Ананда поспешила за ширму, где стояла кровать Микеля. Та самая кровать, которую несколько часов назад пытались превратить в орудие убийства. Ананда постаралась настроиться на терпеливое ожидание. Но это оказалось не так-то просто, и уже через несколько мгновений она обнаружила, что лихорадочно шагает по комнате взад-вперед.
Что сейчас произойдет? Что она будет делать? Станут ли привратники хранить молчание? А что, если нет? Может, лучше спрятаться и дождаться, пока слуги уложат Микеля в постель? И что тогда? Что она будет делать, когда все уснут, а она выйдет из укрытия? И что она скажет, если слуги проснутся и обнаружат ее рядом с Микелем вопреки недвусмысленному приказу императрицы?
И Микель… Будет ли он, как всегда, молчалив и безразличен? Может быть, он даже не проснется от ее прикосновений? В этом вечном сне наяву спит ли он на самом деле? Иногда Ананда надеялась на то, что хотя бы в своих снах Микель ее помнит…
Однажды она уже пыталась тайком достучаться до его уснувшей души. Тогда она пришла пожелать мужу спокойной ночи. Кирити и Беюль сумели отвлечь внимание слуг, приставленных императрицей для надзора за Микелем, и Ананде, спрятавшейся за полог кровати, удалось остаться в его спальне.
Ее муж лежал вытянувшись, словно кукла в кукольной кроватке.
— Микель, — тихонько позвала она, забравшись к нему. — Любимый. Муж мой. Я здесь.
Она гладила его плечи и грудь. Она целовала его глаза и щеки. Она надеялась, что сила желания сможет разрушить то, с чем не смогли справиться никакие другие средства. Что страсть заставить Микеля вспомнить, узнать, произнести ее имя…
Но Микель по-прежнему лежал без движения, и ласки Ананды не потревожили холодного спокойствия его плоти.
— Микель! — Слезы жалили ее щеки.
Ананда поцеловала его в губы, но они не шевельнулись в ответ. Слезы струились по ее щекам, а она впивалась в него поцелуем, пытаясь разжать его губы языком. И ей это удалось, но его рот остался таким же вялым, мягким и мертвым, как и прежде. Вздрагивая от рыданий, Ананда внезапно почувствовала тошноту и отшатнулась от Микеля, зажав рот рукой, чтобы сдержать рвоту. Она убежала прочь, ничего перед собой не видя от слез, гнева и ужаса.
Больше Ананда ни разу не смогла себя заставить вернуться в спальню мужа — вплоть до этого момента. И вот она стоит здесь — императрица, жена и напуганная девочка, уповая лишь на то, что поймет, как нужно действовать, прежде чем ее обнаружат и вернут в клетку.
Бриджит позволила Гали и Ядвиге снять с нее тяжелую золотую мантию и вуаль. Теперь она стояла в темном бархатном платье возле только что разожженного очага и слушала щебет и перебранку служанок, занятых дележкой обещанного жемчуга. Долги нужно платить. К тому же Бриджит еще может понадобиться их помощь. Ненадолго оставшись одна, Бриджит отцепила серебряную брошку от одежды и с радостью бросила ее в деревянную шкатулку, в которой Ричика прятала шнурок с приворотным заклятием. «Ты получишь свою долю, обещаю» , — закрывая крышку, мысленно сказала Бриджит Ричике, хотя не знала, сможет ли сдержать обещание. Затем она опустилась в кресло подле очага и стала смотреть на огонь. Она уже начинала ненавидеть эту комнату. Это была клетка. Дорогая, красивая клетка. Сначала Калами, теперь императрица, все держат ее здесь до тех пор, пока она не понадобится. Бриджит уже тошнило от этого.
Она глянула на дверь. Удалось ли Ананде и Сакре освободить императора? И где сейчас Калами? Что делает и что говорит? Что он намерен сделать с ней? И как ей спастись от его мести?
«Я могу помочь тебе».
Бриджит насторожилась.
«Я могу помочь тебе. Я могу защитить тебя».
— Жар-птица, — прошептала Бриджит, и ее пальцы сжали подлокотник кресла.
«Помоги мне, и я спасу тебя», — шепотом произнес голос в ее голове.
Сердце Бриджит подпрыгнуло в груди. Теперь голос был слышен совершенно отчетливо, намного яснее, чем в ту ночь, когда она отправилась разыскивать его источник. Казалось, служанки тоже должны были его услышать, но в шуме, доносившемся из-за ширмы, можно было разобрать только высокомерный голос Гали: «Э нет, милочка. Эта — моя. Вот следующая будет ваша».
— Каким образом ты можешь спасти меня? — прошептала Бриджит, ни секунды не сомневаясь, что Жар-птица ее услышит.
«Здесь он найдет тебя. Ты должна спуститься ко мне».
Бриджит вскочила. Сердце тяжело стучало, как будто за дверью уже слышались шаги Калами.
Но она осадила себя: «Постой, успокойся…» Бриджит обошла очаг. «Сейчас он не здесь, а у императрицы. Кое-чего я уже добилась. Его допрашивают. Сегодня он ничего не сможет сделать».
«Да? — сама себе возразила Бриджит с иронией. — Ты уверена? Ты забыла, что Калами и императрица — одна шайка-лейка? Кое-чего ты добилась. Раньше у тебя был один враг — Калами, да и то он не знал об этом. Теперь у тебе два врага — он и Медеан, два самых влиятельных здесь человека!»
Ричика сейчас мечется в лихорадке, если она вообще жива, а Калами к ней даже не притронулся. К тому же Ричика была сего лишь сторонним наблюдателем, который по незнанию сделал неверный шаг. Что же тогда будет с нею самой?
Бриджит презирала себя за трусость, но страх от этого не уменьшался. Это чувство не было похоже на страх перед штормом, туманом, болезнью отца или даже перед присяжными во время следствия. Все это можно было вытерпеть. Всем этим страхам можно было противопоставить обязанности, которые необходимо выполнять, или позу, которую надо принять — если речь шла всего лишь о том, чтобы сохранить чувство собственного достоинства. Теперь же Бриджит охватил страх перед силой, противостоять которой она не умела.
«Иди ко мне, — звала Жар-птица. — Позволь мне помочь тебе».
Бриджит уже знала, какую цену птица запросит взамен. Ей нужна свобода. Клетка сводит ее с ума — вот уже почти тридцать лет. Бриджит не могла забыть картины пожаров и разрушений, которые так ясно видела во сне. Но можно ли доверять видению, которое было всего лишь сном?
Окажись она перед клеткой Жар-птицы, что бы она там увидела? Правду об Изавальте. Неважно, откуда взялась у нее эта новая способность, Бриджит знала, что ей можно доверять. Если она встанет перед клеткой Жар-птицы и пристально всмотрится в нее, быть может, ей станет ясно, что нужно делать. Да, тогда она сможет принять решение.
К тому же она надежно спрячется, по крайней мере на время.
— Как я смогу тебя найти?
«Ты знаешь, как, — ответила птица так, что Бриджит моментально вспомнила свою дикую пляску на полу в доме Сакры и свою безумную радость при этом. — Думай обо мне, — произнесла Жар-птица. — Огонь укажет тебе дорогу».
