— Стоп, разве это не должно было повредить душу?
— Повредило, конечно. Я предупреждал тебя перед блокировкой. Ты не захотел лишаться сил.
— Речь шла о непредсказуемых последствиях, а не о кромсании собственной души! К тому же ты говорил, что это сделает меня сильнее!
— Работая с душами, никогда нельзя знать наверняка чем это обернётся. Это действительно сделало тебя сильнее. Искусство даётся тебе невероятно легко. Ты освоил за месяцы то, что иные осваивают годами.
— Что произошло с этой каверной, когда я совершил ритуал разблокировки?
— Она переполнилась и лопнула, словно пузырь. А ты получил доступ к энергии.
Нанести удар по своей душе, найти мастера, совершить жертву… Вспомнил я варианты обретения сил, что у меня были. Теперь смысл был виден куда лучше. Удар рассёк бы внешнюю часть души, дав доступ к энергии. Опытный мастер, вероятно, смог бы проколоть каверну, обеспечив тонкий ручеёк. Жертва же переполнила ей, заставив лопнуть. Три разных подхода, и каждый раз могли быть разные результаты. И выбранный мной, похоже, был самым разрушительным для меня же.
— И ты не спешил просвещать меня о подробностях, да? Но если она лопнула, как я накапливаю энергию теперь?
— Теперь ты привык постоянно удерживать энергию вокруг своей души.
— Но это значит, что на моей душе теперь, словно язва, зияет открытая рана?
— Душа способна исцелять свои раны.
— Вот только даст ли энергия смерти вокруг неё это сделать?
— Это был твой выбор. Порою мастерам приходится идти и на большие жертвы. В любом случае это несущественно.
— Как мне залечить эту рану?
Я не чувствовал ничего подобного, но новости были неприятный. Звучало это скверно.
— Это не относится к обучению искусству смерти.
— Но мне нужно это знать! Это важный вопрос, влияющий на мою функциональность, как мастера смерти!
— Я так не думаю. Хочешь ответов — напиши книгу. Одна книга — один вопрос. Такова была сделка.
Я думал, что не смогу ненавидеть его сильнее. Что же, он показал, что это было ошибкой.
— Тогда к делу. — взял себя в руки я. — Рассказывай дальше.
— Смерть способна влиять на душу. Душа способна изменяться и адаптироваться от воздействия смерти. Через искусство смерти ты можешь работать с душами — почувствуй их, найди ту связь, что объединяет душу и тело. А затем вонзи туда нити, подвластные твоей воле.
— Ты хочешь сказать, что я могу вырвать душу из тела разумного буквально? Просто взять и вырвать?
— Не только разумного. Всё живое имеет душу. Он будет сопротивляться, конечно. Как минимум инстинктивно. И не только вырвать, нет. Ты можешь изменить её, создать с ней подчиняющую связь, заставить её испытывать боль.
— А разрушить?
— Общепризнанно, что души бессмертны и неуничтожимы. Их можно повредить или изменить — но не уничтожить. Но почти любое повреждение рано или поздно затянется. Насколько я знаю, никому и никогда во вселенной не удавалось уничтожить изначальную искру.
— И насколько большую часть вселенной ты видел?
— Очень небольшую. Но намного большую, чем ты.
— И как же мне нащупать эту связь? Как понять, что есть душа и как на неё воздействовать.
— Начни с себя. Ты находишь здесь душой и разумом, но не телом. Просто попробуй. Я помогу.
Долгое время я висел в пустоте, где были лишь я, мой собеседник и море энергии смерти. Не знаю, сколько времени прошло, но затем я начал ощущать что-то. Словно кто-то очень слабо, почти незаметно, тянет меня куда-то. Не знаю как, но мой демонический наставник взялся за нить, что связывала меня с моим телом, и подёргал за неё! Затем, сосредоточившись, я смог почувствовать нити, которыми он дёргает за эту связь. А затем и саму связь. И много после — самого себя…
Когда я понял ответ, это вызвало у меня лишь лёгкий смех. Что такое душа? Это и есть я. Так просто, но как сложно порою бывает это понять. Немного странно было ощущать себя ничем и чем-то одновременно. Словно ты плывёшь в осознанном сне, и понимаешь что это ты, такой лёгкий и невесомый, и кажется, что можно легко изменить и пощупать себя, но почему-то получается совсем иное чувство, нежели наяву.
Я ощутил ореол смерти вокруг себя, который почему-то казался мне чёрным. Наверняка это были стереотипы — сознание инстинктивно связывало практику искусства смерти и чёрные цвета, повинуясь известной культуре. Я чувствовал рану на свое душе — совсем небольшую, почти незаметную. Она была словно прокол от пирсинга, только иглой здесь служила постоянно циркулирующая через неё энергия смерти. И это совсем не мешало — осматривая себя, я внезапно осознал, что именно пропуская смерть через маленький кусочек своей души, у меня получается гораздо легче манипулировать этой энергией.
— Я понял.
— Это проще, чем ты думаешь. Однажды поняв, ты уже не разучишься. Окутав чужую душу нитями смерти и проклятиям, ты можешь вынудить её на очень, очень многое. Используй это. Но никогда не забывай о своей.
— Полагаю, настало время заключительной части.
— Возможно, эта часть — важнейшая. Однако это зависит от точки зрения. Что важнее: душа или разум?
— Разум, конечно же. Без души ты машина. Без разума ты лишь животное. Машина может осознавать, что потеряла что-то, и пытаться это вернуть, животное же на это не способно.
— Машина. Ты прав. Я согласен с тобой: именно разум первичен. И когда-то давно, на заре рассвета мастеров смерти, это едва не стало причиной падения этого великого искусства. Первые из великих мастеров смерти придумали множество способов обмануть смерть. Но смерть оказалась хитрее, чем они думали. Ты можешь жить вечно в нетленной не-мертвой и не-живой форме, ты можешь окружить себя легионами, способны отразить вторжение из любого мира, ты можешь создать могущественную цитадель, что всегда даст тебе время уйти, если кольцо врагов сомкнётся вокруг. Но никто и никогда не застрахован от удара в спину от тех, кого ты считаешь надёжными, верно?
Это было мне знакомо. Пожалуй, даже слишком хорошо знакомо — ведь именно предательство стало причиной моей смерти ещё в первой жизни. Я ждал его, конечно. Будучи лидером любой организации, обладающей властью и влиянием, тебе всегда стоит быть готовым к тому, что нижестоящие попытаются занять твоё место, и пусть их могут вести тысячи разных мотивов, всегда стоит быть к готовым к удару: я знал людскую природу слишком хорошо. И тогда я был готов - жаль, недостаточно хорошо.
