На черном полу небольшой залы я обнаружил пентаграмму с десятью горящими свечами, внутри ее курился плотный туман. Позади пентаграммы на коленях стоял сам нечестивец и читал свои гнусные заклинания. Заметив меня, он схватил меч и быстро сбил им несколько свечей. Вдруг из зловонного тумана выступило мне навстречу ужасное чудовище – демон, порождение не нашего Мира, но неведомой мне страны… Был он высок ростом – выше самого высокого из известных мне людей, вид имел самый что ни есть пугающий и отталкивающий. Шкура его была красна и груба на вид, клыкастый рот кривился в омерзительной усмешке, а за плечами чудища я приметил сложенные крылья. Демон был вооружен огромным кривым мечом, формой подобным анноврскому серпу или лезвию косы, серебристо сверкавшим в свете оставшихся свечей. Взмахнув сим страшным оружием, он набросился на меня – и мы сошлись в поединке, подобного которому, полагаю, еще не знал Мир! Не ведаю, долго ли длился тот страшный бой – однако почувствовал я, как силы оставляют меня и усталость сковывает члены. Моя палица Истинное Проклятие – верное оружие, не знавшее доселе поражений – не могла, казалось, повредить злому чудищу, однако его меч не раз уже пронзил мои доспехи и кровь моя окрасила их… И тут постиг я – оружие смертного не в силах повредить демону, ежели оно не подкреплено святой молитвой. Я принялся читать «Гилфинг Пресветлый, отче…», продолжая наносить врагу удары изо всех оставшихся сил – так советует блаженный Эстуал, предстоятель пред Гилфингом Светлым за нас, грешных. И едва лишь я прочел священные слова трижды, как демон покачнулся и стал отступать. Ободренный, я с удвоенной силой бросился на него и осыпал градом ударов Истинного Проклятия. Вдруг демон возопил замогильным голосом и стал уменьшаться на глазах. В несколько секунд он сжался и превратился в багровый тускло светящийся шар и вскоре пропал вовсе! Я оглядел покои в поисках злобного колдуна Гериана – не было и его…»
С минуту все молчали, находясь, видимо, под впечатлением прочитанного. Эти взрослые мужчины все были опытными воинами и правителями, каждый из них неоднократно убивал в бою и отправлял подданных на казнь одним росчерком пера – тем не менее они оставались похожими на детей в том, что касалось страшных сказок – по-прежнему подобный сюжет был способен увлечь и очаровать их…
– Так что же, – наконец нарушил молчание король Игрин, – достаточно трижды прочесть «Гилфинг, отче»?.. Или нет?..
– Осмелюсь пояснить, – еще более дрожащим, чем прежде, голосом тихо заговорил старый священник, – прочитанный мною отрывок написан за несколько часов до штурма Могнака Забытого… Сие не описание реальных событий, а мистические откровения, несравненно более ценные для истинно верующих… К тому же, когда войско священной коалиции ворвалось в Могнак, все произошло именно так, как написал блаженный епископ Энтуагл. Он сам, во главе отряда своих солдат и вассалов, впереди прочих ворвался в башню, где находились личные покои принца-еретика. И все внутреннее убранство (клыкастые маски, черепа и прочее) полностью соответствовало описаниям, которые блаженный читал перед началом штурма своим приближенным – тем самым описаниям, которые я зачитал только что благородным господам… И точно так же перед последними дверями воинов охватила странная слабость – и епископ один вошел внутрь. Что произошло там – доподлинно не ведомо, однако, когда наконец воины нашли в себе силы войти – Гериана там не было. Не было ни пентаграммы на полу, ни следов побоища. Мебель, похоже, стояла в полном порядке и вообще ничто не указывало на то, что в помещении был бой. Сам же блаженный лежал недалеко от порога – да простит меня Гилфинг Светлый – в луже нечистот, но в совершенно неповрежденных доспехах и не раненный… И не помнящий ничего…
– Чудеса-а… – разочарованно протянул король Игрин.
– Да, господа, – подтвердил Император, – чудеса. К тому же, как видите, описание демона никоим образом не подходит к королю Альды… гм-гм… лжекоролю Альды. И нам не известно – можно ли воспользоваться этим текстом, как руководством к борьбе с демоном…
– Простите, ваше императорское величество, – вставил Гезнур, – мне думается, что никак нельзя! Этот предатель, то есть, я хочу сказать, этот патриот, отец Пиноль – он ведь несомненно читал о подвигах блаженного Энтуагла – и они никак не помогли ему и его людям. Верно?
Все молчали, но довод показался убедительным.
– Что ж, господа, – подвел итог Элевзиль II, – опасно совершать ошибки, но трижды опасно в них упорствовать… Не далее, как через три дня, если никто не даст нам дельного совета, мы попытаемся вступить с демоном в переговоры… Через три дня, ибо через несколько недель нас может застигнуть здесь осенняя распутица.
– А что, – вдруг спросил Игрин I, – если маги смогли прекратить насланную демоном непогоду – возможно, они и впредь смогут предотвращать дождь и холода? Тогда мы возьмем демона измором.
– Увы, ваше величество, – неожиданно твердо ответил Гимелиус Изумруд, – одно дело – противостоять демону, совсем иное – противостоять самой Гунгилле Прекрасной, что посылает в назначенный срок осень и зиму. А вы предлагаете именно это! Ни больше, ни меньше!
После окончания совета молодой маг Велиуин спросил своего наставника:
– Дядюшка, а почему вы так решительно отвергли вопрос короля Сантлака? Ведь можно было бы, пожалуй…
– Нельзя, дружок! Ты слышал, как я сформулировал свой отказ? Пытаться изменить погоду – это значит противодействовать Гунгилле. Мы, маги, ходим по лезвию ножа, племянничек… Чуть оступился – и ты еретик. Пусть судьба несчастного Гериана, о котором столько говорилось сегодня, послужит тебе уроком… Мы ходим по лезвию ножа…
– Но, дядюшка, ведь вышло, что маги не в силах вообще…
– Терпение, дружок! Терпение… Возможно, вскоре – через день-два – мы преподнесем его императорскому величеству новый план. Новый, замечательный, чудесный план… И вся Империя поразится всемогуществу магии… Да… Новый, замечательный, чудесный план…
– Скажи-ка, любезный, не здесь ли обитает Гельда-колдун, придворный маг герцога Гонзорского? – вежливо осведомился Гимелиус Изумруд у Конты, который, сидя перед входом в довольно убогую палатку, весьма усердно драил стальную миску. Ученик мага старался вовсю и только-только начал различать свое отражение в стенках сосуда, как вдруг был отвлечен от этого похвального занятия посетителями. Он поднял голову и увидел стоящих над ним Гимелиуса и Велиуина.
«Ой, опять осрамился, не заметил, – пронеслось в голове, – ведь это недоброжелатели учителя… И так тихо подкрались-то…» Собственно говоря, гости не подкрались, а подошли вполне обычным способом – но Конта, увлеченный своим занятием, просто не услышал. С полминуты он разглядывал Изумрудов, подбирая достойный ответ, но не надумал ничего и просто ответил:
