– Если я сделаю вид, что ты мой заложник… есть надежда, что выживешь? – Она уже овладела голосом, и руки не дрожали – ни сейчас, ни перед этим. Глядя в ее потемневшие глаза, Дебрен понял: что бы здесь ни случилось, никто не назовет это казнью. Ленда умрет, но на этом любые ассоциации с эшафотом обрываются. Потому что палачей падет больше, чем жертв. Бежать она уже не могла, однако убивать еще была способна. Сейчас, когда смирилась с судьбой, даже больше, чем раньше.
Едущие с севералюди придержали коней. Передний, лишь чуточку потоньше в обхвате в животе и груди, чем его конь, запрокинул прикрытую капалином[18] голову, поднял рог и затрубил с силой стада разъяренных зубров. Только теперь Дебрен пригляделся получше и обратил внимание на наличие третьего коня. Спутник трубача заслонял его огромным, перевешенным через спину щитом, однако все равно было видно, что на животном нет седока. Лошадь несла вьюки и, кажется, бочонок.
– Нет, – буркнул магун, не отводя взгляда от поблескивающей металлом пары. – Если выяснится, что бельницкие спецслужбы причастны к падению веретена, трон здорово пошатнется под задницей у князя. Не знаю, оставит ли он в живых этих, – он указал на наступающих, – но нас – наверняка нет.
– Жаль.
– Я не бросил бы тебя, – легко улыбнулся он.
Сани, везущие командира кордонеров, как раз миновали вторые, разбитые. И, не задерживаясь, помчались дальше.
– Пользы тебе от этого не будет ни на грош, – повернулась она, усевшись лицом к нападающим и правым ухом к Дебрену. – Но думаю, тебе следует знать. Если б не этот засраный пояс, то ты б от меня не избавился. Еще тогда, в Виеке.
Кроме плоских шлемов и лат, сверкающих из-под шуб, у пары с тремя лошадьми были еще и арбалеты. Большие, боевые, из тех, что натягиваются воротом. Стрелки держали их поперек седел, поэтому они не бросались в глаза. Но сейчас, когда оба спрыгнули с лошадей, Дебрену показалось, что боя может и не быть. Опытный арбалетчик, пользующийся такой машиной, стреляет хоть и редко, зато с ужасающей точностью. А эти двое – чувствовалось издалека – были старыми вояками.
– Я тогда уехал из Виеки, – сказал он глухо, – потому что бедняк не может рассчитывать на любовь. Только поэтому.
Он не видел ее лица, не был даже уверен, услышала ли она и поняла ли. Потому что она тут же подняла арбалет и послала в небо первый болт.
Промахнулась на несколько локтей. Немного – принимая во внимание, что снаряду надо было попасть в цель, находящуюся почти в трехстах шагах. Все цели мчались что было сил в конях. Арбалет она натянула тоже очень ловко, хоть для служащей зацепом левой ноги это было наверняка гораздо болезненней, чем хождение.
Дебрен опустился между девушкой и закованными в латы стрелками, подъехавшими с севера. Если бы речь шла о луках, он встал бы за ней и, поколдовав с глазными яблоками, попытался бы отследить полет стрелы. Даже при таком небольшом расстоянии имелся солидный шанс заблаговременно определить, пройдет ли снаряд мимо цели, и успеть уклониться, если окажется, что нет. Но в случае противолатных болтов ни глаза, ни мышцы просто не успели бы ничего сделать, и все, что ему оставалось, это встать рядом с Лендой, выполняя роль живого щита.
Щелчок. Второму болту надо было преодолеть почти на сто шагов меньше, он мог лететь более полого, короче. Но он тоже прошел мимо цели. Чуть-чуть – настолько чуть-чуть, что всадник инстинктивно натянул поводья, свернул, отстранился влево. Походило на то, что командир кордонеров по-прежнему мыслит категориями красивого рапорта, и только он один мчится на санях прямо к цели. Четверо галопирующих по бокам всадников, хоть и начинали опережать сани, отнюдь не сужали строй. Скорее наоборот, увеличили интервалы, пропустив вперед фланговых и явно готовясь к маневру окружения. Учитывая, что атаковали они стрелка не из худших, это была самая удачная тактика из всех возможных. Конечно, если отбросить совершенно самоубийственную, то есть встать на пути честолюбивого и жаждущего повышения командира.
– Стреляй в сани, – буркнул Дебрен. – В коня. Четверо отвалятся.
Сто с небольшим шагов. Тут уже не было нужды в цирковой ловкости Бобина Чапы. Он аж ахнул, когда болт нырнул в сугроб в нескольких саженях перед копытами единственного тянущего сани коня.
– Дурная девка! – закричала полуплача-полуяростно Ленда. – Так промазать.
– Натягивай.
Дебрен выхватил палочку, но было еще слишком далеко, поэтому он быстро глянул направо, чтобы проверить, почему латники не стреляют.
Не успел. Толстый, в желтой шубе, так внушительно трубивший в рог, именно в этот момент спустил собачку. Арбалет подбросило. Толстый, не тратя ни мгновения, сунул руку за спину, не глядя схватил второй арбалет, быстро протянутый ему спутником. Щитоносец, освободившись от оружия, сразу же прижал ногой взятый у желтого арбалет, накинул вороток на конец ложа, зацепил тетиву, начал натягивать. Все это выглядело как на показной демонстрации какой-то годами муштруемой пешей гвардии, причем скорее королевской или императорской, нежели княжеской, поэтому Дебрен сильно удивился, не почувствовав боли в продырявленной сталью груди или по крайней мере порыва воздуха на лице.
Потом глянул влево и перестал удивляться. Во всяком случае, этому.
Первый болт смел возницу с козел, кинул его на скорчившегося позади парня с копьем, а потом обоих выкинул за борт мчащихся саней в снег. Однако поскольку на сей раз никто не дергал вожжи, и конь, хоть его и не погоняли, мчался дальше, второй снаряд угодил животному прямо в грудь. И теперь тоже эффект был получше того, которым судьба одарила Ленду. Конь просто пал двумя шагами дальше, а сани остановились, заехав издыхающему животному на хребет. Командира кордонеров выбросило из саней.
Мгновение спустя Ленда попала во второго, считая слева, наездника. Пограничник свалился головой вперед под задние ноги своего коня, получил подкованным копытом и больше уже не шевелился.
Первый слева, распаленный тем, что случилось с его дружком, решился быстро. Дебрен тоже. Он не был уверен ни в своих силах, ни в свойствах волшебной палочки мэтра Гануса и вначале хотел было подпустить нападающего по возможности ближе, однако сейчас у него выбора не оставалось. Он мог испытать заклинание на солдате либо на его копье, но не на обоих одновременно. А Ленда, даже если бы и не натягивала в этот момент арбалет, на вольты совершенно была не способна.
Он послал молнию. Получилась слабая – возможно, из-за недостатка силы, может быть, из-за того, что рука плохо сработалась с чужой палочкой. Но попал он хорошо, в конский лоб. Как всегда, когда мечешь молнии, больше было гула, искр и дыма, чем реальных повреждений, тем более что он не сопроводил заклинание элементом телекинеза. В лихорадке боя ни один поглощенный азартом воин даже не заметил бы, что его ударили чем-то настолько нежным. Но кони – не люди, и такого типа чары всегда на них воздействовали.
