- Какой еще матушкой? - изумился Захаров.
- Да той самой, в доме которой вы жили, - пояснила, улыбнувшись, старушка.
-А-а, - только и смог выдавить из себя Захаров, отметив, что они с Люськой так и не удосужились спросить, как звали колдунью.
- Так что, больше приглядывать не надо? - спросил Захаров.
- Скоро, скоро я уйду. Дальше вы уж сами. У вас и без меня неплохо получается. А мне еще деревню почистить надо. Негоже оставлять здесь нечисть. Не место ей здесь.
- Это как? - снова спросил Захаров.
- Увидите! Вы вот что. На кладбище смотрите в оба, все время будьте начеку. И кресты, кресты на себя наденьте. А то беда будет. Понятно я говорю?
- Понятно! Спасибо, бабушка!
- Ну, с Богом!
Старушка отпустила капот "Нивы", прошла мимо Захарова, задев его полой старой замасленной телогрейки, и подалась, мелко переступая ногами, в сторону дома колдуньи. Обернувшись, Захаров провожал ее взглядом, и не заметил, как за его спиной, из-за забора вылетел ярко-красный петух. Только когда петух, поравнявшись с Захаровым, заклекотал, тот подпрыгнул от неожиданности, схватился свободной рукой за кинжал, и ошалело проводил огненную птицу взглядом. А петух, догнав старушонку, двинулся за ней следом, подпрыгивая, и стараясь попадать лапами в неглубокие отпечатки ее подшитых валенок. И эта птица цвета пламени на белом снегу выглядела так нереально, что Захаров помотал головой, отгоняя глюки, повернулся, и, наконец, уселся в машину.
- Трогай, Люся, - сказал он. - Кресты у всех есть?
- У всех, - ответила Люська, - а что?
- Велели держать ухо востро. И чтобы все с крестами. Ну, с нами Бог!
Они загрузились двумя старыми покрышками, присмотренными Захаровым заранее, и, наконец, оставив деревню позади, неспешно подъехали к сельскому кладбищу, расположенному километрах в двух от Галанихи.
Старое, неогороженное кладбище, так же, как и деревня, было в ужасном состоянии. Снег, милосердно укрывший ковром поваленные кресты и плиты, все же не в силах был скрыть масштабы вандализма. Нечистая сила в Галанихе, несомненно, взяла верх, что отразилось и на местных памятниках.
Сержик, ориентируясь по плану, начерченному на листе картона, смело полез в дебри крестов и надгробных плит. Люська с Захаровым, прислонясь к теплому капоту "Нивы", наблюдали за его поисками с ленивым интересом. Наконец Сержик призывно взмахнул рукой, и Захаров, подхватив покрышки, направился к нему. За Захаровым шагала Люська, взвалившая на плечо лопаты и лом.
Могила находилась на краю кладбища, но в противоположной стороне от машины. Наверное, легче было бы обойти по периметру, но не знавший об этом Захаров, героически преодолел последствия вандализма, а за ним, с не меньшим упрямством, продиралась взмокшая и раскрасневшаяся Люська.
Сержик стоял у снежного холмика, рядом с которым из земли торчал черный уродливый камень. Какой-то ноздреватый, но вместе с тем блестящий, он напоминал метеорит, виденный Захаровым в музее.
- Здесь? - спросил Захаров. - Точно?
- Точно, точно! Я сто раз проверил. Такого камня нигде больше нет. - Ответил Сержик.
- Ну, смотри, если это не тот, следующую могилу один раскапывать будешь, - хмуро пошутил Захаров.
Он водрузил покрышки на холмик рядом друг с другом, и, достав из кармана скомканную газету и спички, принялся разжигать одну из них. На счастье, ветра не было, поэтому вскоре от газетного факела резина жирно зачадила, и на внутреннем краю покрышки засветился огонек. Постепенно пламя разгорелось, и, подложив сверху вторую покрышку, Захаров добился горения обеих.
- Ну что, перекур! - воскликнул он.
- Мы не курим, - возразила Люська, не принявшая шутливого Захаровского тона. - Мы могилы разрываем.
- Пока не разогреет, ничего мы не разроем, - ответил Захаров.
Между тем покрышки разгорались, черный дым столбом уходил в небо, распространяя вокруг вонь горелой резины. Неожиданно быстро начало темнеть, и к тому времени, когда покрышки почти догорели, на кладбище упала ночь. Захаров взглянул на небо, но кроме темного покрывала туч, ничего не увидел.
- Слышь, Сержик, а ты уверен, что сегодня полнолуние? - спросил он.
- Ну, вроде уверен.
- Ты давай не вроде, а посмотри еще раз.
- Так ноут в машине.
- Ну, сходи.
- Так темно же.
- Вот, кстати, мы фонарь забыли. Принесешь.
- Вот черт! - с досадой сказал Сержик.
- Антоша, давай я схожу, - сказала Люська.
- Ну, вот еще! - взорвался Сержик, - В няньки ко мне ладишь? Я сам справлюсь.
И повернувшись, поплелся в темноту.
Глава двенадцатая
Сквозь потрескивание огня, пожирающего рваные покрышки, Захаров, напрягаясь, расслышал хлопанье дверки "Нивы", и удовлетворенно кивнул. Сержик преодолел себя, добравшись самостоятельно до машины, находящейся на другом конце ночного сельского кладбища. Наконец вдали показался свет, и вскоре Сержик, освещая себе путь фонарем, присоединился к друзьям.
- Полнолуние - сегодня! - объявил он торжествующе.
- Молодец, Сержик! - серьезно сказал Захаров, - спасибо!
Сержик засопел, и промолчал. Неугомонная Люська тут же заявила:
- Не за что ему спасибо. Тоже мне, герой!
Захаров шутливо щелкнул Люську по носу, и сказал:
- Главное - преодолеть себя. Тогда все будет хорошо!
Люська недовольно фыркнула, но ничего не сказала.
Тем временем покрышки догорели, обнажив оттаявшую, дымящуюся землю. Захаров лопатой отбросил с могилы обгорелые ошметки, еще вспыхивающие мелкими огоньками, расчертил аккуратный прямоугольник, и начал копать.
Верхний слой снялся легко, но следующий еще не совсем оттаял. Правда, к лому прибегать не пришлось, титановая лопата довольно хорошо прорезала подмороженный грунт. Втянувшись, Захаров прошел еще два, уже не замороженных слоя, и жестом пригласил в яму Сержика. Тот рьяно принялся за дело, но прокопав пару слоев, выдохся, оперся на лопату, и принялся вытирать пот с лица. Люська, светившая фонарем в яму, пожалев его, сказала:
- Вылезай уже, давай я покопаю.
Сержик, взлянув на нее исподлобья, молча взялся за инструмент, и героически преодолел еще слой. Правда, в отличие от Захарова, подчистившего за собой дно выкопанной ямы, он вылез из нее торопливо, не убрав за собой.
Как бы то ни было, но яма постепенно углублялась, рос валик земли вокруг нее, все труднее становилось выбрасывать наверх выкопанный грунт. Сержик окончательно выдохся, и Захаров, невзирая на сопротивление напарника, приказал ему отбрасывать землю от края ямы, чтобы она не сыпалась обратно. Сам же он вошел в темп, лопата мелькала, то вонзаясь в землю, то взлетая ввысь. И, наконец, наступил момент, когда его инструмент глухо ударился о твердую поверхность.
