Великий инквизитор Вэнс посмотрел на двух арбитров у двери и громоподобным голосом приказал:
— Доставьте сюда императора.
Уже одно только это прекрасно иллюстрировало власть великого инквизитора. Только он один мог потребовать немедленного присутствия повелителя Сарта, и тот был бы вынужден подчиниться.
Еще час Танкуилу пришлось провести под испытующими взорами инквизиторов, прежде чем император Франциск вошел в зал Совета. Облаченный в белый шелковый костюм, титан-правитель ростом под восемь футов возвышался над всеми остальными. От одного только его появления в зале словно стало светлее, будто взошло солнце. Рядом с воплощенным богом Танкуил почувствовал себя мелким, ничтожным и уродливым. Императора сопровождали двое слуг, причем одного из них арбитр узнал — пушок над верхней губой мальчишки за полгода превратился в жиденькие светлые усики.
— Инквизиторы, — с поклоном сказал бог-император, — арбитр Вэнс. Чем я могу быть вам полезен на этом суде?
Владыку, казалось, окружала аура мощи. Танкуил, даже просто стоя рядом, ощутил прилив сил.
Ответ пришел от великого инквизитора:
— Арбитр Даркхарт обвиняется в ереси и убийстве инквизитора. Сам он утверждает, что защищал Инквизицию, а настоящим еретиком была ныне покойная инквизитор Герои. Доказательство его слов сокрыто в Пустоте и охраняется демонами, которых Вольмар обязал нам служить. Если это правда, только ты, император Франциск, своим приказом можешь освободить их от договора.
Когда великий инквизитор закончил, бог-император кивнул и улыбнулся:
— Это может не потребоваться, инквизиторы.
Сердце Танкуила замерло. Он лгал, чтобы защитить императора. Но даже если тот объявит во всеуслышание, что Даркхарт действовал по его приказу, арбитра от кары это все равно не спасет.
Взмахом руки бог-император подозвал слугу с белесыми усиками, и тот положил на холодный каменный пол продолговатый сверток, который до этого держал в руках. Затем владыка заговорил снова:
— Это — меч Селиции Герои. Я забрал его из особняка госпожи инквизитора в ночь ее… смерти. Инквизитор Вэнс, мне кажется, тебе стоит осмотреть это оружие.
Великий инквизитор мрачно сощурился, но встал со своего кресла и спустился с возвышения. Взглянув на сверток ткани на полу, он недоверчиво уставился на императора.
— Уверяю, инквизитор Вэнс, только ты можешь держать этот меч без вреда для себя.
Великий инквизитор опустился на колени и развернул ткань, в которую был завернут клинок. С первого взгляда стало ясно, что он действительно принадлежал инквизитору Герои. При одном только виде кошмарного зазубренного лезвия раны Танкуила разболелись с новой силой.
Артур Вэнс медленно протянул руку и коснулся эфеса. В тот же миг его глаза широко распахнулись, а зубы заскрипели. Отдернув руку, он завернул оружие обратно в ткань и, встав в полный рост, заявил:
— Это Миорзо, демонический клинок.
Сию же секунду зал Совета наполнился неразборчивым гамом — каждый инквизитор пытался перекричать других, требуя ответов от великого инквизитора или от бога-императора.
История демонического клинка была хорошо известна. Она относилась ко временам до основания Инквизиции, когда Вольмар впервые ступил в этот мир. По легенде, у Вольмара был брат Арн. Именно Арн первым захотел приручить демонов Пустоты. Он призвал тень, чтобы изучить ее, но явившаяся на зов тварь оказалась слишком сильна, чтобы ее сдержать. И тогда младший брат пришел за помощью к старшему. Вольмар, великий герой древних сказаний, не раздумывая, согласился.
Он выковал клинок из чернейшей стали и наложил на него древние, ныне утраченные могущественные чары. Сто дней и сто ночей сражались бог и демон, но в конце концов Вольмар пронзил сердце твари. Меч поглотил сущность демона, а тело вернулось обратно в Пустоту. Вольмар назвал демонический клинок Миорзо и спрятал его так, чтобы никто его никогда не нашел.
Некоторые историки и теократы утверждали, что никакого брата у Вольмара не было, а бог сам допустил ошибку и призвал слишком могучее создание. По собственному опыту Танкуил знал, что обычно сторонники такой версии быстро оказывались еретиками со всеми вытекающими последствиями. В любом случае выбранное Вольмаром потаенное место для демонического клинка оказалось не настолько потаенным, как он того хотел.
Великий инквизитор мрачной безмолвной статуей возвышался в центре поднявшегося урагана. Одни инквизиторы кричали, другие, похоже, вообще ударились в панику. Сам Артур Вэнс немигающим взглядом буравил императора Сарта. Только один человек во всем мире мог позволить себе такое. Император Франциск первым отвел глаза.
— Довольно! — Великому инквизитору не нужно было кричать, чтобы его услышали. Словно прочитав его мысли, все прочие инквизиторы мгновенно умолкли. — Стража, отведите арбитра Даркхарта обратно в камеру. И пусть лекарь осмотрит его раны — они кровоточат.
Танкуил посмотрел на свою руку. Бинты действительно покраснели. Стражники подступили к нему, готовые снова заковать его в кандалы.
— Этого больше не требуется, — раздался голос бога-императора.
Арбитры перевели взгляд на великого инквизитора, и тот едва заметным кивком подтвердил слова владыки Сарта.
Едва конвой покинул зал, двери за их спинами с грохотом закрылись, отрезав любые звуки изнутри. До камеры Танкуила вели в тишине.
Когда Джеззет проснулась, она лежала на холодном каменном полу в окружении холодных железных решеток, свернувшись калачиком и укутавшись в большое шерстяное покрывало. Неудивительно, что после такого сна все тело ломило. Тюрьмы в Сарте были немногим лучше чадских, и хотя здесь пленникам в обязательном порядке полагались койки, Джез им не доверяла.
«На кровати слишком просто расслабиться и трудно проснуться, когда за тобой придут».
За две недели заключения девушке практически не было одиноко. Простые пьяницы, которым нужно было хорошенько проспаться после очередной драки в трактире, или настоящие преступники, по которым плакала виселица, — все они были мужчинами и буквально пожирали Джеззет голодными взглядами. Один даже попробовал просунуть руку между решетками и стянуть с нее покрывало. Отточенным движением она сломала ему запястье.
«И потом еще два дня терпела его стенания и оскорбления».
Дважды в день стражники приносили еду: холодную склизкую овсянку утром и ломоть твердого как камень хлеба вечером. Днем иногда давали пить. Не бог весть что, конечно, но хоть с голоду не помрешь… Джез никто не навещал, и она не знала, что творится в мире за стенами тюрьмы, не знала, что стало с Танкуилом и Шипом. Тюремщики забрали ее меч, а без одежды кинжал спрятать девушке было попросту негде.
