лет, — ответил Варт.
***
— Если тебе станет скучно, — заявил мальчик через час или около того, — я могу спеть для тебя. Тогда ты не будешь скучать. Или, по крайней мере, не будешь жаловаться на скуку.
— Попробуй. Уверена, ты отлично поешь.
На гладких юношеских щеках вспыхнул румянец.
— Хм... Правда?
— Мне бы хотелось послушать твои песни.
Удовлетворенный мальчонка прочистил горло и затянул "Свадьба моей Марьон". У него был тонкий тенор. Не сильный, но довольно приятный, хотя тряска заставляла голос дрожать. Даже Изумруд не могла обвинить его в искажении ритма или ударений. Вероятно, он тоже был человеком времени. Как и она сама. Когда мальчик добрался до хоровой части, женщина присоединилась. Он стрельнул веселой улыбкой и перешел к контрапунктам и сложным трелям.
Варт был хорошим спутником. Его находчивость, дерзкий юмор и кипящая энергия показывали, что его доминирующим элементом был воздух. Уверенность мальчишки в себе озадачивала её. Вероятно, часть его нрава была связана с его подростковым возрастом, хотя у Изумруд было мало опыта в оценке подобных вещей. Люди воздуха, как правило, хвастались своими успехами и жаловались на неудачи, но Варт, казалось, был наполнен собственным миром. Он болтал, но не о себе. Он был очень осторожен, двигаясь через город. Но не испытывал неуверенности. Связка земли и времени делали Изумруд упорной и терпеливой, но воздух и время обычно придавали человеку нетерпеливость и ветреность. Но он казался слишком расслабленным, чтобы соответствовать подобному эталону. Хотя у неё будет несколько дней, чтобы изучить его. Так он соизволил ей объяснить, когда они закончили песню про Марьон.
— Винсент поручил мне доставить в Вэил шкуры и забрать их соленую рыбу. Фу! Если думаешь, что чеснок — это плохо, тебе стоит попробовать посидеть на вот этом вот, да под жарким солнцем. Я выкинул рыбу в Андридже и забрал чеснок. Он сказал мне остановиться в Окендауне и посмотреть, не нужны ли им услуги... Знаю, у них все руки заняты из-за Войны Монстров. Нас с Саксоном даже бесплатно накормили. А теперь мы направляемся в Варглорьюс...
Как бы не была она возмущена тем, что он считает её обузой, рассказ мальчишки был правдоподобен. Она знала, что герцогству Истфар принадлежат десятки владений, разбросанных по всему Шивиалю. Герцогство имело свою собственную линию поставок, чтобы перевозить продукцию от одного поместья к другому или передавать её на продажу. Варт планировал оказаться рядом с Новой Рощей в ближайшие четыре дня.
— Кто же получил плату за мой проезд? Ты или герцог?
— Мы с Саксоном съели её, — мальчишка явно не врал, но и всей правды, разумеется, тоже не говорил. — Как и следовало ожидать, я съел больше, чем он. Кроме того, герцог умер. Старый герцог. Его сын помер раньше отца. Внук состоит оруженосцем при дворе. И если Добрый Король Амброз привьет этому щенку немного манер, он куда лучше меня.
— Я в этом не сомневалась.
Мальчик ухмыльнулся.
— Время покажет.
Скромность не относилась к достоинствам Варта.
— Итак, мне предстоит прыгать на кочках четыре дня? И кто защитит меня от разбойников и грабителей?
— И сколько же разбойников ты себе напредставляла?
— Достаточно трех.
На самом деле, могло хватить и одного.
Варт усмехнулся.
— Если их будет больше трех, я сбегаю за помощью. Но если только три — пожалуй, убью их сам.
Порывшись за спиной, он выудил из-под скамьи меч. Тот был ржавым и зазубренным, словно пила. Острие было сломано, но оружие было настоящим. Женщина даже удивилась, что у мальчишки хватило сил взмахнуть им.
— Прошу! Прекрати махать этой штуковиной! Я бы предпочла, чтобы ты вовсе убрал её прочь. Пока не убил меня или лошадь!
— Ты мне не доверяешь! — проныл мальчик, но послушно спрятал меч подальше от глаз.
Она стала немного доверять его действиям. Но, разумеется, не станет доверять свою жизнь его клинку. Пусть проживет лет десять, и тогда, быть может, он станет опытным бойцом. Воздух и время были отличными элементами для танцовщиц, а потому они способны сделать из мужчины хорошего фехтовальщика.
***
Они добрались до широкой, грязной реки, которую пересекли на пароме. Хотя, по правде говоря, это был всего лишь плот из мокрых веток. Изумруд была рада вновь спуститься на землю и побродить вокруг, чтобы ослабить боль. Лодочник оказался седым угрюмым человеком. Его работа заключалась, казалось, только в швартовке плота, отплытии от причала и сборе платы за проезд. Настоящую работу делал мальчик, стоящий на дальнем берегу. Он вел осла, который тянул лебедку. Лебедка натягивала цепи, а они тащили паром.
— Я направляюсь в Валглориос, — сказал Варт. — На Три Дороги — это налево?
Паромщик сплюнул за борт, а затем внимательно вгляделся в воду, словно изучая, что же случилось с его слюной. После этого, он изволил проворчать:
— Нет. Эта дорога приведет вас в Фарнхейм и Фирнис. Идите на юг.
— Юг. Спасибо.
— Думаешь, теперь мы нашли дорогу? — спросила Изумруд.
***
— Видишь, какой плоский пейзаж вокруг? — спросил он. — Мы в Истфаре. Самом плоском графстве Шивиаля. И самом законопослушном. Винсент постоянно заглядывает через плечо местному шерифу. Так что никаких разбойников! — мальчишка глянул на Изумруд, чтобы проверить, удалось ли её убедить. — Кроме того, ну кому понадобятся две бочки чеснока?
— Тяжеловато будет скрыть подобное преступление, — согласилась она. — Ты говоришь, что здесь ни воровства, ни убийств?
Девушка видела толпы крестьян, работающих на полях вилами и косами. Их женщины шли следом, скашивая серпами то, что пропустили мужья. Она видела стада овец, коз и прочего рогатого скота, а также лошадей. Но даже среди этого бедного пейзажа не видно было ни единого дома, так как все деревни и хозяйства скрывались за высокими стенами. Так было ей сказано.
— Ах. Я имел в виду, что здесь это случается не так часто. Помни, что мы неподалеку от моря. Болота, солончаки и холодный серый туман. Где море — там Баэлсы. Разбой и рабство. Они скользят вверх по ручьям на своих похожих на драконов кораблях. Даже Винсент почти ничего не смог с ними поделать.
— Кто этот Винсент, о котором ты так часто упоминаешь?
— Сир Винсент. Он бесчисленное число лет состоял Клинком при Пятом Герцоге. Вы знаете, как тяжело переносит Клинок смерть своего подопечного, но он пережил эту бурю. Старик назвал его
