– А теперь бежим, – шепнул мой друг и вскочил на ноги.
Я встал и замер, с ужасом глядя на жреца – с ним определенно что-то происходило. Дрожь тела стала крупнее, черные зубы начали выбивать сильнейшую дробь, потом жрец завизжал, как смертельно раненное животное, – тонко, пронзительно и громко. Из рук его, сжимающих пластинку, вырвался свет настолько яркий, что мне пришлось прикрыть глаза рукой, потом все померкло, а потом я взглянул в сторону жреца и увидел, что на том месте, где он только что стоял, теперь валялся только его желтый балахон и сандалии из грубо выделанной кожи.
– Чего это он? – спросил я, растерянно почесав затылок. Мне стало страшно. Жрец просто исчез – то ли сбежал, пользуясь вспышкой света, то ли растворился в воздухе, как демон. Или, мне очень не нравился этот вариант, сгорел – такое иногда бывает. Мне рассказывал о подобных случаях отец, их немало происходило в нашем городе, обычный горожанин вдруг вспыхивал ярким огнем и горел так, что его никто потушить не мог, а одежда оставалась целой.
Жрецы говорят о таких случаях, что этот человек прогневал бога, и тот его покарал, но сейчас-то сгорел жрец, а он гораздо ближе к богу, чем обычные смертные.
– Ты не видел, куда он убежал?
– Неважно. – Молот схватил меня за руку и потащил с площади. – Что бы здесь ни случилось, лучше оказаться подальше. Когда жрецы найдут своего товарища… или то, что от него осталось…
– Но мы же ничего не делали…
– А какая разница? – Молот подтолкнул меня вперед. – Проблем все равно не избежать. И самое главное – ты им железку отдал? Отдал! Так что наше присутствие больше никому не нужно.
Мы побежали, но тут дорогу пересек вздувшийся от обилия воды поток, шумевший так, что закладывало уши. Было даже удивительно, что за то время, пока мы находились на площади, он стал таким огромным. Переправляться через него было рискованно: мутная вода тащила с собой огромные валуны – если не утопит, то расшибет голову. Перепрыгнуть тоже стало невозможно, недавний ручей разлился метров на двадцать в ширину, даже было странно, что пару минут назад мы перешли через него, даже не набрав воды в сапоги.
Молот помрачнел, взглянул вверх по течению, потом вниз и тяжело вздохнул. Я проследил за его взглядом и понял, почему он так расстроился: и вверху, и внизу дорогу нам перекрывали огромные скалы, между которыми текли мутные бурные потоки.
Пути дальше не было, пока не кончится дождь или хотя бы не ослабнет.
– Вот теперь все! – Молот сплюнул в мутную пенящуюся воду и сел на мокрый валун. – Не успели!
– Не успели так не успели. – Я сел на соседний камень. – В конце концов, мы того жреца не трогали, даже пальцем к нему не прикоснулись. Чего нам бояться?
– А бояться вообще в этой жизни нечего, если жить долго не собираешься. – Молот орал мне в ухо, иначе не получалось, слишком уж громко шумел ручей. – Странно это все…
– Что?!
– А то, что не мог ручей так быстро подняться, чтобы перекрыть нам дорогу. Здесь без магии не обошлось, а значит, скоро за нами придут жрецы и отведут в храм.
– И что будет дальше?
– Я же не пророк, чтобы знать будущее, но явно ничего хорошего. – Мой друг раздраженно пожал плечами. – Ты же не думаешь, что нас наградят золотом за наши труды?
Словно подтверждая его слова, из-за скалы вышел еще один жрец, он был выше и старше того, что скрылся. Говорить ничего не стал, просто показал рукой на тропинку, ведущую к храму, и укоризненно покачал головой.
Молот встал и пошел за ним, я следом, раздумывая над его словами, и пришел к тому же выводу – ничего хорошего нас не ждет. И если у жрецов такая сила, что их все боятся, то о том, что случилось с нами, никто даже узнавать не станет. Только мой отец будет переживать. Но и он искать меня не будет, просто сходит к знакомому провидцу, и тот ему расскажет о последних минутах моей жизни.
Не уверен, что ему удастся выдержать этот удар жизни – может и умереть, сердце у него последнее время болит часто.
Мы вышли на площадь и подошли к тому месту, где разговаривали с первым посланцем. Там стояли два жреца и озабоченно разглядывали серый пепел под балахоном.
Один из них тронул одежду, и из нее выпала бронзовая пластинка, с которой все и началось. Увидев ее, оба жреца испуганно попятились назад. Потом один из них – высокий худой старик с седой гривой волос и такой же бородой – свирепо посмотрел на меня:
– Зачем ты дал ему каик?
– Какой каик? – пожал я плечами. – Если разговор идет вот об этом куске бронзы, то разве вы не хотели, чтобы я его сюда принес?
– Хотели…
– Вот я принес и отдал. Надеюсь, больше ничего вам не должен? – Я посмотрел на друга и поправил рукава. Он знал, что у меня там ножи, и должен был правильно меня понять, но Молот в ответ отрицательно покачал головой, взглядом показав на того жреца, что привел нас сюда.
Тот стоял немного в стороне, наблюдая за нами, а в его руках крутилась небольшая палочка – гладко оструганная, чуть темная от потных рук. Я недоуменно пожал плечами, но решил поверить другу – в трусости его обвинить нельзя.
– Мы исполнили все, чего вы от нас ждали, поэтому разрешите нам уйти…
– Что? – нахмурился жрец постарше, с седой бородой, и продолжил что-то обдумывать. Сверху на него капала вода, оставляя темные пятна на его балахоне. В какой-то момент ему это надоело, он поднял взгляд на жреца с палочкой и недовольно покачал головой. – Да убери ты этот дождь! Он уже сделал свое дело и больше не нужен…
Вот тогда я в очередной раз оценил прозорливость и сообразительность Молота. Сразу после этих слов жрец вскинул свою палку тупым концом вверх, тут же тучи стали рассеиваться, превращаясь из темного, обложившего гору кольца в светлые, легкие хлопья облачков, которые быстро унес ветер.
Выглянуло солнце, и мгновенно все вокруг заволокло испарениями воды, они поднимались от грубо отесанных камней площади и каменистой почвы, а также от нашей одежды и волос. Светило в этом году было жарким как никогда, старожилы не помнили такого душного лета.
Все произошло почти мгновенно – только что стояла дождевая хмарь, и вот сияет солнце, слепя бликами луж.
– Здесь жарко, – пробурчал старик. – Поговорим в храме, там тихо, спокойно, и нам никто не помешает.
Мы переглянулись с другом, тот скорчил такую гримасу, что мне сразу стало ясно – лучше подчиниться. Я сделал шаг к храму, но старший жрец покачал головой:
– Вернись и возьми каик.
– А разве я его принес не для вас?
– Не спорь, возьми и неси перед собой. – Жрец с магическим жезлом ткнул меня под лопатку. Меня словно пробило молнией, от неожиданной боли даже язык прикусил. Мне это не понравилось, для себя решил, что разберусь со жрецом позже. – Иначе я тебя тоже превращу в пепел, как ты моего товарища.
