Вот только место не престижное, находится посреди тайги, отопление печное, вода из скважины или колодца, канализация, пожалуйста, выгребная яма. Да и земли там с гулькин нос и вообще не возделанная. Стоял домик среди берёзок, да забор, выкрашенный зелёной краской, начинался в трёх шагах от забора.
- Но домик-то хороший, - объясняла я в бывшем своём управлении. - Каменный фундамент, полы залитые, стены в два кирпича и деревом с двух сторон обшитые. Крыша под железом стоит.
- Антонина Тимофеевна, не хочу вас обижать, я же у вас учился, но домик этот рухлядь, которая никому не нужна даже с приплатой! - вздохнул бывший мой зам, а теперь начальник управления края. - А числится на балансе управления, как жильё. Его сносить дороже, чем он стоит, и волокиты по бумагам будет на пять лет.
- Послушай, а если его из жилья в дачные участки перевести. Мне ж лет десять подряд предлагают дачу, вот этот домик и заберу, - предложила я после недолгого раздумья.
- Антонина Тимофеевна, и всё управление будет говорить, что я на вас за что-то зло затаил и сплавил вам, то что по идее давно снести нужно. Я ж потом не отмоюсь! - не соглашался Володя.
- Так всё управление знает, что я и так почти жила в том монастыре. Будешь говорить, что из благодарности злоупотребил служебным положением, чтобы угодить старухе, - засмеялась я.
Собственно, моим советом Владимир воспользовался буквально. Так и сказал, что мол раз меня так туда тянет, то хочет мне там условия создать. И как бы это сделать, если жильё у меня есть. Квартиру в ведомственном доме я получила уже очень давно, ещё когда в майорах бегала.
Но домик прежде чем вручать мне заметно обновили. Заменили рамы и деревянную обшивку, перекрыли крышу, отливы и водостоки радовали новизной. Бело-голубой домик среди зелени радовал глаз.
Сам переезд был несложным. Вещей у нас с Курико было не много да и ставить в домике особо было некуда. Внутри большую часть первого этажа занимала комната-терасса с большими окнами. На каждой из трёх уличных стен умещалось по пять высоких окон. А в углах стояло целых две печи, ещё из тех, что покрывали резной плиткой.
Удивляло сразу и то, что печи сохранились, и то, что ещё были люди, что знали и умели как такие печи оживлять.
- Прослужит ещё столько же, только от сажи чистить, да за дымоходом следить. - Объяснил мне приезжий из деревни неподалёку мужчина лет сорока. - Ничего мудрëного здесь нет, обращение простое. А если что забеспокоит, то обращайтесь.
- А вы печник? - улыбнулась я уже ставшей редкостью профессии.
- Нет, что вы! Я в гараже автопарка, слесарем работаю. А вот отец у меня да, печник был. И дед до него, и говорят прадед. И клали сами, и наладить могли. Я-то так, нахватался, - улыбался печник-автослесарь.
На втором этаже было две небольшие комнатки с низкими потолками. Их мы определили под спальни. А внизу была объединённая с туалетом ванна, кухонька с окнами на берёзки и небольшая угловая комната. К моему удивлению, во всём доме я обнаружила чистенькие, явно недавно установленные и покрашенные батареи. Даже запах краски ещё не до конца выветрился.
- Это у нас осовременивание, Антонина Тимофеевна, - ответила на мой вопрос откуда это взялось игуменья Ксения. - У нас тут приехала женщина, покоя искала. Муж и старший сын оба были военными, оба погибли в один день. А она уже много лет покоя найти не может. Сюда приехала к дальним родственникам мужа, а те её на службу к нам и привели. Она и осталась, сказала, что здесь дышать может, а за ворота ноги не несут. Попросилась к нам.
- Приняли? - спросила я.
- А как не принять, - ответила Ксения. - Видно же, что горе её почти сожгло. Она ведь как узнала, так и петь перестала. Тоже память, муж у неё любил слушать, как она поёт. Я попросила её что-нибудь спеть. Голос у неё... Редкой красоты. И видно, что петь она любила. Вот я ей и предложила на богослужениях, в храме петь. А младший её сын всё переживал, как мама здесь будет, да после Москвы. И как это просто так её жить примут, и без денег. Ну вот, видимо, чтобы себя успокоить устроил нам на весь монастырь котельную на угле. А я и про ваш домик вспомнила. Дорожку всё равно перекладывали, вот и тепло подвели.
- Надо же, как оно бывает! - улыбнулась я. - Теперь-то это не дом, а целые хоромы!
Вот и обживались мы в наших хоромах. С каким-то даже азартом шили из ткани с набивными розами занавески с кисточками по краям. К ним в комплект наволочки на самодельные маленькие подушки на диван.
Перевезла я сюда и то немногое из мебели, что со временем перевезла из Лопатино. Так уж вышло, что в доме, который строил для семьи наш отец, никто из нас и не жил. Наездами только. В основном приглядывала за домом и помогала нашей маме Рая, младшая сестра Гены. Её сыну мы дружным решением дом и отдали, парень из деревни уезжать не собирался, а мы не хотели думать, что наш дом стоит неухоженный и заброшенный.
А вот кое-что из мебели мы забрали. И сейчас стоял у стены шкаф-буфет, сделанный папой. Я помнила, как он вырезал все эти ромбики, завитушки, небольшие балясины для украшения края шкафа. Полировал на крыльце, поднимая целые тучи деревянной пыли.
И привёз тогда ручки для дверок. Настоящие. Не просто кругляшок из дерева. А железные, резные. Царские, как сказала тогда наша бабушка. И посуда, которую мама покупала. Скромные белые тарелки и чашки с обычным синим узором. А мне они казались необыкновенно красивыми. И я их берегла. За столько лет, ни одной тарелки не разбила.
Последним в наш дом заселился Лекс. Найденный во время одной из последних поездок на Байкал котëнок. Его братьев забрали Аня и Дина. Одного, со слепым глазом, выбрала для себя Аня и назвала Лихом. Второго за громкое мурчание Дина назвала Баюн. А этого, уставшего и обессиленного, но упрямо стоявшего на дрожащих лапках, я забрала себе. И назвала Закон. На латыни, которой всех своих дочерей обучила наша мама, это звучало как Лекс.
Свои порядки наш кот очень быстро навёл и в нашем домике, и по всему монастырю. Утро у него начиналось с обязательного завершающего ночь обхода. Лекс оказался охотником, и свою добычу всегда демонстративно выкладывал у вольера старого крупного пса, нашего монастырского сторожа Тумана.
- Отчитался, - смеялись монахини, - всех нарушителей переловил!
А однажды на территорию монастыря пробралась рысь. Дикий зверь метался и был сам больше напуган, чем стремился напасть. Но Лекс молнией кинулся к противнику в несколько раз крупнее. Кот явно собирался принять неравный бой, но спуску лесному родственнику не давать. Лекс чуть опустил голову с прижатыми ушами и отвёл назад лапу, словно замахнулся.
В этот момент к рыси проскользнула Курико и молниеносно ткнула куда-то в холку одной из своих длинных шпилек-спиц. Рысь недолго постояла, встряхивая время от времени головой. А потом просто упала.
- Не пугайтесь, - сразу всех успокоила Курико. - Рысь просто спит, её нужно отнести за ворота. Очнётся, сам, судя по некоторым признакам, убежит.
