Это лучше, чем могло бы быть, но все равно плохо.
Эрлинги остановились, едва завидев их. Инстинкт подсказывал Алуну броситься в атаку, использовать свое положение на вершине холма, но Брин отдал приказ ждать. Алун не вполне понимал почему.
Но очень скоро выяснил. Ап Хиул крикнул, и его зычный голос разнесся вниз по склону:
— Слушайте меня! Вы сделали ошибку. Вы не вернетесь домой. Ваши корабли будут захвачены еще до того, как вы сумеете к ним вернуться. Нас предупредили о вашем приходе. — Он говорил на языке англсинов.
— Это ложь! — Одноглазый человек, почти такой же крупный, как Брин, выехал вперед. Так начинаются сражения в сказках, подумал Алун. Вызов, ответный вызов. Речи для бардов. Но это не сказка. Он все еще всматривался в ряды эрлингов в поисках человека, которого жаждал убить.
Кажется, Брин думал о том же.
— Вы знаете, что это правда, иначе нас бы здесь не было, и с большим количеством людей, чем у вас. Выдайте нам Ивара Рагнарсона и оставьте заложников, и вы уплывете живыми от этих берегов.
— Плевать мне на это! — крикнул великан. А потом прибавил: — Все равно Рагнарсон мертв.
Алун моргнул. Взглянул на сидящего рядом с ним верхом Торкела Эйнарсона. Рыжебородый эрлинг смотрел на противников. На своих собственных соотечественников.
— Как это? — крикнул Брин. — Как он умер?
— В море, от меча, за то, что обманул нас.
Поразительно, но Брин ап Хиул запрокинул голову и расхохотался. Этот звук всех поразил, настолько был неожиданным. Никто ничего не сказал и не двинулся с места. Брин взял себя в руки.
— Тогда что вы здесь делаете, во имя Джада7
— Пришли убить тебя, — ответил эрлинг.
Когда он услышал смех, лицо его покраснело.
— Ты готов встретиться со своим богом?
Молчание. Конец дня, конец лета. Конец жизни тоже близок для обоих мужчин, которые ведут этот разговор.
— Я уже давно готов, — мрачно ответил Брин. — Мне ни к чему, чтобы со мной к нему отправилась еще сотня людей. Назови свое имя.
— Бранд Леофсон из Йормсвика.
— Ты командуешь этим отрядом?
— Я.
— Они с этим согласны?
— Что ты хочешь сказать?
— Они выполнят твои приказы?
— Я убью любого, кто ослушается.
— Конечно, убьешь. Очень хорошо. Вы оставите нам два корабля, двадцать заложников по нашему выбору и все оружие. Остальным разрешат уйти. Я пошлю всадника в Льюэрт и второго к принцу Оуину в Кадир — они позволят вам пройти. Не могу ручаться за то, что произойдет, когда вы будете плыть мимо побережья англсинов.
— Два корабля! — в голосе эрлинга звучало изумление. — Мы никогда не оставляем заложников, ты, глупец дерьмовый! Мы никогда не бросаем свои ладьи!
— Тогда корабли будут захвачены после того, как вы умрете на этой земле. Вы не уйдете отсюда, никто из вас. Решайте. У меня нет желания болтать. — Теперь его голос звучал холодно.
Один из пеших эрлингов вышел вперед и остановился у стремени одноглазого. Они пошептались. Алун снова взглянул на Торкела. Увидел, что тот смотрит на Брина.
— Откуда нам знать, что ты не лжешь насчет Льюэрта и Кадира? Откуда они знают о нас? — Это спросил второй эрлинг, стоящий рядом с тем, которого звали Леофсон.
Один из всадников дернул поводья и остановил коня рядом с Брином.
— Вы знаете, потому что я вам говорю, что это правда. Мы проехали через лес призраков втроем, чтобы предупредить о вашем появлении здесь.
— Через лес призраков? Это ложь! Кто ты?..
Эрлинг осекся. Он узнал ответ на свой вопрос. Дело в выговоре, понял Алун. В безупречных придворных интонациях англсина.
— Меня зовут Ательберт, сын Элдреда, — произнес молодой человек рядом с Брином, который проехал вместе с ними через лес бога ради дела, которое его не касалось. — Наши воины убили шестьдесят ваших. Я буду несказанно рад увеличить здесь это число. Мой отец послал корабль с предупреждением из Дренгеста в Кадир сразу же следом за вами. Они должны были получить его несколько дней назад, пока вы добирались сюда. Ап Хиул говорит правду. Если мы не пошлем гонца, чтобы их остановить, сингаэли захватят ваши ладьи или отгонят их от берега, и вам будет некуда вернуться. Вы погибнете там, где стоите. Йормсвик уже никогда не будет прежним. Над вашими именами будут насмехаться вечно. Вы даже не можете себе представить, с каким удовольствием я вам это говорю.
Среди стоящих внизу эрлингов раздался ропот. Алун услышал в нем гнев, но не страх. Он его и не ожидал. Он видел, как некоторые из них обнажают мечи и топоры. С тяжелым, яростным чувством неизбежности он вынул из ножен свой меч. Начинается, наконец-то начинается.
— Погоди, — тихо произнес рядом с ним Торкел.
— Они достают оружие! — хрипло ответил Алун.
— Я вижу. Погоди. Они выиграют этот бой.
— Не выиграют!
— Поверь мне. Выиграют.
Ап Хиул тоже это понимает. Силы почти равны, но у них есть всадники и тренированные бойцы. У Брина тридцать человек, а остальные — крестьяне с серпами и посохами. Подумай!
Его голос донесся до передних рядов. Позже Алун решил, что он сделал это нарочно. Брин слегка повернул к ним голову.
— Они понимают, что не покинут эти берега живыми, — тихо сказал он.
— Думаю, понимают, — так же тихо согласился Торкел Эйнарсон на языке сингаэлей. — Это неважно. Они не могут оставить вам заложников или ладьи и вернуться в Йормсвик. Скорее умрут.
— Значит, будем сражаться. Убьем их столько, чтобы завтра или на следующий…
— А что скажут ваши жены и матери и отцы этих двух принцев? — Торкел по-прежнему не повышал голоса.
Брин обернулся. Алун увидел его глаза в предвечернем свете.
— Они скажут, что эрлинги, проклятые Джадом и всем светом, отправили к богу еще больше хороших людей до срока. Скажут то, что всегда говорили.
— Есть выход.
Брин уставился на него.
— Я слушаю, — произнес он. Алун ощутил порыв ветра, от которого заколыхались их знамена.
— Мы вызовем его на поединок, — сказал Торкел. — Если он победит, им позволят уйти. Если проиграет, они оставят два корабля и заложников.
— Ты только что сказал…
— Они не могут отдать корабли добровольно. Но могут проиграть бой. Тогда их честь потребует сдержать слово. Они так и сделают. Это Йормсвик.
— Эта разница так важна?
Торкел кивнул головой.
— Всегда была важна.
— Хорошо, — через секунду ответил Брин и улыбнулся. — Хорошо. Я с ним буду драться. Если он согласится.
Оглядываясь назад, Алун вспомнил, что четыре разных человека произнесли “нет” одновременно, и он был одним из них.
Но голос, продолжавший звучать, когда остальные от удивления умолкли, принадлежал женщине.
