Калами больше не глядел на императрицу. Все его внимание было приковано к Бриджит, и ей потребовалась вся ее воля, чтобы выдержать взгляд его черных, полных ярости и ненависти глаз. «Как ты посмела, — казалось, говорили эти глаза. — Как ты посмела пойти против меня! Ты заплатишь за это, и даже не можешь представить, как дорого».
— Матушка императрица, — начала Ананда. — Разумеется, слуга не мог действовать без ведома хозяина. Необходимо поместить его под замок, вместе с остальными отравителями.
— Лорд-чародей — мой подданный, — отчеканила императрица. Ее слова прозвучали достаточно громко, чтобы их услышал весь зал. — Это мне он присягал на верность, и мне решать, как расценивать его поступки.
— Что еще ты видишь? — послышался шепот Сакры у Бриджит в ухе.
Все взоры были устремлены на двух императриц. В этот момент никто не обращал внимания на Бриджит.
— То, что ты ищешь, повязано на талии императора, — ответила она. — Это сделала его мать.
Бриджит почувствовала, как он оцепенел, а затем закрыл глаза и пробормотал что-то неразборчиво.
— Он предал империю, и судить его должна империя, — возразила Ананда.
Однако старая императрица не собиралась позволить Ананде забыть о том, кто в доме хозяин.
— Ни один человек, ни живой, ни мертвый, еще не предъявлял ему никакого конкретного обвинения, — сказала она. — И пока что вы, дочь моя, не являетесь воплощением империи. До тех пор пока мой сын не излечится от душевной болезни, эта обязанность возложена на меня.
Еще секунду взгляды двух императриц были прикованы друг к другу, затем Ананда поклонилась:
— Разумеется, матушка императрица.
Она выпрямилась.
— Сегодня ночь заговоров и коварства, — голос императрицы был полон нежной материнской заботы. — Я боюсь за тебя, дочь моя. Позволь дворцовой страже проводить тебя обратно в покои и неусыпно охранять твое спокойствие.
— Я благодарна за вашу заботу, матушка императрица, — ответила Ананда, вздернув подбородок, — но, думаю, не стоит отвлекать стражу от охраны лорда-чародея и императора.
«Она боится, что эскорт из людей императрицы не позволит ей использовать эту ночь для спасения императора», — догадалась Бриджит. Но тут уже Бриджит ничего не могла поделать. Еще один «ясновидческий» припадок может подорвать доверие к ней. И тогда все ее планы (а они у нее были) рухнут. В конце концов она сделала все, что смогла. Если этой ночью Сакре и Ананде удастся освободить императора, то власть Калами и императрицы падет, а Бриджит будет свободна. Если же нет, и если Калами сможет восстановить доверие императрицы и Совета… Тогда она проиграла.
Императрица покачала головой и подняла руку:
— Я не смогу спать спокойно, пока не буду уверена, что ты и мой сын под надежной охраной. — Впервые голос Медеан дрогнул, но, принимая во внимание все увиденное, Бриджит не могла не заподозрить, что это сделано намеренно. Похоже, уловка императрицы произвела необходимый эффект, поскольку в толпе придворных послышался одобрительный ропот. — Пока неизвестны истинные размеры этого заговора, мы не можем подвергать Изавальту опасности, оставляя заговорщикам возможность доступа к членам императорской семьи.
— В таком случае, Ваше Императорское Величество, — Сакра, Хранитель, сделал шаг вперед, — позвольте мне сопровождать императрицу в ее покои. Моими глазами на мир смотрят боги, и никто не осмелится поднять на нее руку при таком свидетеле.
Бриджит восхитила ловкость этого хода. Императрица не сможет отклонить такую просьбу. Одобрительные возгласы в толпе стали еще громче. Отлично! Если Сакра уйдет вместе с императрицей Анандой, она узнает то, что уже известно ему. Бриджит нервно сглотнула. Может, ей все же удастся выйти целой и невредимой из этой передряги? С каждой секундой шансы на это возрастали. Или ей только хочется так думать? Этого Бриджит сказать не могла, как не могла прочесть того, что происходит в голове Медеан — а ведь власть по-прежнему принадлежит ей. Если Сакре и Ананде не удастся освободить императора от чар, все останется по-старому. От этой мысли сердце Бриджит болезненно сжалось.
— Благодарю вас, добрый Хранитель, — объявила императрица, повысив голос так, чтобы услышали все придворные.
Ответом ей был вздох одобрения. О чем они думают, спрятавшись за своими веерами и причудливыми одеждами? Снова что-нибудь замышляют? Многие ли на самом деле преданы вдовствующей императрице?
Но сделать пока что нельзя ничего. Все зависит от Сакры и Ананды. Бриджит вспомнились горящие ненавистью глаза Калами… Все еще может сорваться.
— Ваше Величество, — Сакра поклонился. — Пойдем, благословенное дитя, — обратился он к Ананде и повел ее вместе со свитой сквозь толпу.
Императрица кивнула одному из стражников, подпоясанному золотым кушаком. Должно быть, это был начальник специальной охраны, поскольку по его знаку шесть солдат и трое слуг отделились от своих товарищей и выступили вперед — готовые сопровождать императора, куда бы его ни отправила императрица. Весь двор склонился в поклоне, пока Микель проходил по залу — под охраной, словно узник. Да он, по сути, им и был.
«Теперь дошла очередь до меня».
Императрица обернулась к придворным и подняла обе руки — то ли в благословении, то ли в знак предупреждения.
— А теперь — вернемся все в свои комнаты, и пусть до рассвета никто без особой нужды не покидает своих покоев.
Когда с этим было покончено, императрица взглянула на Бриджит:
— Тебе тоже понадобятся сопровождающие, Бриджит, дочь Аваназия. Это твой голос возвестил об измене, и найдутся те, кто захочет заставить его замолчать.
Бриджит кротко сложила руки и потупила взор:
— Я поступлю так, как будет угодно Вашему Величеству.
Повинуясь жесту императрицы, один из лакеев присоединился к служанкам Бриджит. Сама Медеан приблизилась к ней:
— Именем твоего отца я заклинаю тебя до нашей следующей встречи держать свои видения при себе. Ты еще многого здесь не понимаешь. Одно неосторожное слово может разрушить все.
«Ваше Величество, вы как никогда правы», — подумала Бриджит кланяясь.
Гали, Ядвига и лакей императрицы взяли Бриджит в плен, и она покорно позволила этой страже увести себя.
* * *
Над каналом, почти касаясь черного льда повисшими, как плети ветвями, склонилась обнаженная ива. Одинокий ворон сидел на изгибе ствола. Его глаза поблескивали в лунном свете, когда он смотрел на стены дворца по ту сторону ледяного зеркала.
— Король.
Ворон одним глазом глянул на черную тень на снегу. Потом взмахнул крыльями и опустился на снег возле грязной ступы.
