою трость Фрол. — Попробую развить ее до нужных кондиций.
— Согласен еще и взрослых мужиков учить? — Никита рассмеялся. — Ты нанес им чувствительный удар.
— Злее будут, — с убеждением проворчал старик. — А куда я денусь? Конечно, буду делиться своими секретами. Это же для твоей семьи нужно. Пару раз в неделю, думаю, смогу в «Родники» ездить.
— За это спасибо, Фрол Пантелеевич, — Никита легонько сжал плечо старого волхва. — Ты меня очень выручил.
Глава 3
Резиденция ЕИВ, ноябрь 2015 года
— Даниил Алексеевич, граф! — сидящий в кресле император развел руки в стороны, словно хотел обнять появившегося на огромной остекленной террасе мужчину в элегантном двубортном пальто и в кепке-восьмиуголке коричневого цвета. В руке Апраксин — а это был именно председатель Дуэльной Комиссии — держал свою неизменную трость с навершием из ограненного вулканического минерала. — Заждался я вас, заждался!
— Простите меня, государь, — с легким наклоном головы граф признал свое упущение, пусть и пришел вовремя. Возможно, у императора часы намеренно выставлены на пару-тройку минут вперед, чтобы подчиненные не расслаблялись. Это не повод для оправданий. — Годы не те, чтобы вприпрыжку бегать. Автомобили во внутренний двор резиденции не запускают, увы.
Александр Михайлович, смеясь, отмахнулся. Он мало кому прощал подобные выпады. Апраксин был из тех, кто всю жизнь посвятил служению государственному строю, которого придерживались все императоры из Дома Меньшиковых. Почему бы и не потрафить старику?
— Я хотел прогуляться по парку, — император откинул с колен теплый шерстяной плед и легко поднялся на ноги. — Не угодно ли присоединиться? В последнее время мне приходится вести беседы на свежем воздухе. Чудная погода, нужно ловить моменты обыкновенного счастья.
— К вашим услугам, государь, — Апраксин внимательно поглядел на Меньшикова. Намеренно ли он уходит от беседы в стенах дома? Если так, то разговор предстоит серьезный. — Погода и в самом деле балует. И магия очень сильно давит на аурный щит.
Император снова рассмеялся и отточенными движениями пальцев застегнул пуговицы теплой куртки на гагачьем меху, которую ему поднес один из молчаливых телохранителей. На голову Алексей Михайлович надел кепку с меховыми клапанами. Правда, сам вид государя графу не понравился. Щеки покрывал неестественный румянец, как будто изнутри человека сжигал жар. Странно, по активности Меньшикова и не скажешь, что в организме неполадки.
— Наконец-то погодники сработали идеально, — пояснил император, неторопливо спускаясь по лестнице на улицу. — Замечательный день, тихо, ветра нет. «Люблю я тихое природы увяданье». Осень — маленькая смерть. Не находите, граф, в этих словах суровую правду?
— Зачем сейчас рассуждать о смерти? — глубоко пряча озадаченность неожиданным началом беседы, спросил Апраксин. — Когда она коснется нас своей ледяной дланью, тогда и будем думать о вечном.
Император первым свернул за угол террасы и зашагал по чисто подметенной дорожке. Даниил Алексеевич пристроился рядом, мерно постукивая кончиком трости по ребристым плиткам. Заводить разговор, ради которого он добивался аудиенции, не следовало торопиться. Государь хотел выплеснуть свои мысли надежному человеку, будучи абсолютно уверенный в том, что его правильно поняли.
— Сожалею, Даниил Алексеевич, что так долго заставил вас ждать, — начало было неожиданным. — Понимаю вашу обеспокоенность, высказанную в письменном виде. Но не было времени уделить этой теме должного внимания.
— Вам не о чем сожалеть, Ваше Величество, — возразил Апраксин. — Воля ваша — закон. Ничего страшного не произошло. Я по мере сил старался угомонить горячих отпрысков столичных дворян внушением и демонстрацией своей воли. Надеюсь, получилось.
— Тогда говорите, — благодушно произнес Меньшиков, разглядывая плитку под ногами, — ради чего вы здесь.
— Собственно, только из-за той дуэли между Назаровым и Шереметевым. Мне кажется, нарастает напряжение между этими семьями, и довольно сильное. Если сам Глава Рода — князь Василий Юрьевич — способен найти общий язык с Никитой Анатольевичем, то его сын вступает на опасную тропку конфронтации. И наш долг не дать ему выйти на широкую дорогу. Спесь, амбиции, неверно понятые политические конъюнктуры — вот что я разглядел в дуэли.
— Можете не таить свои мысли, Даниил Алексеевич, — подбодрил замолчавшего графа император. — Говорите все, что думаете по этим… конъюнктурам.
— Я считаю, что в столице затевается политический переворот, — твердо ответил Апраксин. — Но прежде всего кто-то хочет вычистить поле перед новой посадкой.
— И вам стало понятно про это только из-за одной дуэли? — заинтересованно глянул на графа Меньшиков.
