Старик почему-то виновато на меня покосился.
— Да. Это тот самый зверь, который не послушался даже меня.
— А кольцо? — возбужденно раздула ноздри девушка. — Ари не могут носить украшения. Но тогда где оно? Адан отдал его тебе, да?!
— Ана…
— Отдай! — внезапно потребовала она. — Я его сберегу для Адана!
— Тебе никто и ничего не обещал, — попытался отвертеться аму Нарин. — И мы с тобой на эту тему уже говорили: не надо торопить события, твое время еще придет. И необязательно оно будет связано именно с Аданом.
Но девчонка даже слушать ничего не захотела и, топнув ногой, сердито выдала:
— Я сама решу, с кем связать свою судьбу! Кольцо Адана должно быть у меня! Отдай! Он никому больше его бы не доверил!
Ник с Ланкой выразительно переглянулись, а я опустила глаза, медленно раскрыла ладонь и с сомнением уставилась на смирно лежащий на руке перстень. Тот самый, золотой, поразительно широкий и с затейливой гравировкой. В первый раз мрон продемонстрировал его еще в лагере. Я тогда подумала: какое неудобное кольцо. Слишком широкое, слишком толстое, наверняка в кожу краями впивается, если посильнее сжать кулак. Потом, если честно, не присматривалась, поэтому не помню, носил он его или нет. А вот сегодня…
Кольцо, загадочно блеснув на солнце, мгновенно притянуло к себе все без исключения взгляды. Ник при виде него как-то хитро прищурился. Ланка озадаченно поскребла затылок. Нэла Арти грустно улыбнулась. Аму Нарин вздохнул еще тяжелее. Тогда как Ана… Ана внезапно побледнела, ее глаза, наоборот, потемнели, расширились, а с губ против воли сорвался горестный стон:
— Нет!
Она вскинула голову и уставилась на меня с таким выражением, что мне отчего-то стало неуютно. Была в ее взгляде и обида, и боль, и целая гамма чувств, какая только может возникнуть у разочаровавшейся в своих надеждах женщины.
— Вот оно как, — помертвевшим голосом уронила она, глядя мне в глаза. — Значит, он уже выбрал.
— Ур-р! — предупреждающе заворчала Злюка.
— Да, — совсем сникла Ана. — Я поняла: выбор был твоим. Ему оставалось только его принять, и он, судя по всему, только что это сделал.
Она постояла, горестно прикрыв глаза. Помолчала, время от времени хлюпая носом. А затем гордо вскинула подбородок и, с трудом сдерживая набегающие слезы, подчеркнуто спокойным шагом поднялась обратно на крыльцо. Однако у самой двери все-таки не выдержала — обернулась и, кинув в мою сторону еще один долгий взгляд, тихо добавила:
— Береги его, сестра. Он еще очень неопытный вожак. Если останется со стаей один на один, то умрет, и ты никогда себе этого не простишь. Так же, как не прощу и я.
С этими словами Ана тихонько скользнула в дом и так же тихо прикрыла за собой дверь. А я, убрав чужой перстень в карман, вопросительно обернулась к аму Нарину, после чего ему ничего не оставалось, как обреченно кивнуть:
— Идемте, эрты. Нужно поговорить. И после этого, я надеюсь, вы начнете осознавать, во что ввязались.
* * *
— То, что вы сегодня увидели, не должно выйти за пределы города, — устало произнес аму Нарин, когда мы поднялись в дом и устроились в просторной столовой. Кроме нас, если верить «прозрению», в здании осталось всего несколько женщин и трое малолетних детей в дальних покоях. — Формально запретить я вам ничего не могу. Вы все же подданные империи, а не полноправные жители Норна. И тем не менее я вынужден просить вас хранить молчание. Особенно в той его части, что касается нашего нового вожака.
— Почему он решил уйти вместо вас? — первой рискнула задать вопрос Ланка.
— Потому что держать в узде такую большую стаю — это огромная нагрузка. Магия ведьм одарила некоторых из нас этим даром, но разделила ответственность на три сильнейших рода. И это было мудро. Более того, жизненно необходимо. Почему? Очень просто. Скажите, эрта, сколько сил вы тратите на поддержание заклинаний? — обратился ко мне старый мрон.
Под его пронизывающим взглядом я непроизвольно поежилась.
— Вы имеете в виду простые заклинания или нечто более серьезное?
— У вас на левой руке находится необычное украшение, — не моргнув глазом, сообщил аму Нарин. — А внутри него скрывается еще более необычный обитатель. Кстати, он может уже не прятаться — мужчинам моего рода его защита не помеха.
— Ну и пожалуйста, — негромко фыркнул Норр, материализуясь над столом в виде темного облачка. — Я всего лишь не хотел нагнетать обстановку. А то вы, нелюди, бываете нервными, да еще и, по слухам, склонны принимать поспешные решения…
Старик остро на него взглянул.
— Поспешные решения мы перестали принимать примерно тысячу лет назад.
— Мда? — скептически хмыкнул призрак. — Похвально. Жаль только, что вы додумались до этого, лишь когда изменить стало ничего нельзя.
— Ты знаешь? — быстро спросил мрон, игнорируя наши недоумевающие взгляды.
Норр кивнул.
— Мы успели пообщаться с Вильгельмом.
— Значит, того… второго… ты тоже видел? — обронил еще более непонятную фразу старик.
— Ты, похоже, тоже. Поэтому и не переживаешь по поводу моего появления.
Аму Нарин, все еще пребывая в своих мыслях, замедленно кивнул.
— Некоторое время назад Вестник изволил нас навестить, и мы, можно сказать, пообщались, несмотря на прежние… хм… разногласия. Тогда же он дал нам исчерпывающую информацию насчет барьера. И вот с тех пор мы не подпускаем к нему жрецов ближе и дольше необходимого.
— Все верно: барьер признает только ведьмину кровь.
— Да. Но лишь в том случае, если она будет отдана добровольно. А мы, к сожалению, когда-то пролили ее насильно, и это навсегда закрыло смертным дорогу на ту сторону.
— Что на этот счет говорит сам Вильгельм?
— За тысячу лет барьер не открылся даже для него.
— Но он знает решение? — настойчиво переспросил Норр.
— Да, — спокойно кивнул аму Нарин и обвел нас троих выразительным взглядом. — Он считает, что ключ к проклятию — вы трое. Почему? Думаю, тут и так все прозрачно… Так вот, что касается заклинаний, — так же внезапно вернулся он к прерванной теме и снова быстро глянул в мою сторону. — Полагаю, эрта Корно хорошо знает, сколько усилий нужно приложить, чтобы взять под контроль какой-либо артефакт. Но артефакт, каким бы могущественным ни был, это всего лишь предмет. У него нет собственной воли, он не испытывает страха, злости и, пока есть подпитка, будет исправно выполнять приказы. С людьми… а уж тем более с оборотнями… все намного сложнее.
— Мастер Миррт контролирует их всех? — тихонько спросила я, машинально поглаживая присмиревшую кошку. Как ни странно, но ее присутствие меня успокаивало. Заставляло отвлечься от гнетущих мыслей и связанных с мастером Мирртом тревог. После его ухода сердце до сих пор было не на месте. Но мне очень хотелось думать… пусть даже и необоснованно… что пока спокойна химера, за ее хозяина тоже можно не волноваться.
— Это не контроль, — качнул головой старик. — Он сейчас — главная связующая сила стаи. Ее мысли роятся у него в голове. Он видит мир глазами сотен своих собратьев. Тех, что остались на земле. Тех, кто сражается рядом с ним в подземельях. И даже тех, кто остался в воздухе. Он слышит все, что слышат они. Осязает одновременно тысячи запахов. Совершает тысячи движений. Сражается. Отступает. Снова нападает. Он слышит биение множества сердец. Мои собратья для него — это дополнительные лапы, зубы, когти. Он ощущает их как себя самого и сражается с нежитью так, словно стая — это и есть он.
— Но тогда, наверное, он ощущает и их эмоции? Злость, страх…
— Совершенно верно, — ровно отозвался мрон. — Сейчас Адан чувствует все — их раны, их боль. Особенно смерть. И должен суметь пережить каждую из них, если хочет уцелеть сам.
— Но это невозможно, — вдруг нахмурился Ник. — Ни одному человеку не вынести такую нагрузку!
— У каждого вожака свой предел возможностей. Когда-то я мог водить за собой стаю в сто голов. Отец Адана однажды смог взять на себя на полсотни химер больше. Тогда как Адан… предела его возможностей не знает никто. Просто потому, что сегодня он встал во главе стаи в первый раз.
