Бернхард Хеннен - Королева эльфов. Зловещее пророчество (Elfenkonigin ru)

Покашливание оторвало Кабецана от размышлений об алых крыльях. На старом, морщинистом лице Балдуина читалось презрение.

— Что?! — набросился на него король. — Еще один город объят пламенем?

Нахальный старик осмелился улыбнуться.

— Пока нет, но скоро будет объят, мой повелитель.

— Значит, мы осаждены.

— Не мы. Пиратский князь с Цеолы. Флот Искендрии двенадцать дней назад столкнулся с князьями Эгильских островов в свирепом бою. Говорят, затонуло или сожжено более трех сотен галер. А теперь победивший искендрийский флот блокировал Цеолу и высадил на сушу войска. Известия поступили не далее как час назад.

— Какой радостный поворот судьбы! Если у меня будет время, сегодня ночью я помолюсь древним богам и Тьюреду.

И попрошу их наслать чуму на землю проклятых друснийцев.

— Прошу прощения, ваше величество, но это более чем радостный поворот судьбы. Именно кинжал, посланный вами в спальню Промахоса, будет держать пиратские флотилии и корабли Искендрии вдали от наших берегов. Несколько дней назад девица Элодия вернулась в Марчиллу и теперь на пути в Моне Габино. Я получил от нее лишь краткий доклад, но, похоже, она убила Промахоса и развязала войну между Искендрией и эгильскими княжествами. Можно было бы пожаловать ей дворянство, повелитель. Она уберегла нас от войны, которую мы не смогли бы выиграть.

— Как зовут девушку?

— Элодия, мой повелитель.

— Не помню.

— У нее был младший брат. Он был гостем в вашей ванной, повелитель.

Кабецан на миг задумался.

— Их было так много… Не помню. Напиши письмо в рефугиум. Передай ей мою глубочайшую благодарность. Обычные бла-бла-бла. Ты знаешь, как это делается. А потом пошли ее в Друсну. Нам нужен кто-то, кто перережет горло этому проклятому князю Арси. И пошли пять-шесть других девушек. Чем больше, тем лучше.

— При всем уважении, повелитель! — Когда Балдуин произнес эти слова, на лице его появилось выражение, говорившее о полном отсутствии уважения. — Эта девушка два года находилась во вражеской стране. Ее храбрость отвратила войну от нашего королевства, и, несмотря на сложности, ей удалось бежать и позаботиться о том, чтобы никто не обнаружил никакой связи между ней и Фаргоном. Среди всех князей нашего королевства я не знаю никого, кто сослужил бы подобную службу. Не говоря уже о придворных лизоблюдах! — Балдуин не удержался и, произнося последние слова, бросил взгляд на Танкрета.

Король улыбнулся. Его лучший советник год от года становился все более и более смелым. От чего это зависит — от возраста или же от того, что у слуги нет наследников или других близких родственников? Шантажировать его тяжело.

Он даже осмелился подарить свободу девочке и мальчику, которых он послал ему в ванную пару недель назад. Среди всех мужчин и женщин, которые находились при дворе, Балдуин был единственным, на кого нельзя давить. Кабецан знал, что гофмейстер презирает его до глубины души. Вероятно, чертов старикашка только поэтому и остается на службе, что думает, будто может отвратить беду от невиновных, пока занимает этот важный пост. Кабецан не раз слышал о том, что Балдуин изменяет приказы или просто не передает их по назначению.

Если бы гофмейстер не выполнял свою работу блестяще, король давно уже послал бы к нему Танкрета.

— Высокочтимый Балдуин, я смущен тем, что мужчина вашего возраста и с безупречной репутацией заступается за маленькую шлюшку. Может быть, она уже и вам отсосала?

Сначала старик побледнел, затем покраснел. Как легко вывести его из себя при помощи всего лишь одного-единственного вульгарного замечания.

— Как вы верно подметили, я слишком стар, чтобы предаваться столь сомнительным удовольствиям. Мы сами, здесь, в этой комнате, превратили ее в шлюху королевства. Я очень хорошо помню тот вечер. И обещание, данное вами, было нарушено менее чем через месяц.

Кабецан очень хорошо помнил девку. Но предпочитал, чтобы Балдуин считал его забывчивым и думал, что король постепенно теряет контроль над происходящим в королевстве.

— А разве она уже не была шлюхой, прежде чем я поставил ее на службу королевству? Обычно ведь мы выбираем девушек с некоторым опытом. Говорить о том, что я превратил ее в шлюху, кажется мне несколько драматичным, хороший мой.

Лицо Балдуина менялось. Честными людьми так легко манипулировать!

— Я всего лишь имел в виду, мой король, что Элодия оказала нам неизмеримо большую услугу. Она преуспела потому, что ее хорошо подготовили к выполнению задания. Зачем отказываться от столь ценного оружия в борьбе за власть?

Посылать ее в Друсну, прежде чем она успеет ознакомиться с языком и обычаями страны, — все равно что отдать палачу.

И не важно, шлюха она или нет. Наше королевство должно отблагодарить ее, а не послать на смерть!

— Наше королевство? — Кабецан сделал длинную паузу, чтобы подчеркнуть свои слова. — Разве мы делим трон, мой дорогой Балдуин?

— Я вовсе не это имел в виду! — Советник запинался. — Это просто фигура речи… Я никогда бы…

— Ты единственный, кому я спускаю подобные вещи, старый друг. — Король указал на брызги крови на занавесках. — Человек, который был здесь до тебя, потерял голову по гораздо более ничтожной причине. — Кабецан увидел, как ожесточились черты лица гофмейстера. Слуга не боялся смерти. Может быть, она для него даже желанна… Неинтересно угрожать тем, чего не боятся. Впрочем, Балдуин, несомненно, полезен. Его слова недалеки от истины. Он, Кабецан, чахнет в этом дворце. Он король. Тиран, которого боятся.

Но Балдуин занимается непосредственным управлением страной. Он принимает решения по тысячам важных мелких вопросов, которые слишком скучны, чтобы удостоиться внимания короля. Впрочем, Кабецан не был настолько глуп, чтобы упускать из виду то, что именно эта неподкупная, надежная работа его гофмейстера и позволила так расцвести королевству.

— Если вы действительно думаете, что я стремлюсь занять ваш трон, то вам следует здесь и сейчас вонзить хмне в грудь кинжал.

Кабецан рассмеялся.

— Еще один драматичный выпад. Эту твою черту я еще не знаю.

— А Элодия?

Упорство старика постепенно начинало раздражать.

— Честно говоря, жизнь каждого крепостного я ценю выше жизни шлюхи. И я совершенно уверен, что преобладающее большинство моих подданных придерживаются в точности такого же мнения. То, что ты заступаешься за девушку, кажется мне чрезвычайно странным. Если бы я не знал тебя настолько хорошо, то предположил бы, что ты хочешь уложить ее к себе в постель. Раз она хорошо послужила королевству, пусть проведет в Моне Габино два месяца. А потом ты пошлешь ее в Друсну. Не надейся, что я забуду об этом.