Дарья Гущина - Слово павшего

– Касс-си!.. – Казалось, Яти сейчас схлопочет сердечный приступ, такое сдавленное шипение она издала.

– Все в порядке, посланница. – Вайш взмахнул крыльями, взлетел, успев обзавестись недостающими конечностями, и по моему примеру оседлал перила. – Мы в расчете, верно, павший?

– Размечтался, одноглазый, – фыркнула я, поднимаясь на ноги и безуспешно пытаясь выжать джинсы, не снимая их с себя.

– Не с-спорь, Касс-си, – настырно нудила моя чешуйчатая спутница. – И с-скажи с-спас-сибо, что там легко отделалас-сь. Не будь ты с-спас-сительницей…

– И что бы было? – Я с любопытством посмотрела на духа воды. – Моменто море? Утопили бы меня в этой луже или что другое?

– Все может быть. – Вайш сделал страшное лицо и таинственно улыбнулся.

Нет, странный он тип и по нему определенно плачет палата номер шесть, будь он хоть трижды духом природы. Да его за один видок бы туда живо упекли. Или в зоопарк, если тамошний директор подсуетится раньше больничного. Где это видано, чтобы водяные состояли из песка и вдобавок крылья имели? А у этого вот – есть. И еще из странного материала типа налипшей на глину мелкой гальки, и, кстати, шуршат они соответственно. А в целом – он симпатичный товарищ с приятным голосом, напоминающим плеск воды. Но если в глаза посмотреть: пугают меня эти белые вертикальные зрачки до икоты… С непривычки, наверное.

– Ладно, – отряхнувшись, я скорчила вайшу рожицу, – живи, черт с тобой, но если…

– Касс-с-с-си!!!

Вы не поверите, народ, но стоило мне так вот безобидно ругнуться, как рядом с фигурой духа на фоне потемневшего неба начала медленно материализоваться еще одна, и я даже знаю, чья…

Ой-ей… Я в ужасе зажмурилась, дабы и с разъяренной Яти взглядом не встречаться и не наблюдать за появлением вышеупомянутого персонажа. Вот я попала…

– Ну и что нам с этим делать? – Рядом с моим ухом прозвучал заинтересованный голос вайша.

Я обреченно посмотрела на мост. Ага. Сидит, красавчик. Рогатый, хвостатый, мохнатый, ушастый, морда – чайником, ни фига не понимает и сути произошедшего не улавливает абсолютно. Вцепился в перила мертвой хваткой и зябко поводит плечами, словно ему тут холодно. Ну да, не преисподняя здесь, извиняйте.

– Назад бы вернуть надо. – Ящерка одарила меня укоризненным взглядом. – Ну о ком мечтаешь, с-спас-сительница этакая? С-скорее возвращай его, откуда взяла, пока он ничего не понимает!

– Я-а-а… Эм-м-м… А как?..

– Хороший вопрос-с, – проворчала она. – Проклятием с-своим, как же еще.

Вайш с интересом посмотрел на меня, а я, вздохнув, пробормотала:

– Чтоб ты в ад провалился! Так пойдет?

Черт никуда исчезать и не думал, и Яти посове-товала:

– Еще разок и, главное, побольше чувс-ства! Побольше эмоций! Гнева, ненавис-сти – из чего обычно рождаютс-ся проклятия, в общем.

– Исчезни с глаз моих, чтоб ты провалился! – грозно рявкнула я.

Упс! Был черт – и нету его! Жалобно пискнул – и послушно провалился в никуда, только хвостиком успел махнуть напоследок! Мы с ящеркой одновременно перевели дух, а вайш тихонько попятился от меня, бочком-бочком приближаясь к реке. И, очутившись в воде, быстро откланялся:

– Мне пора, сердечно рад знакомству. Теплой вам воды поутру.

И он исчез, мгновенно слившись с рекой. А я поспешила вернуться в домик Марфы, выкурив по дороге пару чудом не промокших сигарет, и лишь после того немного пришла в себя. Вот и доэкспериментировалась на свою голову… Хорошо, хоть без страшных последствий.

Тащить воду в дом я не стала. Наплевала на правила приличия и, возможно, подглядывающих за мной соседей, и разделась прямо на крыльце, повесив джинсы на одни перила, а майку – на другие. Авось к утру высохнут и не придется начинать путешествие в мокрой одежде… И, кстати о птичках: меня ведь спозаранку разбудить обещались – опять же не высплюсь.

Стараясь не шуметь, я тихонько приоткрыла дверь, прошмыгнула в терем, на цыпочках обогнула стол, едва не налетев в темноте на услужливо подвернувшуюся табуретку, и на ощупь нашла нужную лавку. Сверху, на покрывале, обнаружился какой-то балахон вроде ночнушки, который я и надела, дабы утром не смущать никого видом своего исподнего, и с удовольствием нырнула под одеяло. Неужели…

Лавка оказалась узкой и жесткой, но я и этому обрадовалась. Поворочавшись, я умудрилась привычно свернуться калачиком, зевнула и закрыла глаза. Врядли, конечно, уснув здесь, проснусь в своем мире, но кто знает: сегодняшний безумный день неким удивительным образом научил меня верить в чудеса и ждать их появления. Или не научил, а просто напомнил об их существовании, про которое я однажды забыла? Все может быть в этом диком, непостижимом и до боли знакомом мире.

Утро началось с того, что я ужасно замерзла. Поворочавшись и не нащупав одеяла, я попыталась натянуть на себя простыню, когда из-под моей головы таинственным образом исчезла подушка. А затем – прозвучал строгий, смутно знакомый голос:

– Касси, вставай! – Ма-ам, ну дай еще поспать!.. – спросонья заныла я. – Я не пойду сегодня на экзамен, я ничего не успела выучить…

– Вставай, у тебя и без него дел хватает!

– Не встану! – заупрямилась я. – Нет у меня больше никаких дел! Я… – Я зевнула и уткнулась носом в жесткий матрас – Мам, я спать хочу, имей совесть!..

– Ты так уверена, что я твоя мама? – в голосе зазвучал скрытый смех.

– А кто ж еще? – буркнула я.

– У вс-сех бывает, – сочувственно заметил второй голос, тоже – смутно знакомый.

Стоп!.. Я порывисто села. Не может быть! Где я нахожусь? Я ошалело уставилась на дымящийся самовар, протерла глаза и воззрилась на древнюю-древнюю старушку, стоявшую у моей постели с подушкой в руках. Ах, елы-палы… Ну конечно же! Ничего мне не приснилось, и в свой мир посредством сна я не вернулась… Вот засада-то! И ведь придется вставать, хотя на улице – еще даже и не рассвело.

Я зевнула, покорно встала, ухватив со стола пачку сигарет, и, шатаясь и путаясь в длинном балахоне, ни автопилоте выползла на крыльцо. Плюхнувшись на ступеньку, закурила и мрачно уставилась на желтоватую полоску рассвета, едва заметную на фоне темно-синего неба. Сколько сейчас времени? Часа четыре утра. Ну от силы полпятого. Зачем вставать в такую рань, не понимаю. Толку от раннего вставания, если днем я не удержусь и обязательно засну где-нибудь в лопухах посреди дороги, наверстывая упущенное? Верно говорят: «совы» – спят до полудня, но бодрствуют весь день и полночи, а «жаворонки» – спят всю ночь встают в шесть утра, но все равно потом спят до полудня… И кем выгоднее быть? То-то и оно.

Сырой ветер, дувший со стороны реки, пробирал до костей. Замерзнув, но немного приободрившись, я затушила сигарету, потянулась, попрыгала и вернулась в дом, где Марфа уже успела накрыть на стол. Я с удовольствием унюхала запах свежих пирожков и, быстро умывшись ледяной водой из бочки, села на знакомую табуретку. Чем-чем, а отсутствием аппетита я никогда не страдала и зачастую он просыпался еще раньше меня.