чуть позже поговорим. А сейчас предлагаю помянуть родителей этого парня, и наших детей, Бориса и Александру. Пусть на небе им будет хорошо.
– Да, – согласилась Раиса Петровна. – Там и встретимся, недолго ждать осталось.
Молча выпили красного вина, которого налил всем из графинчика хозяин.
– Какое сладенькое! М-м! – оценила Марфушка. Она свою рюмку только пригубила, на язык попробовала. – Как конфетка.
– Василий Павлович сам вино делает, – похвалилась Раиса Петровна. – У нас на Берендеевщине отличный виноград растет.
– Главное дело, вызревает!
– И вызревает, точно.
– Передайте, пожалуйста, хрен! – попросил Бармалей. Он к сладкому относился с юношеским предубеждением. И всячески это подчеркивал. – Забава для дамочек, – высказался он касательно вина. – Но ничего, приятное.
– Не только для дамочек, – возразил Волшебник. – Старики тоже сладенькое любят. Сладкое сильней крепкого в голову ударяет. И при этом здоровье укрепляет, а не разрушает.
– Ну, не знаю...
– Всему свое время, Боря. И испить горечи, и вкусить сладости.
– Если уж на то пошло, я твое вино, дед, обожаю. Но оно исключение из правила. Кстати, я не понял, что вы тут про Марфенину любовь говорили? Ожидается появление ее жениха? С новогодним приветом?
– Ах, нет у меня никакого жениха! – зарделась девушка. – В том-то и дело, что любви я не знаю. И мне страшно думать, что не узнаю никогда. Наверное, мое сердечко для любви не создано. – Марфа так расстроилась и разволновалась, что даже отложила в сторону пирожок с капустой. Ненадолго, впрочем. Она быстро погрустила, вздохнула и вновь принялась за него. Захрустела румяной корочкой. Вкусно же! Сама пекла! А к долгим переживаниям, похоже, она тоже была не способна.
– Ну, так, может, теперь все изменится? – неожиданно спросила Раиса Петровна.
– Почему это, Раечка? А, ты намекаешь, что...
– Так, именно! Борис наш теперь здесь, с нами. Сердцеед он известный, не может быть, чтобы и Марфушкиного сердечка он не растопил.
Девица вовсю засмущалась, и взор потупила, и ручкой махнула.
– Да ну вас!
– Э, нет, – открестился и Бармалей. И расставил все по местам: – Во-первых, мне некогда, я в группе занят. У нас репетиции, выступления запланированы, гастроли. Кроме того, у меня уже есть подружка. Зачем мне вторая?
– Полный ангажемент! – подвел черту под отповедью внука Василий Павлович.
– Именно!
– Звучит убедительно. Только все это не так. – Марфута подняла голову и как-то странно посмотрела в лицо Бармалею. С таким выражением, будто хотела объяснить, что говорить ей не хочется, но и молчать она не может, и потому просит заранее прощения...
– Что не так, ангел? – удивился Борька. – Ты знаешь что-то такое, чего не знаю я? Так поделись своим знанием. Давай, не тушуйся!
– Нет. Да. Мне неловко об этом говорить, но, похоже, что с этой группой ты больше работать не будешь. В общем, они решили попробовать обойтись без тебя.
– Что значит, решили? Когда? – удивился Бармалей. – Мы только вчера вечером приехали, и не было у нас такой темы, даже не возникало. Никто ни о чем таком и словом не обмолвился! Не может быть, чтобы они меня кинули!
– Они решили объявить тебе позже. Под елочку, как кто-то там у вас говорит.
– Черт! Да нет! Скажи, ты все придумала? Во всяком случае, могла бы и помолчать немного, ангел. Грустный ангел. Не всем это может быть интересно. Понимаешь?
– Я подумала, будет лучше, чтобы ты узнал сразу.
– Она подумала! Не знаю, что лучше. Я предпочел бы, чтобы все оставалось, как прежде.
– Это вряд ли возможно, – девушка вздохнула. – Они хотят играть другую музыку. То, что сочиняешь ты, слишком сложно. Говорят, публика не понимает.
– А! – Бармалей махнул рукой. – Пошли они! И вдруг спохватился: – Но ведь это только предположение? Откуда ты это взяла? Ты же из квартиры, насколько я понимаю, не выходила? Так откуда информация?
– Да ты, Марфуша, ведунья у нас! – улыбнулась Раиса Павловна.
– Немножко ведунья, – согласилась Снегурочка. – Самую малость.
– Так, может, ты еще и колдунья? Ты, давай уж, сразу колись, ангел. Про все свои достоинства расскажи.
– Мои достоинства все на виду. Я не прячусь. Вот, достоинство, – она взяла с блюда пирожок, подняла его, показывая, и потом откусила у него румяную хрустящую попку. – А про то, знаю я что, или нет... Знаю, и все, а ты считай, как хочешь. Можешь не верить. Что касается твоей, Бармалей Борисович, подружки...
– Сам знаю! С ней мы расстались еще до отъезда. По обоюдному согласию. Ну и что? Подумаешь! И, опять же, это мое дело, ангел. Все. Довольно. – И категоричным жестом он подвел черту под обсуждением своих личных обстоятельств.
– Ты прав, Боренька, дело твое. Дело молодое. Все у тебя впереди, все будет.
– Да я не переживаю, ба! Что ж, раз все открылось, могу теперь, спокойно и не таясь, за Марфой приглядывать. Тем более что я ей уже обещал. Правда, ангел?
– Ты называешь ее ангел, а, знаешь, ведь ты недалек от истины, – сказал Василий Павлович. – Марфуша действительно подобна ангелу. Но, заметь, ангел, это полное любви существо. Сама ткань, материя, из которой ангел соткан, есть любовь. То есть, без любви он вовсе не может существовать. Я к тому, что, думается, в этом плане у нашей Марфушки отличные перспективы. Но пока она все же больше на Снегурочку из сказки похожа. На ту, что любви не знала.
– Вот мы и посмотрим, в чем секрет ее холодности. Да, ангел?
– Смотрите, если хочется, – Марфутка дернула плечом, как кошка лапой.
– Ты опять мне выкаешь? Снова за старое? Все-таки интересная ты девица! Али обиделась на что? Так я вроде...
– Вот именно, что вроде!
– Послушай, солнце...
– Теперь я ему еще и солнце!
– Солнце, да, но зимнее, не греешь. Только обжигаешь. Однако ты мне нравишься, ангел.
– Скажешь тоже! Только никаких доказательств тому я не вижу. Скорей, наоборот.
– А в качестве доказательства моего к тебе расположения, я помогу тебе убрать со стола. Согласна? Кстати, спасибо за угощение. Пирожки отличные. Я, пожалуй, еще один съем. Можно?
– Ешьте на здоровье! Вон их сколько наготовлено!
–
