меня кто-то пихнул в бок, отчего картинка у меня перед глазами немного сместилась в сторону и кроме лица Фарбо я теперь видел еще и его продырявленную грудь. — Живучий ублюдок!
— Добей!
— Погоди, — четвертый голос.
Перед глазами появились коричневые ботинки, наступившие прямо в кровь, и мое сердце сжалось от боли. Я узнал их. Пальцы коснулись моей шеи, и через секунду четвертый сказал:
— Он не жилец.
— Надо добить, — настаивал третий.
— Как хотите. Решайте быстрее. Надо завершать эту историю. Я жду на улице.
Ботинки ушли.
— А что с девкой? Тоже прибьем?
— Нет! — неожиданно раздался голос отошедшего от меня четвертого. — Возьмем с собой. Надо понять, кому еще она успела рассказать. Тащите ее в карету.
Возня. Оханье. Ругань.
— Проклятая булавка! Укололся! Сейчас, погоди, сниму.
Я сожалел, что когда Алисия очнется, ее амнис не наделает новых розовых стекляшек.
Я хотел что-то сказать, но даже не смог застонать. Плохи дела. Вновь вернулись шаги. Две пары ботинок.
Черные. Дешевые. Какое убожество!
— Жалко на него пулю. Сам сдохнет, — сказал первый.
— Можно обойтись и без пуль, — кажется, второй усмехнулся.
Анхель закричала от ужаса, и в следующую секунду что-то вонзилось мне в спину…
— Не спи! Не спи! Не смей засыпать!
— Надо двигаться! Приложи усилие, мальчик! Надо покинуть дом и выползти на улицу!
Я вяло возразил, что это ни к чему. Выстрелы должна была слышать вся округа, а любое усилие убьет меня.
Да. Я все еще был жив, хотя, казалось, что уже не выберусь из густой, отвратительно вязкой ваты, окутавшей мое сознание. Вокруг был целый океан крови и, кажется, исключительно моей собственной.
— Открой глаза, Тиль!
— Всеединый, ребята! Вы можете помолчать? — сказал я с помощью хрипов и бульканий. — Потерпите несколько минут и получите долгожданную свободу.
— Только не сегодня! — яростно выла Анхель. — Только не…
Я снова потерял сознание, и мне было очень хорошо. Мне казалось, что я лежу в постели, а рядом со мной Эрин, и если это и есть дары Изначального пламени, то я совершенно не против умереть. Годом раньше, годом позже… Какая, собственно говоря, разница?
Впрочем, я тут же вспомнил о важном деле, Ночном Мяснике и том ублюдке, из-за которого на шесть долгих лет лишился свободы. Несколько обидно уходить, окончательно не разобравшись с делами. Эта мысль заставила меня открыть глаза, посмотреть на окружающую обстановку и понять, что она изменилась. Рядом с Фарбо стояла дворовая кошка. Обычная, серая, худая, но с чистым блестящим мехом. Она тщательно обнюхивала лицо мертвеца.
Я отстраненно наблюдал за ней, отметив про себя, что из-за слабости у меня начинает двоиться в глазах, иначе никак нельзя было объяснить, почему у зверька имелось в наличии целых два хвоста.
Наконец, кошка обернулась ко мне, посмотрела ясными, чуть зеленоватыми глазами, и ее тело пошло рябью. Комната несколько раз сделала сальто, и теперь я видел лишь мощные львиные лапы со страшными когтями, покрытые серебристой шерстью.
Зверь приблизился, склонился надо мной, и мое ухо обожгло хриплое дыхание. Оно было даже приятным, насколько это возможно у крупного хищника из породы кошачьих. Затем я почувствовал, как горячий язык коснулся моих ран, и это причинило боль. Я застонал, дернулся, но руки и ноги даже не шелохнулись. А Двухвостая кошка продолжала лизать мою рану и лакать кровь из лужи. Я терпел боль, сколько мог, а затем сказал этому миру прости-прощай и отправился по дороге в Изначальное пламя, но несильный удар лапой привел меня в чувство.
Боли больше не было и крови вокруг тоже. Я подал сигнал пальцам, и они тут же ответили, а затем, не чувствуя больше головокружения, приподнял голову и посмотрел прямо в густо-синие, сапфировые глаза.
Она была одновременно похожа и на льва, и на крупную, серебристую пантеру с двумя длинными хвостами. Ее грива формой напоминала горящее пламя и была точно также, как и глаза — сделана из множества сапфиров. У меня промелькнула мысль, что кольцо на пальце Данте полностью повторяет внешность самого прекраснейшего из всех созданий Всеединого.
Двухвостая кошка в последний раз посмотрела на меня, сделала шаг к двери и исчезла из моего поля зрения. Мне кажется, она тоже считала, что у меня еще есть неотложные дела в Рапгаре…
Встать я смог не сразу. Голова еще немного кружилась, но по сравнению с тем, что со мной было несколько минут назад — это небо и земля. Все-таки в том, что ты лучэр, есть свои плюсы. Нет, я говорю не о Двухвостой кошке, в приход которой до сих пор не может поверить Стэфан, хотя, казалось бы, он-то удивляться не должен. Я о том, что резервы моего организма, в отличие от человеческого, гораздо более серьезны. Только лучэр может прожить с дыркой в теле величиной с кулак не тридцать секунд, а три минуты. Как раз достаточное время для того, чтобы дождаться прихода демонической сущности, которая по своему двухвостому капризу не желает тащить дырявого чэра в Изначальное пламя.
Я потряс головой, выбрасывая из нее все лишние мысли, поискал глазами шляпу, увидел ее в на полу, в крови, и оставил лежать там же. Затем рассеянно ощупал бок. Если не считать испачканной и порванной пулями одежды, на мне не было никаких следов повреждений.
— За всю свою жизнь я видел кошку лишь дважды, — пораженно говорил Стэфан Анхель. — И в первый раз ее облик был не столь прекрасен… Эй! Что ты делаешь? Тебе надо к врачу!
— Это, в отличие от Ночного Мясника, может подождать, — я уже был на ногах и старался не обращать внимания, что комната немного покачивается перед глазами. — Уверен, что ему осталось последнее убийство, а значит, все случится сегодня.
— Тиль…
— У них платок! — резко сказал я. — Давай закончим спор на этом. У меня нет времени.
Ублюдки не стали обыскивать меня, и револьвер Алисии остался при мне, а вот оружие жандармов они забрали.
— Сколько их было?
— Четверо здесь. И, кажется, двое на улице, — тут же ответил амнис. — Но еще не факт, что это все. Кстати, ты знаешь, что это был…
— Прекрасно помню! — оборвал я, ощутив злость.
— Он предал тебя…
— Стэфан, заканчивай с этим. Он никогда не предавал меня, потому что мы никогда не были особо близки. Я спрошу с него, когда придет время. А теперь надо уходить. Жандармы давно уже были бы здесь, если бы не волнения на юге.
Мой взгляд упал на перевернутую
