Ознакомительная версия.
Она сбросила джинсовку.
Под джинсовкой больше ничего не было…
В сладком тумане видел Виктор, как движется каждая мышца ее великолепного, тренированного тела, — и чувствовал, как работают не менее хорошо тренированные мышцы внутри него. Она умело чередовала массаж и волнообразные движения бедер — и от этого чередования Виктор почувствовал, что еще немного — и он может сойти с ума. Мука — и душевная, и уже физическая — от того, что его молодой, здоровый организм не может завершить естественный природный процесс, смешалась с нестерпимыми волнами неземного удовольствия. И терпеть этот сладостный и одновременно чудовищный контраст дальше было невыносимо. Как невыносимо было от него отказаться. Разум Виктора неумолимо приближался к грани, которая отделяет человека от сумасшествия… когда Александра, одновременно нажав пальцами на какие-то одной ей известные места на животе Виктора, резко свела бедра.
Это был даже не гейзер. Это было извержение вулкана. Виктору показалось, что одновременно с тем, что положено, из него выплеснулись все его внутренности.
За секунду до завершения процесса Александра соскользнула с Виктора и сейчас с усмешкой наблюдала, как трепещет его тело, освободившееся от пытки основным инстинктом.
— Что это было? — простонал Виктор, когда его нижняя часть тела перестала содрогаться в конвульсиях.
— Одна из граней искусства куноити, — хмыкнула Александра. — Так можно дарить сказочное наслаждение любимому человеку. Или можно свести с ума правителя, для того чтобы самой управлять и им, и страной… А можно и убить…
— Убить?
Сейчас Виктор начал помаленьку осознавать, что она, пожалуй, была недалека от истины. Если бы ему до этого сказали, что можно затрахать насмерть молодого здорового мужика, он бы, пожалуй, рассмеялся. Но сейчас…
— Ага, — кивнула Александра. — Отказывают или мозг, или сердце. Так что в Японии выбирай, с кем в койке будешь барахтаться.
Виктор отрешенно глядел в потолок.
— Слушай, — сказал он. — А тогда, помнишь, в подвале. Когда ты в меня из автомата целилась. Ты действительно собиралась меня… ну… того…
Александра рассмеялась.
— Как там говорил твой закадычный друг Афанасий? «Стрелять в человека, с которым пил, всегда тяжело». Вот и исходи из этого.
— Афанасий тогда в меня не выстрелил, — медленно сказал Виктор. — Хотя мог… Слушай, а на кой я вам вообще сдался? Опыты на мне проводить будете?
— Это не мне решать, — ответила Александра. — Вот приедешь — и там расспрашивай, кто, да что, да зачем. А я — в душ.
Она слезла с кровати.
— Слушай, а что ты там тогда говорила насчет того, что потом придется типа киллером на вас работать? — сказал Виктор ей в спину. — Это серьезно?
— Так тебе ж не привыкать, — бросила Александра не оборачиваясь. — И на будущее, чтоб совесть свою успокоить, думай о том, что мочишь только очень нехороших людей. Сам уже понимать должен — кто ж хороших-то убивать будет? Кому они нужны, хорошие?
Она шла по коридору к ванной, а Виктор из комнаты смотрел на ее совершенную спину, ягодицы, ноги и думал, рискнет ли он еще раз лечь в постель с этой женщиной?
За Александрой закрылась дверь ванной. Послышался звон водяных струй, разбивающихся о ее бронзовое тело.
— Да ну! — сказал Виктор, откидываясь на подушку и вновь втыкая взгляд в потолок. — Лучше уж наших Машек трахать. По крайней мере будешь знать, что тебя потрахом не завалят и дауном не сделают. Или не пристрелят ненароком.
Дверь ванной комнаты была дубовой и, как следствие этого, абсолютно непрозрачной. К тому же Виктор смотрел в идеально белый после евроремонта потолок, изуродованный дурацкой лепниной. И на фига дизайнера приглашал? Руки бы оторвать тому дизайнеру. По самые ноги.
Он криво усмехнулся. Сам себя не обманешь и мыслями о мести идеологическому отцу потолочных наворотов от насущного не отвлечешь. Перед глазами навязчиво маячило загорелое тело Александры в облаке микроскопических осколков водяных капель, разбивающихся об ее упругую кожу.
— Одним словом, брешешь ты, Виктор, — констатировал кандидат в ниндзя. — Сам себе брешешь…
Она вышла из ванной и, нимало не стесняясь ни своей наготы, ни взглядов Виктора, который все же предпочел созерцание потолка более приятному для глаз зрелищу, словно по подиуму прошла по коридору и царственным жестом кивнула Виктору на открытую дверь ванной.
— Твоя очередь.
— Слушаюсь и повинуюсь, госпожа, — горестно промолвил Виктор, сползая с кровати и направляясь в ванную.
— Давно бы так, — сказали за спиной. — Глядишь, и магазин бы за тобой остался.
— Ну не сука?.. — простонал Виктор, скрываясь за дверью…
Единственное полотенце после Александры было мокрым. Потому из душа Виктор вылез слегка сырым с прической, наспех облагороженной растопыренной пятерней.
Александра сидела на кровати в позе лотоса, полностью одетая и в сапогах. Перед ней лежала Викторова катана.
— Нравится? — усмехнулся Виктор.
— Нравится, — вздохнула Александра. — Всегда нравилась. Как такое может не нравиться? А ты его на крюк в стене подвесил. Что, подставку не мог заказать, варвар?
Меч, наполовину извлеченный из ножен, был действительно прекрасен. Лунный свет, падая из окна, ласкал клинок, а тот причудливо переливался, словно вбирая в себя лучи мертвого светила… и сам становясь этими лучами, заключенными в прозрачную оболочку из металла старинной ковки.
— Подставку… Ага. Под самурайский меч. Заказать. Дяде Коле-алкоголику. И объяснить: «Я, дядь Коль, хочу катанакакэ заказать». Он мне тоже объяснит, что первую часть слова на знает, зато вторую сделает лично для меня прям сейчас и бесплатно.
Виктор подошел к кровати. Шутить расхотелось.
— Иногда этот клинок кажется мне живым, — признался он.
— Он и есть живой, — слегка дрогнувшим голосом сказала Александра. — В нем больше жизни, чем в нас с тобой. Меч такой силы забирает себе души всех, кого он убил. И если в том, кто им владеет, недостаточно личной силы, то скоро эта катана будет владеть своим господином. Предварительно забрав себе его душу. Или уничтожив ее, если эта душа ни на что не годится. В древности японцы называли такие мечи «жадными до крови» и убивали их вместе с Мастерами, изготовившими настолько ужасное абсолютное оружие[8].
— Жути нагоняешь ближе к ночи? — усмехнулся Виктор. Но в его словах не было уверенности. — Хотя… Знаешь, иногда мне самому что-то такое кажется. Ну, типа, что он живой и всё такое.
— Правильно кажется, — кивнула Александра. — Одно не пойму — у таких мечей, как и у людей, есть своя карма. И с каким же это вывертом повернулось Колесо Великого Предела, что Путь такого меча пересекся с хммм… тропинкой периферийного цунэбито[9]?
Ознакомительная версия.
