- Картошка с морковью, как и остальные продукты, выращены здесь, радиации в них нет, ешь без опасений и расслабься ты, наконец, убивать тебя не будут! – усмехнулся он, увидев как напряжённо, и аккуратно жевала я овощи, прихлёбывая бульоном.
Когда было покончено с супом, мы выпили уже немного остывший чай вприкуску с бутербродом. Хлеб с колбасой имели обычный вкус, вот чай был немного специфическим.
После первого глотка почувствовалась горечь, да и сам вкус был немного необычным.
- Мы делаем его из других растений, ежели в привычном нам мире, - сказал он, увидев как я сморщилась, отхлебнув эту жидкость, напоминающую с виду чай.
- Понятно, - мрачно бросила я, продолжая жевать кусок хлеба с колбасой.
- Как тебя зовут хоть?
- Ли, - коротко ответила я, отвернувшись и рассматривая стену.
- Странное прозвище, - сказал он, хотя, он был не первым говорившим это.
- Это имя, - процедила я. Не знаю, что я с ним так себя вела, вроде он плохого ничего мне не сделал, просто раздражает.
Слегка начала болеть голова, как еле заметное жужжащее горение, ещё не пламя, дровишки только разгораются.
- Тут имена не приняты, тебе нужно прозвище… - начал он, но потом решил не развивать эти слова в предложение. – А я Смерч.
В голове щелкнуло, это он. Его я должна была убрать, зачем не знаю, это было очередной прихотью Габриэля. Это Смерч спас меня тогда…
- Я вижу тебе знакомо моё имя, - доброжелательно улыбнулся он.
Я решила ничего не отвечать. Теперь к моему списку неотложных дел прибавилось ещё два: найти какое-то оружие, желательно всё-таки своё и быстрее убить Смерча, не терпится покончить с этим делом…
Он мне ничего не сделал… Проснулась уснувшая давно и как оказалось на долго совесть. Что ж в такое неподходящее время?!
Небольшой разгоравшийся костёр головной боли, стал неуправляемым бушующим пламенем. В желудок как будто налили кислоты. Вроде выворачивало наизнанку, а в тоже время кислота словно впивалась в стенки органа, попадала в кровь и начинала течь по сосудам. Зрение расфокусировалось, всё вокруг потеряло чёткость и по краям появились черный небольшие полоски, но я думаю небольшие только пока.
- Ты чего? – удивлённо спросил Смерч, видимо мой внешний вид изменился и что-то подсказывает мне, что не в самую лучшую сторону.
- Всё в норме, - прошептала я, насколько позволял пожар в голове и впивающаяся кислота.
- Как я уже говорил врун из тебя никакой, - заключил он, взглядом потребовав объяснений.
- Всё правда норме, - сказала я, а голос был как после километровой пробежки.
- Я уже, по-моему, говорил, что врун из тебя никакой? Это кстати автоматически доказывает, что ты не шпион… - значит, по одной из их версий, я была шпионом, вот почему меня заперли в той комнатушке!
- Нет, - серьёзно сказал Смерч.- Когда я увидел тебя в лесу, ты сначала целилась во всё, что двигалось, - улыбнулся он. – Хотя, нет, ты целилась во все, включая не подающее признаков жизни. А потом тебе видимо надоело это скучное дело, и ты отрешённо от мира шла, даже не глядя под ноги, конечно, я сразу понял что предо мной новичок в этой местности. А уж тем более ты не могла быть шпионом!
- Вы думали, я шпионю за вами? – засмеялась я, насколько мне позволяло это состояние здоровья.
- Нет, - серьёзно ответил он. – Я видел тебя в лесу, сначала ты была готова пристрелить всё движущееся… - он на секундочку задумался. – Хотя, нет, ты готова была пристрелить вообще всё, даже не подающее признаков жизни. А потом тебе надоело и с безразличным видом ты брела несмотря даже под ноги… Знаешь, сразу заметно что ты не опытная в этой среде!
- Ну, это да… - прошептала я.
Ну, он, конечно, был прав в чём-то, но только отчасти. Смотря, с какой стороны меня рассматривать, я была шпионом, только скорее шпионаж производился необычный. Я узнавала местность благодаря ним, растительность и всё что они вообще могли рассказать о Ночи. И чем это не шпионаж, по сути, ни чем не отличается от общепринятого.
Как там Женя? Что с ними теперь… Я понимаю, что они не маленькие, сами выживут, скорее я была больше обузой ежели помощью, значит мой уход им на руку. Нет, я не сожалею, что продырявила руку Вишне, хоть и сделала это на эмоциях. Он честно достал меня и сам прекрасно знал это, может, оправдания моему поступку нет, но я правда не сожалею. Выстрел был грамотным, бес особых повреждений, пуля вышла, доставать её не придется. Да и связок, сплетений и артерий с нервами я не повреждала, скорее этот выстрел был не с целью травмировать, а скорее показать, что я не пустое место, что и не такое могу.
Горение… Боль, словно по мозгам прошлись наждачной бумагой, а кислота всё всасывается в кровь, создаёт ещё больше боли…
- Так что с тобой? – глаза Смерча вылезали из орбит, видимо видок у меня тот ещё…
- Боль… - прошептала я.
Смерч вскочил со стула и полез в свою прикроватную тумбочку, несколько папок от его скорости попадали с глухим ударом на пол. Быстро достав небольшой изрядно помятый полиэтиленовый пакетик с каким-то изображением, он вытащил ампулу и шприц в упаковке. Так дело не пойдёт, они совсем решили меня убить? И с чего, Я дура, поверила в то, что здесь безопасно, поверила Смерчу. Это всё Ночь виновата, раньше я с подозрением относилась ко всем знакомым, раньше потому, что у меня было много врагов, а теперь… А теперь нет ни врагов, ни самой меня. Ночь изменила всех живущих в ней. В ней сплочаются все враждующие твари…
- Это снотворное и обезболивающее, их совместили, чтобы лишний раз не делать укол, а так сразу двойной эффект, - ответил он на мой испуганный взгляд.
Я вскочила со стула, больно ударившись косточкой на щиколотке о ножку стола, зашипев от боли, прижалась к стене.
- Вот, видишь? – приблизившись, сунул он мне в лицо ампулу с надпись. – Цитрин, у вас тоже такие же в аптеках должны продавать… - растерянно закончил он.
Немного успокоившись и дав себя посадить на стул, мне вкололи этот их Цитрин. Что было дальше, не помню, жидкость, из ампулы вытащив меня из боли унесла разум в забвение.
Снова повторившийся сюжет. На сцене танцует балерина в белоснежной пачке, в темноте создаётся впечатление, что она светится, многочисленные стразы и паетки блестят и бросают блики на стены и пол. Девушка, танцуя, то метнётся в одну сторону сцены, то в другую, невозможно описать словами красоту, её можно только увидеть. То танец принимал грустную форму, казалось, балерина источает всей душой печаль, какое-то несчастье нависло над этой хрупкой девушкой, и все эти чувства она передавала зрителям своим завораживающим танцем. Но уже через секунду она радостно, бойко, но не менее чарующе танцевала, какая-то новость обрадовала ее, и балерина была готова от веселья долететь до звёзд. Такого счастья я никогда не видела, она радовалась, казалось каждой крупицей души, каждым кусочком тела, радовалась искренне и делилась счастьем с окружающими. Переход от её ролей длился считанные секунды, вот она стоит перед тобой со слезами на глазах, несчастьем во всём танце, а вот, балерина уже счастлива и неимоверно радостна. Этот танец был божественным, может я не часто бывала на балете, но такого не видела никогда на свете, такое зрелище незабываемо.
