— Жена, — со странной улыбкой промолвил он, — я ожидал тебя раньше.
Он не уступал ей дороги, и ей пришлось отвечать, стоя в дверях, как маленькая девочка:
— Разве девушка не сказала тебе, что у меня было дело в другом месте?
— Ее послали за тобой, а не за оправданием.
— Стало быть, виновата она, а не я.
Ей показалось, что сейчас он ее ударит. Гнев мелькнул в его глазах, но тут же прошел — только рот остался плотно сжатым. Мейс жестом пригласил Рейну войти.
Одежда из тонкой, как ткань, кожи мягко облегала его. Полы плаща обшиты для тяжести волчьими зубами, большая свинцовая, посеребренная застежка у горла отлита в виде волчонка. Став около глыбы песчаника, известной как Память Вождя, Мейс, опять-таки жестом, велел Рейне закрыть дверь.
Даже теперь, после четырнадцати недель брака, она боялась оставаться с ним наедине. Не желая, чтобы он это заметил, она закрыла дверь и задвинула засов.
— Я вижу, ты раскрыла один из моих замыслов. — Он показал глазами на ее левую руку. — Полагаю, ты его одобряешь?
Чувствуя себя полной дурой, Рейна посмотрела вниз. Эмблема. Она не помнила, что захватила ее с собой. Притворившись беззаботной, она бросила вышитый кружок на Память Вождя.
— Да, неплохо придумано.
Мейс сжал эмблему в сильных, привыкших к мечу пальцах.
— Мне тоже так кажется. — Он спокойно наблюдал за ней, и Рейне показалось, что он раскусил ее притворство. Стараясь погасить понимающий огонек в его желтых глазах, она спросила:
— Так что же тебе от меня нужно?
— Чтобы ты была мне женой.
Пылинки и копоть от ламп точно застыли в воздухе. Взгляд Мейса не отпускал ее, и Рейна впервые с тех пор, как он вернулся с Пустых Земель, разглядела за волком мужчину.
— Дагро ты помогала во всем, — прошептал он, взяв ее за руку. — Я хочу того же.
Рейна закрыла глаза. Боги, как может он говорить такое? Неужели он не помнит, что произошло в Старом лесу? Конечно, помнит — и, если дать ему возможность, не пожалеет слов, чтобы представить все в ином свете. «Я отчаялся, я действовал необдуманно, мне казалось, что и ты хочешь того же». Рейна содрогнулась — голос не повиновался ей.
Мейс, подождав еще немного, отпустил ее руку.
— Итак, я получил свой ответ.
Рейна глотнула воздуха. Гнева она не испытывала, только дурноту. Ей казалось, что она вот-вот упадет в обморок.
— Я исполнила мой долг по отношению к тебе.
У него вырвался резкий звук, и он вдруг обхватил ее за талию.
— По-твоему, я должен быть благодарен за то, что ты исполняешь этот свой долг? — Его пальцы скользнули по ее груди, отчего слово «долг» приобрело почти непристойный смысл. — Не льсти себе, Рейна. В сердце Великой Глуши тепла больше, чем в твоей постели. — Он отпустил ее столь же внезапно, как обнял. — Можешь не бояться, я не стану требовать, чтобы ты исполняла свой долг и далее.
Кровь обожгла ей щеки, и она повернулась, чтобы уйти, но Мейс еще не закончил.
— Нам надо обсудить кое-что, — сказал он, вернувшись к Памяти Вождя.
— Что именно? — спросила Рейна от двери.
— Например, то, как нам быть с маленькой Севранс. Все, кто видел ее в ту ночь у собачьих закутов, клянется, что с ней дело нечисто.
Мейс хорошо понимал, что сейчас Рейна в его власти, и ей пришлось повернуться к нему лицом.
Мейс небрежно взялся рукой за висящий на стене Клановый Меч. Символ могущества Черного Града, он был выкован из короны дхунских королей, и до Мейса им владели такие вожди, как Мурдо и Безумный Грегор. Черный, без ножен, клинок поблескивал при свете факелов.
— Я защищал девочку, как мог, но страсти, похоже, не желают охладевать. Ты знаешь, как суеверны старые кланники. Турби Флап рвется побить ее камнями, Кот Мэрдок — прогнать ее по углям, и все до единого хотят убрать ее отсюда. Я не могу противиться воле клана, — пожал плечами Мейс.
Это ты наводнил дом скарпийцами, хотелось сказать ей. Ни один черноградец этого не желает.
— Не все в клане винят ее, — сказала Рейна вслух. — Орвин говорит, что Нелли Мосс заслуживала такой участи и что собаки накинулись на нее по собственной воле.
— Это понятно, что Орвин защищает девчонку. Всем известно, что он делает это из любви и преданности к Дрею.
Петля затянулась. Слишком он умен, ее муж — словами ей с ним не сладить. Но бросить Эффи на произвол судьбы Рейна тоже не могла.
— Катти Мосс пытался убить ее. Этого нельзя отрицать. Ты же видел ее раны.
— Да, но многие поговаривают, будто Катти всего лишь хотел положить конец ее колдовству.
— Он украл ее амулет.
— И вот что она сделала, чтобы получить амулет назад, — грустно покачал головой Мейс. — Не позволяй своей любви к девочке ослепить тебя, Рейна. Пусть даже она не околдовала собак, загрызших ламповщицу и ее сына, — главное, что люди в это верят. Я изменил бы это, если б мог, но я вождь, а не шаман. Долг вождя — блюсти спокойствие в клане.
Рейна слушала его тихие слова и чувствовала, что он хочет Эффи зла. Эффи знает, что он сделал в Старом лесу... а может, и не только. Никому не известно, что могла узнать девочка через свой амулет.
Мейс раскинул пальцы по шершавой поверхности Памяти Вождя.
— Ее надо подвергнуть испытанию.
Рейна заставила себя остаться спокойной. Она знала, как проходят иногда испытания такого рода, как разумные с виду кланники поддаются гневу под влиянием собственного невежества и страха. Эффи Севранс, тихоне с приметливыми глазами, надеяться не на что. Тянуть время — вот все, что сейчас можно сделать. Тянуть время.
— Не лучше ли подождать с решением, пока ее брат не вернется из Гнаша? За поспешность в таком деле Дрей тебя не поблагодарит.
Рейна видела, что заставила Мейса задуматься. Дрей Севранс — его человек. Когда понадобилось удержать дом Ганмиддиша до возвращения Крабьего Вождя, Мейс выбрал Дрея. И когда находящийся в изгнании вождь Дхуна вызвал Градского Волка на переговоры, Мейс опять-таки послал Дрея вместо себя. Дрей отсутствует в круглом доме вот уже пять недель — быть может, именно это Мейсу и нужно?
— Промедление может привести к тому, что кланники возьмут дело в собственные руки, и нам обоим придется об этом пожалеть, — сказал Мейс. — Но я подумаю, что здесь можно сделать, — с нежной супружеской улыбкой добавил он.
Они оба понимали, что это значит. Он все равно расквитается с Эффи, так или этак. Девочке нельзя больше оставаться в круглом доме, это ясно. Рейна закуталась в шаль Меррит Ганло, охваченная желанием поскорее уйти отсюда.
— Занимайся своими делами, — сказал муж, отпуская ее, — и утешайся тем, что я не спущу с Эффи глаз.
