Я рухнул на палубу рядом с Одноглазым, который сидел, закрыв лицо руками.
Посланник, этот ужас, который в старых летописях назывался Ловцом Душ, смеялся, как безумец. Дьявол похуже, чем дюжина оборотней. На лицах его экипажа я увидел раболепный страх. Хорошая шутка, записать Чёрную Гвардию на службу злу. Взять огромный город, склонив к измене кучку негодяев. Действительно, потрясающий анекдот.
Капитан присел рядом со мной.
— Расскажи-ка мне, Каркун.
И я рассказал ему о Власти, о Властителе и его Леди. Они создали империю зла, не имеющую себе равных в Аду. Я рассказал ему о Десяти, Которые Были Повержены (одним из них и был Ловец Душ), десяти великих колдунах, почти полубогах. Властитель преодолел их силу и заставил служить себе. Я рассказал ему о Белой Розе, женщине-генерале, которая свергла Власть, но её силы не хватило, чтобы уничтожить Властителя, его Леди и Десятерых. Она похоронила их в кургане, защищённом волшебством, где-то к северу от моря.
— А теперь, похоже, они возвращены к жизни, — сказал я, — они правят северной империей. Том-Том и Одноглазый подозревали… Мы записаны к ним на службу.
— Поверженные, — тихо проговорил Капитан, — почти как эта бестия.
Тварь завопила и бросилась на прутья своей клетки. Из тумана донёсся смех Ловца Душ.
— Поверженные, — согласился я, — сравнение не слишком приятное.
Я дрожал всё сильнее и сильнее по мере того, как старинные описания всплывали в моей памяти.
Капитан вздохнул и уставился в туман, в сторону новой земли.
Одноглазый ненавидящим взглядом таращился на тварь в клетке. Я попытался отвлечь его. Он оттолкнул меня.
— Не сейчас, Каркун. Мне надо понять.
— Что?
— Это не тот, что убил Том-Тома. У него нет шрамов от нашего оружия.
Я медленно повернулся, изучающе посмотрев на посланника. Он опять засмеялся, глядя в нашу сторону.
Одноглазый так и не понял. А я так и не рассказал ему. У нас и без того достаточно проблем.
— Переход из Берилла подтверждает моё мнение, — Одноглазый ворчал, склонившись над оловянной пивной кружкой. — Чёрная Гвардия не переносит воды. Эй, девка! Ещё эля! — он помахал своей кружкой. В другом случае девушка всё равно его бы не поняла. Он отказывался учить язык северян.
— Ты пьян, — я посмотрел вокруг.
— Какая наблюдательность. Как вы считаете, джентльмены? Каркун, наш почитаемый мастер изящных искусств и медицины, только что проявил удивительную проницательность, обнаружив, что я пьян.
Он перемежал свои слова отрыжкой и нечленораздельными звуками. Одноглазый посмотрел на свою аудиторию с той величественной важностью, которую можно изобразить только будучи пьяным.
Девушка принесла ещё один кувшин и бутылку для Немого. Он тоже был уже готов принять ещё одну порцию хмельного. Он пил кислое берилльское вино, как нельзя лучше подходившее к характеру Немого. Все наши деньги сменили хозяев.
Нас было семеро. Мы сидели, понурив головы. Здесь было полно матросов. Мы были иноземцами, чужаками, людьми того сорта, которых всегда выбирают жертвой, когда начинается пьяная схватка. Все мы, за исключением Одноглазого, предпочитали поберечь свои силы, если нам не платили за драку.
В дверях появилась отвратительная морда Ростовщика. Его маленькие, блестящие, похожие на пуговицы глаза сощурились. Он уставился на нас.
Ростовщик. Он получил это имя потому, что вымогает деньги и у Гвардии. Оно ему не нравится, но он говорит, что ничего нет хуже той клички, которую повесили на него родственники: Сахарная Свёкла.
— Эй! Это же Сахарная Свёкла! — заорал Одноглазый. — Подходи сюда, Сахарная Крошка. Одноглазый платит. Он слишком пьян, чтобы придумать что-нибудь получше.
Он действительно был пьян. А будучи трезвым, Одноглазый жмётся сильнее сыромятного ремня на шее.
Ростовщик вздрогнул, воровато оглядевшись. Была у него такая привычка…
— Вы нужны Капитану, ребята.
Мы переглянулись. Одноглазый успокоился. В последнее время мы мало виделись с Капитаном. Он всё время околачивался вместе с разными шишками из Имперской Армии.
Элмо и Лейтенант встали. Я тоже встал и посмотрел на Ростовщика.
Хозяин взревел. Девчонка-служанка мотнулась к двери, перекрыв её. Огромный, похожий на быка мужик с грохотом выдвинулся из задней комнаты. В обеих руках у него было по громадной сучковатой дубине. Он выглядел смущённым.
Одноглазый зарычал. Остальные из нашей компании тоже поднялись, готовые ко всему.
Матросы, почувствовав запах драки, стали расходиться по разные стороны. В основном против нас.
— Какого чёрта тут происходит? — заорал я.
— Извините, сэр, — сказала девчонка, стоявшая в дверях, — ваши друзья не оплатили последний заказ, — она зло взглянула на своего хозяина.
— Чёрта с два.
По правилам заведения, оплата производилась сразу же. Я взглянул на Лейтенанта. Он согласился. Посмотрев на хозяина, я просто почувствовал его жадность. Он посчитал, что мы достаточно уже пьяны, чтобы заплатить дважды.
— Одноглазый, ты разворошил эту воровскую пещеру. Ты и поставишь их на место.
Ещё не дав ему закончить, Одноглазый заверещал как свинья, встретившаяся с мясником.
Четырехрукий отвратительный комок величиной с шимпанзе с треском вырвался из-под нашего стола. Он атаковал девчонку в дверях, оставив у неё на ляжке следы от клыков. Затем он вскарабкался на эту гору мускулов с дубинами. Мужик ещё не успел понять, в чём дело, а у него уже из дюжины мест текла кровь.
Чашка с фруктами на столе, стоявшем в центре комнаты, превратилась в чёрный туман. Появившись вновь секунду спустя, он кишела ядовитыми змеями, которые выползали через край.
У хозяина отвалилась челюсть. Из открытого рта полезли жуки-скарабеи.
Под шумок мы выбрались оттуда. Несколько кварталов Одноглазый подвывал и хихикал.
Капитан вытаращился на нас. Мы стояли у него перед столом, держась друг за друга. Одноглазого всё ещё сотрясали приступы мерзкого хохота. Даже Лейтенант не смог сделать строгое лицо.
— Они пьяны, — сказал ему Капитан.
— Мы пьяны, — согласился Одноглазый. — Мы наверное, несомненно, непременно пьяны.
Лейтенант ткнул ему в почку.
— Садитесь. Постарайтесь держаться в рамках, пока вы здесь.
«Здесь» было шикарным местом, неизмеримо более высоким по ранжиру, чем наш последний порт захода. Здесь даже проститутки были с титулами. Зелёные насаждения и хитрости ландшафта делили сады на довольно изолированные друг от друга части. Здесь были пруды, беседки с видом на море, каменные дорожки для прогулок, а воздух был наполнен потрясающим ароматом цветов.
