Сержант кивнул. Бой завершился, так и не начавшись. Девятнадцать воинов были зачислены в гарнизон Девятой крепости. Сто восемьдесят один – в гвардию короля.
Дорога гномов
Купцы, быстро привыкающие ко всему хорошему, осмеливались жаловаться, что булыжники дороги быстро приводят в негодность оси их повозок и разбивают колеса. Что по дороге невозможно ездить, потому что за несколько суток пути место, которым сидят, превращается в одну большую ссадину.
Только они добирались от столицы до Рамангара вдвое, если не втрое быстрей.
А на западных окраинах королевства преимущество этой грубой дороги чувствовали еще сильнее.
Конный гонец из крепости Азгар добирался до Рамангара на перекладных за три дня. До столицы – за неделю.
Как гномы и обещали, их дорога действительно дошла до Девятой крепости, превратив западные леса из глухой окраины в достаточно людные места. По крайней мере, поблизости от дороги.
Бароны, в свое время поставлявшие гномам материал из окрестных каменоломен, отыграли свой вклад сторицей. К ним шли крестьяне – всегда приятно возделывать землю там, откуда потом можно легко вывезти урожай.
Мимо них косяками шли купцы. И хотя дорожные пошлины были разрешены только эрлам и только в городе, где находилась их резиденция, – бароны дороги процветали.
Их действительно стали часто так называть при дворе – бароны дороги. Слишком разительно отличалось их благосостояние от достатка других вассалов короля.
Наиболее горячие головы даже предлагали обложить их дополнительным придорожным налогом, но баронам, не без помощи эрла, пока удавалось отбрыкиваться.
Зато им вменили другие обязанности. Каждый должен был держать на своей земле хоть один постоялый двор – по личному приказу бывшего, теперь уже бывшего, эрла и нынешнего короля.
На самом деле многие держали и не по одному. Или сами, или пускали на места вдоль дороги трактирщиков. Не задаром, конечно.
Дорога гномов как будто распространяла легендарную деловую хватку подгорного народа на все окрестности.
Они вышли из Рамангара затемно. Рем торопился. Никто не обеспечит лошадьми простых пехотинцев, пусть и пополнение гордой Девятой, оплота королевства на западе.
Так что конь был только у него. И на весь отряд приходилась еще телега с лошадью, которую ему удавалось иногда менять в постоялых дворах.
На телегу девятнадцать победителей свалили свои скромные пожитки, а сами шли не по дороге, а рядом. По крайней мере, в сухую погоду. Так идти было легче – путники не запинались о камни. В чем-то купцы правы – дорога была не слишком удобна.
Комфортом гномы, как всегда, пренебрегли в пользу долговечности и прочности.
Иногда Рем заставлял пополнение переходить на бег, оправдывая себя тем, что воинам нужно тренироваться. А чтобы свести угрызения совести к минимуму, сам бежал рядом.
Они шли и так достаточно споро. За неделю добрались от лагеря до Рамангара – все-таки дорога сделала расстояния короче, а королевство – словно меньше.
Тишина. Покой. Улыбчивые купцы, возвращающиеся в Рамангар или в столицу. Раз в день конный патруль обгонял их, уходя дальше на запад. И один такой же каждый день скакал мимо них в обратную сторону.
Ближе к границе стали встречаться и дружинники баронов.
С этими Рем предпочитал общаться поменьше. Пограничные дружины всегда отличались суровым и весьма своевольным нравом. Для них и грамоты короля, и знаки гарнизона Девятой, и даже имя одного из Теней Запада далеко не всегда что-либо значили.
Впрочем, пограничные дружины редко кого-то задирали. Люди в них служили справедливые. Другой вопрос, что справедливость у них была своя, и никакие регалии не заставили бы их поверить вооруженным воинам. До тех пор, пока они не увидят этих воинов в деле. Граница накладывала свой отпечаток на этих людей, и он не мог стереться за несколько лет относительно мирного существования.
Граница накладывала свой отпечаток на все вокруг. Придорожные деревни все чаще щетинились частоколами. Рем не раз видел проплешины пожарищ. Когда-то сожженные и так и не отстроенные деревни, уничтоженные набегами орков хутора.
Еще несколько лет назад это была граница на военном положении. И никто не мог чувствовать себя здесь в безопасности. Сейчас безопасность вроде бы появилась. Но это чувство, к которому крестьяне границы не смогли бы привыкнуть быстро.
Может, оно и к лучшему.
Им навстречу как раз шел небольшой обоз. Пара телег, доверху наваленных репой, да еще одна с яблоками. Сбор урожая заканчивался, и крестьяне торопились с плодами своего труда на рынок.
Рем вежливо кивнул старику, сидевшему на первой телеге, и почти поравнялся со второй.
Он так и не понял, откуда появился этот выводок. Лишь истошный крик крестьянки, сидевшей рядом с мужем и смотревшей куда-то за спину Рему и его новобранцам, заставил всех действовать.
Мечник развернулся. Сначала в его глазах лишь мелькали бледно-желтые пятна, приближающиеся из леса. Глаза и разум просто отказывались настолько быстро расшифровывать увиденное. Это были пауки.
Огромные пауки. Первый экземпляр, ведущий выводок в нападение, мог бы посмотреть лошади Рема глаза в глаза. Мечник и раньше видел паучков, плетущих паутину между деревьями, опутывающих липкими нитями кустарник и лениво ожидающих свою добычу. Они были с ноготь величиной. Один раз, в степях на востоке, Рем видел паука почти с его ладонь. Черного и, как ему сказали тогда, чрезвычайно ядовитого.
Эти были выше человека. И точно не водились в той местности, которую они сейчас проходили. Более того, Рему не доводилось слышать о подобных созданиях вообще. Хотя его товарищи любили при случае потравить байки о разных тварях, обитающих на окраинах королевства.
Но о таких созданиях Рему не приходилось слышать даже от наиболее отъявленных врунов в тавернах.
Инстинкты Рема начали работать несколько раньше разума. Глаза непроизвольно фокусировались на отдельных «картинках», пытаясь оценить нового врага еще до того, как Рем понял, что это враг.
Ноги в верхнем сочленении возвышались над туловищем и были накрыты прочной хитиновой оболочкой. Тело выглядело достаточно незащищенным, но до него еще надо было добраться. Головы почти не видно, лишь легкий выступ прямо из туловища, с парой круглых злобных глазок и жвалами, сочащимися слюной.
«Ядом, – поправил себя Рем, – слюной дело не обошлось».
Первый паук как раз добежал до дороги. Выводок бежал чуть наискосок, и удар встретил мечник из пополнения Рема, шедший последним.
Парень не успел даже как следует развернуться, не то что обнажить меч. Ноги паука в нижнем сочленении оказались еще и оружием – спереди хитин был наточен и походил на зазубренное лезвие, в наружную сторону оттопыривалось несколько шипов, разбросанных по каждой ноге в произвольном порядке. Вся нога представляла собой чудовищную палку-саблю-булаву и разительно отличалась от мягких лапок тех пауков, которых Рему приходилось видеть доселе.
