– А что там есть у этого колдуна? – спросил Ульв. – Он богат?
Бьярни перевел вопрос. Пленник закивал:
– Он богаче всех! Его сокровища хранятся в башне, и никто никогда их не видит, но зато он никогда не зажигает огня, потому что ему светит его золото!
– У него точно есть золото?
– Конечно. Он ведь продает нашу дань, он же сам не может употребить столько мяса и шерсти. Он питается солнечным светом, а пьет лунный свет, и от этого у него прибывает колдовская сила каждый солнечный день и каждую лунную ночь.
– Сейчас полнолуние – он, надо думать, в подметку пьян! – Бьярни усмехнулся. – Слышишь, Ульв, он говорит, что у колдуна есть золото.
– Но эта девушка, которая нас сюда послала, она ведь не претендует на нашу добычу? – уточнил Ивар. – Ты ведь говорил, что ей нужно только избавиться от самого колдуна, да?
– Да. – Бьярни кивнул. – Золото Кадарна ей ни к чему. Так что если мы вынудим его покинуть башню или убьем, все его состояние останется нам.
– Тогда я согласен! Пошли назад! – Ульв взмахнул секирой.
– А с этим что делать? – Альвгрим кивнул на пленного.
– Пока пусть останется здесь, – решил Бьярни. – Может, нам еще придется о чем-нибудь его спросить.
Вернувшись к башне, кварги остановились, осмотрели ее и призадумались. Даже опытные в походах Ивар и Альвгрим чесали затылки, разглядывая высокие стены из округлых серых камней.
– И как только их заволокли на такую высоту? – бормотал Кари Треска. – Тут уж точно не обошлось без колдовства!
– Эй! Колдун! Как тебя там! – орал Ульв, помахивая секирой. – Выйди и сразись со мной, если ты не трус! Слышишь! Ты там что, меняешь мокрые штаны? Обделался от страха? Или пожираешь свое золото, чтобы нам не досталось! Чтоб тебе подавиться! Все равно мы его возьмем, только сначала вспорем тебе брюхо! Ну, где ты там, вонючая тварь! Жалкий ублюдок, коровье вымя, сын пса и крысы, выдра недоенная! Ты вообще меня слышишь?
Ульв орал, пока у него не сел голос. Башня молчала и не подавала никаких признаков жизни. В Морском Пути любой хозяин давно бы уже вышел помериться силами с наглецом, а до тех пор, поспешно облачаясь и вооружаясь, точно так же проходился бы по всем родичам Ульва и способам, которыми они появились на свет. Но башня не снисходила до ответа и выглядела не более живой, чем какая-нибудь скала.
– Надо поискать вход, – решил Бьярни. – Он сам не выйдет.
Хирдманы принялись ходить вокруг стен и выстукивать их обухами секир. Напрасно: везде одинаковая кладка и никаких признаков двери.
– К нам гости! – Ивар тронул Бьярни за плечо.
Обернувшись, тот увидел старуху. Обычная местная старуха, в темной одежде, с рваным покрывалом на голове, из-под которого торчали седые пряди, медленно брела по дороге со стороны деревни, явно направляясь к ним. Но Бьярни смотрел на нее настороженно: ему почему-то сразу вспомнилась та жуткая старуха, которую они с Ульвом повстречали в первый их вечер на Зеленых островах на берегу реки Клионы и которая потом оказалась самой Клионой – и рекой, и богиней-покровительницей острова.
– Приветствую вас, доблестные мужи, – проскрипела старуха, подойдя поближе.
И не один только Бьярни заподозрил в ней существо Иного мира – судя по тому, что все кварги столпились вокруг, сжимая оружие и держа щиты наготове, хотя чем, казалось бы, может угрожать трем десяткам сильных мужчин какая-то жалкая дряхлая карга?
– Привет и тебе, почтенная, – вежливо ответил Бьярни. – Что привело тебя к нам? Имеешь ли ты нужду в помощи или сама хочешь предложить нам нечто полезное?
«Только не это!» – мысленно взмолился он, вспомнив, с каким предложением обратилась к ним поначалу старуха-Клиона. Судя по ужасу, отразившемуся на лице Ульва, сын Ивара вспомнил о том же.
– Вижу я, что вы нуждаетесь в помощи, – сказала старуха, подслеповато щурясь и разглядывая их из-под морщинистых век. – И я могу вам помочь. Ведь вы ищете вход в колдовскую башню?
– Мудрость и проницательность поистине не обманули тебя, – подавляя улыбку и стараясь сохранить серьезный вид, учтиво подтвердил Бьярни. В самом деле, трудно было не понять, зачем они бегают вокруг башни и стучат в стены.
– Я укажу вам способ, как проникнуть в башню, но за это вы дадите мне то, что я попрошу, – продолжала старуха.
– Что же ты хочешь получить? – осведомился Бьярни, все более укрепляясь в дурных предчувствиях.
Ульв тем временем уже спрятался за спины товарищей, тоже догадываясь, к чему дело идет.
– Любовь одного из вас, – тихо, со значением проговорила старуха, подняв свое морщинистое лицо как могла ближе к лицу Бьярни.
И во взгляде ее он вдруг уловил нечто настолько знакомое, что от облегчения глубоко вздохнул и улыбнулся.
– Буду рад, если ты изберешь меня, – так же тихо ответил он. – Это снова ты, о дева, переменчивая, как тень облаков на воде?
– Это снова я. Ты начал узнавать меня в любых обличиях, а это говорит либо об изрядной проницательности, либо… о любви.
– А зачем этот ужас – ты хотела испытать мою проницательность?
– Мне опасно показываться так близко от башни, поэтому я приняла облик одной старухи из деревни. Но я пришла рассказать, как вам выманить колдуна из башни.
– В ней ведь нет даже дверей.
– Двери в ней есть, они вон там, напротив, где кончается тропа. – Мнимая старуха показала на склон. – Они открываются, когда привозят дань. А в другое время Кадарн прячет их своими чарами. Пробить их никак невозможно, но если разложить огонь вокруг всей крепости, так, чтобы пламя покрывало ее целиком, то он должен будет выйти и принять бой.
Повеселевшие сэвейги отправили в деревню своего пленника, и тот вскоре вернулся в сопровождении всего того воинства, которое так отважно убегало от предполагаемых духов. Узнав, что пришельцы готовы избавить их от жадного колдуна, а заодно и от опасности будущих набегов, весь остаток дня улады усердно рубили дрова, возили их из леса и укладывали вокруг башни. Но дров требовалось много: нужно было создать такой запас, чтобы вся башня была окружена огнем не меньше суток – едва ли упрямый колдун сдастся раньше. Назавтра, соскучившись, часть кваргов тоже приняла участие в заготовках, часть наблюдала за башней, но в ней по-прежнему не появлялось ни малейшего признака жизни.
На третий день количество дров сочли достаточным и наконец зажгли огонь. Всю башню опоясал целый вал из дров и соломы со смолой, и, когда все это как следует разгорелось, ревущее пламя достигало до самых окошек башни. Эалайд, все еще в облике старухи, встала на пригорке и запела, протянув руки к огню:
