Лицо Митризена затвердело, стало как кусок хрусталя, заляпанного киноварью.
– Есть несколько вариантов развития событий, – провозгласил он. – Плохой, очень плохой, и немножечко скверный. Первые два вам не понравятся, а на третьем я остановлюсь подробнее. Не бойтесь, мне прекрасно известно, что финансово вы… не слишком благополучны…
– Олник, солнышко восходит!
– Что? – Моя Денежка напрягся. Братья Гхашш бестолково завертели головами. Но Олник все понял и даже не повел ухом. За пять лет моей мирной жизни солнышко восходило всего несколько раз, беда была в том, что оно почти не поддавалось контролю.
Я сглотнул песок, внезапно забивший глотку:
– Я имею в виду, у нас было тяжелое утро, сэр.
– А при чем тут солнышко?
– Оно восходит, сэр. Становится теплее. Меня доставили к вам в одной рубахе, я мерзну. Но уже теплее. Скоро станет совсем жарко.
Митризен нахмурился. В его взгляде засквозила угроза содрать с меня кожу, или даже применить все те сотни пыток, что придумали разумные расы – в первую очередь человеческая. Беда, однако, была в том, что я над ним не издевался!
– Простите, у нас было тяжелое утро, сэр.
И снова наши взгляды скрестились, но на сей раз я превозмог себя и не отвернулся. Ему это не понравилось, он заерзал, в движениях появилась суетливость.
– Я оглашу третий вариант. Кгм… Третий вариант – замечательный (заметьте, только что он говорил – "немножечко скверный"!), и разом снимет все проблемы для вас и… для меня. Я гарантирую это. Вы, Фатик Мегарон Джарси, без промедления женитесь на графине Марлине дар Конти.
Женить меня на графине!!! Вот чего он хочет, подлец! Нет, не он – она. Не бывать этому. Не быва-а-а-а…
И тут я взорвался.
Для амока не нужна мотивация, но с варварами Джарси все не так. Наш амок всегда мотивирован, мы никогда не впадаем в беспричинное буйство. Если вы помните, мне капали на мозги с самого утра, и три месяца подряд дела у нашей конторы шли не особенно гладко. Ну а эта, последняя капля, довела меня до кондиции.
Гхашш, стоявший рядом со мной, получил ребром ладони в горло – единственное по-настоящему уязвимое место на теле орга. Он хрюкнул, не опрокинулся, но покачнулся, и я свалил его прямым ударом в челюсть (бить в каменную стену гораздо комфортнее).
В этот миг Олник, не придумав ничего лучше, кинулся в ноги второму оргу. Представьте: злобный кот атакует слона. Слон не почувствовал, а моего товарища отбросило в сторону. Что-то вопя, Олник прокатился мимо меня, задев головой столик на колесиках.
Начало боя не внушало оптимизма.
В состоянии амока я почти не мог себя контролировать. Тело решало само. Справедливо рассудив, что без оружия мне с оргами не совладать, оно выбрало самую уязвимую мишень – Митризена. Но я успел заметить только мелькнувшую тень – одноглазый эльф бойко нырнул под стол.
Оскалившись в зверской ухмылке, я схватил его за края, чтобы отбросить легко и непринужденно. Увы, стол оказался приделан к полу, и я завис над ним – точь-в-точь марионетка, пляшущая в истерике.
– Вылезай, сволочь, гад! – заревел я, пытаясь выдрать стол из креплений. До простой идеи наклониться и выволочь Митризена, мой амок не додумался.
Стальные руки обхватили меня, вздернули в воздух и бросили. Со страшным грохотом я врезался в стойку из красного дерева, разломил ее надвое и вылетел на травяной склон. Боли не было, надеюсь, у газебо тоже. В состоянии амока варвары Джарси не чувствуют ни боли, ни сентиментальности. Мы делаемся безжалостны к врагам. Ну, почти.
Я подхватился на ноги, фыркая, как тюлень. В беседке перемещались темные фигуры, похожие на призраков. Гритт, я вам покажу сейчас театр теней! Под ноги попалась какая-то деревяшка. Я наклонился и завладел обломком стойки длиной фута в четыре. Не слишком ухватисто, зато увесисто. Ну все, комедианты, теперь выход маэстро!
Одна из теней выдвинулась на свет – Гхашш.
Я вломил ему от всего сердца и справа, и слева, и по темечку. Прежде чем осесть громоздкой тушей, он думал несколько мгновений. Перепрыгнув тело, я ринулся в газебо, и тут же вылетел назад. Оттуда надвигался второй орг, успевший обнажить пару зловеще изогнутых клинков. За его плечами Олник висел на Митризене, кусая того за палец, как терьер. Таинственный скупщик долгов прыгал, как прима-балерина, задевая вазоны с цветами. Он оказался до обидного мал ростом, просто какая-то блоха в халате.
Обломок стойки против клинков не годился, это знал даже мой амок.
Я кинул деревяшку в противника, и склонился над поверженным оргом. Брызнули отлетающие пуговицы. Под плащом у Гхашш лоснилось черное обтягивающее трико, а оружие удобно расположилось на петельках и кольцах плащевой подкладки.
Два слегка изогнутых меча из синеватого металла с ажурными круглыми гардами, стальная колотушка для отбивания мяса на длинной рукоятке, огромные ножницы для стрижки овец, пара острых крючьев с цепями, упакованными в специальные кармашки, целый набор швыряльных ножей, подвешенных наискось, будто перевязь. Походный набор живодера.
Мой амок выбрал клинки.
Они с визгом выскользнули из колец, обтянутые кожей рукоятки удобно поместились в ладонях.
– Я грабил кар-р-раваны!
Я приподнялся вовремя, чтобы отбить атаку Милашки-Очаровашки. Несмотря на удар по кадыку, говорил он без особых затруднений.
Мы скрестили мечи. Гхашш наносил могучие, но не очень умелые удары, и вскоре – проклятие, я не знаю, прошли минуты или мгновения! – я обнаружил, что, оскальзываясь на мокрой траве, тесню его обратно в газебо. Клинки сталкивались, выбрасывая фонтаны лиловых искр. Я не чувствовал тяжести оружия, не сожалел о топоре, к которому были привычнее мои руки. Милашка-Очаровашка был не слишком подвижен, вдобавок он путался в тяжелых полах расстегнутого плаща.
Внутри мы продолжили, действуя размашисто, так, что щепа полетела от оставшихся стоек, а вазоны осыпали мрамор землей. Неподалеку Олник подмял Мою Денежку и, кажется, пытался выдрать из его седой шевелюры клок. Уши Митризена обнажились – одно было острое, как обычно, второе скукоженное и красное, видимо, пострадало от заклятья.
В какой-то миг меч орга удачно разрубил клетку: целехонькая канарейка выпорхнула оттуда под трагический вопль Митризена:
– Малютка Бетси!
Надо же, он все-таки к кому-то привязан.
– Непреодолимые обстоятельства! – доложил Митризену Слепая Кишка. – Инферно!
В этот момент мой амок провел удачную связку, и правый клинок клюнул орга под ключицу. Гхашш замер, будто напоролся на стену, нелепо растопырился, обнажив острые зубы в гротескной улыбке. Момент был удачен, и мой амок выбрал его, чтобы отрубить оргу левую руку.
