- Необходимо рассказать лорду Аксосу, - неожиданно твёрдо сказал отец.
- Зачем? - я недоумённо взглянула на него.
Если советник узнает о нападении, то точно меня не отпустит.
- Затем, что это серьёзно. И важно. Покушались не только на тебя, девочку Исорию, но и на конранскую принцессу.
Я поняла и, понуро опустив плечи, встала. Мельком оглядела себя - вымазалась в земле и в зелени, волосы растрепанные, намокшие: капюшон слетел с головы. Зато живая.
По просьбе отца отвела его к покоям лорда Аксоса и испросила разрешения уйти: пусть мужчины говорят без меня. Надеялась, что этим же вечером мы уедем, но нет.
Перед сном ко мне зашёл лорд Аксос. В первый раз он появлялся в этой части дворца в такое время, в первый раз переступал порог моей спальни. Нахмурившись, оглядел бедную обстановку и изрёк, что я здесь жить не буду. Видимо, по статусу не положено.
Фрейлин и служанку советник выслал, так что мы беседовали с глазу на глаз. Правда, не могу поручиться, что никто не подслушивал и не подглядывал в замочную скважину.
Лорд Аксос выразил озабоченность покушением, велел никуда не ходить одной, но вести себя так, будто ничего не произошло.
- Завтра бал, тиара Исория, и это самое важное для вас, - словно у себя дома, советник развалился на стуле, а я продолжала стоять. Характерно, что он обращался ко мне не ‘ваше высочество’, а просто ‘тиара’. - Поздравляю, вы произвели хорошее впечатление на гостей, они одобрят ваше восхождение на трон. Принцессу Аккэлию же надлежит устранить. И чем раньше, тем лучше.
Я в ужасе взглянула на него: неужели лорд Аксос вознамерился убить кузину? Прочитав вопрос во взгляде, он нехотя ответил:
- Существуют разные способы, но одно неприложно: через неделю её не будет во дворце. Я позабочусь, чтобы принцесса приняла постриг. Посвятившие себя Иште не могут претендовать на трон и обязаны хранить девственность. Так что даже если она сбежит и родит ребёнка, и мать, и дитя будут убиты. Таков закон богини. Подлежит смерти и отец ребёнка.
Страшный закон, к счастью, ни разу за последние пятьдесят лет не приводившийся в исполнение.
- Пожалуй, надлежит позаботиться и о здоровье принцессы Аккэлии, - не обращая внимания на гримасу ужаса на моём лице, продолжал лорд Аксос. - Несчастный случай с летальным исходом, или что-то такое, что сделает её непригодной для брачного рынка и власти. В горах, в холоде и строгости монастырской жизни и не такое случается.
- Вы… вы собираетесь убить мою кузину? - осев на постель, прошептала я.
Советник усмехнулся и покачал головой:
- Предлагаете убить вас? Хоть вы и созрели физически, умственно сущий ребёнок. Политика - жестокая вещь. Что до принцессы Аккэлии, то хватит чего-то по женской части: посидела на камнях, застудилась. Если вовремя заметили, стала бесплодной, если нет, то прими её душу Изнанка. Не сразу, разумеется, а через некоторое время, когда воспаление отравит кровь. Ослабленные болезнью в монастырях долго не живут.
- Но она же дочь короля!
- Пустоголовая тварь, не более того. Хоть и старше вас, но глупее. Интересуют одни развлечения. И дар слаб, толку с него не будет. Из двух наследниц выбирают ту, что способна принести хорошее потомство. А ваш дар проявится. Думаю, в шестнадцать лет о себе заявит. Как я уже говорил, брак этому способствует.
Я покраснела и отвернулась.
- О вашем замужестве мы поговорим после бала: в свете недавних событий не стоит тянуть. Или вы категорически против?
Промолчала, не сказав ни ‘да’, ни ‘нет’.
Почувствовала на себе взгляд лорда Аксоса - взгляд мужчины, оценивающего женщину. Тут же невежливо повернулась к нему спиной: если уж Ишта толкнёт ему в руки, то советник получит всё только после свадьбы. Он, впрочем, и не собирался посягать на мою честь, проинструктировал насчёт бала и удалился.
Лорд Аксос сдержал обещание: завтра же меня переселили в другие покои. Моё мнение никого не интересовало: принцесса должна жить соответствующе - и точка. Так что пришлось засесть в оранжерее с тиарой Монтрес и вышиванием, пока слуги переносили и расставляли немногочисленные личные вещи.
Исколола себе все пальцы, заслужив справедливое замечание от старшей фрейлины о недопустимости подобной несобранности. Что поделать, не могла я сосредоточиться на лазоревых цветах из шёлка - то в голове всплывало недавнее нападение, то предстоящий бал. А ещё Аккэлия… Её изумрудные глаза, казалось, прожгут во мне дыру. Её высочество тоже присоединилась к нам, тоже вышивала: фамильный герб на платке. Судя по ухмылке, это был подарок с подтекстом кому-то из высоких гостей.
- Тени так идёт траур, не так ли, тиара Монтрес? - источая сладкий яд, поинтересовалась кузина. - На её месте я бы всю жизнь ходила в чёрном.
Я вздрогнула. То ли почудилось, то ли это действительно намёк. Она угрожала убить отца?!
Ишта, а ведь нет ничего невозможного. Один удар ножом в коридоре, удавочная петля, накинутая в ночной тиши, яд в бокале… Так, спокойно, Исория, не притягивай беду! Отец не глупый человек, сам всё понимает. А вот тебе следует быть осторожнее с питьём и едой.
- Её высочество такая молоденькая, зачем старить её чёрным? - тиара Монтрес, похоже, не разобрала тонкости игры. - Траур не полный, уже через три месяца можно шить яркие платья и прикалывать только чёрный бант.
- Бедная Тень, она же потеряется на фоне буйства красок! - вздохнула Аккэлия и склонилась над вышиванием.
Я благоразумно молчала: если ты кость в горле, не стоит ворочаться. Принцесса же, видимо, ждала ответа и, не дождавшись, замяла разговор. Она по-прежнему величала меня старой кличкой, подчёркивая наше неравенство.
Наконец за мной пришёл учитель эльфийского.
Сделав реверанс кузине, отдала корзинку для рукоделия тиаре Монтрес и пошла мучить грамматику. От одного множественного числа хотелось завыть. Но наследная принцесса обязана знать азы эльфийского.
Новые покои увидела только после обеда, когда отправилась готовиться к балу. Сразу потерялась среди множества комнат. Зачем мне гостиная, приёмная? И кровать такая в спальне… Потом вспомнила зачем и покраснела. Провела рукой по бархатному покрывалу и утешилась тем, что могу спрятаться в постели, и год будут искать. Такое ложе не для маленькой меня.
Мебель вычурная, на стенах - картины, под ногами - ковры.
Мои вещи смотрелись посреди этого великолепия тоже сиротливо. Я заняла только комод и четверть гардеробной.
Терпеливо позволила вымыть, одеть и причесать себя. На всё ушло два часа. Взглянув в зеркало, поняла, почему так долго терзали волосы: позолоченная сетка, волны локонов, переливы жемчужин… На шее - бриллианты, выданные хранителем сокровищницы под расписку.
