— Я же сказала: я ведьма. Тупой, что ли? — Даша открыла ключом дверь кабинета и на пороге обернулась. — Олю Самарскую помнишь? Я за нее с тобой еще не рассчиталась, мой свет. Но потерпи: скоро, очень скоро.
Она вышла, покачивая бедрами.
В коридоре ей встретилась географичка. При виде Даши на лице Галины Даниловны отразилась, как говорится, сложная гамма чувств.
— Как вы… — только и сумела вымолвить она.
— Вот так! — Даша отвесила ей пощечину и, покачивая бедрами, направилась к выходу из школы.
Прижав к битой щеке ладонь, географичка недоверчиво смотрела Даше вслед. Затем она опасливо приблизилась к недавнему месту событий, крадучись пересекла секретарский „предбанник“ и осторожно заглянула в кабинет.
Директор лежал на столе — обессиленный и беспомощный. Галина Даниловна сперва обалдело вытаращила на него глаза, потом многообещающе усмехнулась.
— Неужто не сработало? — посочувствовала она, приближаясь к распластанному начальнику.
С трудом шевельнув рукой, Иван Гаврилович прошептал:
— Пошла вон.
— Сейчас, — ответила географичка и плюнула ему в лицо. — Только умою тебя чуток, — она плюнула еще раз, — и пойду смотреть мексиканский сериал. Вот тебе за Семена. И еще за Семена, — плевок следовал за плевком, и лицо директора обрастало ими, точно лишаем, — а это за меня, за страхи мои ночные…
Силы Белого призрака восстанавливались медленно, и Галина Даниловна плевала в него, пока хватало слюны. А слюны у нее в запасе было изрядно.
Схватка с директором Дашу так раззадорила, что она категорически отказывалась покидать поле сражения.
— Я просто обязана врезать сенатору Колмену! — заявила она, сверкая глазами.
— Фиг тебе, — раздраженно ответил Глеб.
Они мчались в „жигуленке“ за Ильей, который по утвержденному сценарию должен был сегодня пугать сенатора. Даша полуобернулась к Глебу.
— Ну почему я не могу пойти с Илюшкой? Хоть один довод!
Обойдя на повороте голубой „лексус“, Глеб сказал:
— Ты свое отыграла, уйди со сцены.
Даша обворожительно улыбнулась.
— На это отвечу так. Во-первых, я все равно уже у них засвечена. Во-вторых, этот скот Колмен приставал ко мне во сне, и я должна лично съездить ему по рылу.
— Ты уже съездила. Причем неслабо.
— Это была самозащита. У меня есть право на контратаку.
Они приближались к дому Ильи. Глеб вздохнул.
— Дашка, отстань.
— Это решающий твой довод? — осведомилась Даша. Тормозя у подъезда, Глеб прикидывал в уме все „за“ и „против“.
— Илья не согласится, — подытожил он вслух. — Скажет, опять его в угол задвинули.
Однако Илья, выслушав обе стороны, повел себя неожиданно.
— Дуська должна пойти, — рассудил он. — Я не говорю по-английски, сенатор не говорит по-русски. Она будет переводчицей.
Даша выскочила из машины (благо они еще не отъехали от дома), распахнула заднюю дверцу и, всунувшись, поцеловала Илью в щеку.
— Умница! Идеше коп! [5] — С этими словами она вернулась на место и победоносно взглянула на Глеба. — Вопросы будут, шеф?
Глеб молча завел мотор, и они поехали к „Метрополю“. Даша ликовала, Илья предвкушал приключение. „Детсад какой-то!“ — хмурился Глеб. Обсуждая с ними примерный план действий, он особо подчеркнул, что на всю акцию следует затратить не более десяти минут.
Километра за три до „Метрополя“ Глеб и Даша поменялись местами: Даша повела машину, а Глеб сел рядом, только уже невидимый. Илья, что называется, кайфовал.
— Никак не привыкну, — признался он. — Чего уж только не насмотрелся вроде, но все-таки… Дуська, а ты?
Сбросив скорость, Даша высматривала место для парковки.
— А я, — сказала она, — по-другому уже этот мир не представляю.
Илья озадаченно почесал бородку.
— Честно?
Даша утвердительно тряхнула „конским хвостом“.
— Сама себе удивляюсь.
— Вон свободное место, не проскочи, — проворчал невидимый Глеб.
В вестибюле „Метрополя“ на Илью с Дашей поначалу никто не обратил внимания. Однако у лифта дорогу им преградили два качка в костюмах и при галстуках.
— Простите, вы к кому? — вежливо осведомился один из них.
Может, они были из шестерок змеиной Пирамиды, может, всего лишь из охраны отеля. Это было сейчас не важно. Чем Илья и Даша привлекли их внимание, оставалось только гадать. Но времени на гадание не было.
— Э-э… мы, собственно… — промямлил Илья.
— Отвалите, парни, некогда, — по-английски произнесла Даша.
Невидимый Глеб тем временем вошел в пустой лифт и обернулся. Качки чуть заметно вздрогнули.
Тот, что задал вопрос, удовлетворенно кивнул.
— Спасибо, проходите.
А второй галантно добавил:
— Айм сори, леди. Гоу.
Илья с Дашей проследовали в лифт, и невидимый Глеб нажал кнопку нужного этажа.
— Теряем время, — заметил он с досадой. — Приступайте сразу, без раскачки.
Илья нервно хихикнул:
— Как войдем — сразу по мордасам?
— Ну, в общем, да, — отозвался Глеб. Пытаясь до него дотронуться, Даша попросила:
— Только не отходи от нас.
— Нет, Лосева-Грин, — продолжал хихикать Илья, — он рванет сейчас на стриптиз.
Когда Илья постучал в дверь люкса, лоб его покрылся капельками пота. Но стоявшая за его спиной Даша внешне сохраняла спокойствие.
Дверь им открыл степенный господин в превосходно сшитом костюме. Благоухая дорогим одеколоном, он улыбался так радушно и приветливо, что черная повязка на его глазу казалась вовсе неуместной.
— Прошу, лорд Грин, — проговорил он по-английски, отступая на шаг. Его единственный глаз меж тем впился в лицо Ильи, как пиявка.
„Черт! Он же меня не знает!“ — сообразил вдруг невидимый Глеб.
Илья вошел, а за ним — Даша. Она быстро огляделась. Обстановка люкса была такой же, как в ее ночном кошмаре. Даже пейзаж Ван Гога над диваном висел так же — чуть покосившись.
А дальше — весь их план рухнул, события понеслись галопом.
Взгляд сенатора Колмена переместился с Ильи на Дашу и… Улыбка на его лице растаяла, уступив выражению ужаса. С возгласом „О Боже!“ сенатор попятился.
— Хм! — удивилась Даша. — Подобного эффекта я еще не производила!
— Встреча в твоем сне, — мигом сообразил Илья. — Твой кошмар превратился в его кошмар.
Это были первые и последние членораздельные слова, которые они произнесли в люксе отеля „Метрополь“.
Продолжая пятиться, сенатор прыгнул вдруг к телефону и сдернул трубку. Илья растерянно приоткрыл рот, из которого внезапно вылетела шаровая молния и взорвалась у сенатора перед носом. То ли от ожога, то ли от испуга сенатор вскрикнул и выпустил из руки телефонную трубку. Илья, надо заметить, испугался не меньше и прикрыл свой рот ладонью.
