Дальше они тоже плыли быстро, но с прежним безумным полетом это было не сравнить.
Лес все густел. Потемнело — свет лун загородили деревья. Роггер обогнул очередной торчавший из воды утес. Течение реки, омывавшее камень с обеих сторон, стало сонным — его душили здесь водоросли и целые плоты из древесных сучьев. Чтобы не переломать весла, дальше двинулись со скоростью гребущего вручную человека.
А деревья становились все выше, кроны — раскидистее. Лунный свет вовсе не пробивался сквозь них.
Тилар зажег маленький факел, чтобы свериться с картой.
— О, и мне бы факел не помешал, — спохватился Роггер. — А то дальше носа ничего не видать. Разве что корабельный нос.
Брант легонько сжал руку девочки, выпустил ее.
— Я помогу, — сказал он и поднялся со скамьи.
Выбрал головню побольше, подпалил ее от факела Тилара и пробрался на нос к Роггеру. Ухватился за поручень и поднял факел повыше. Свет озарил воду впереди.
И то, что было над головой. Дарт глянула вверх. Древесные кроны сплошь увивали мощные полосатые лианы. Словно живые — казалось, при свете факела они задвигались, приподнимаясь и опускаясь. А потом… из переплетения их высунулась чешуйчатая голова и зашипела, обнажив зубы размером с кисть девочки.
И впрямь живые…
Дарт всполошенно взвизгнула и соскользнула на дно лодки.
Тут змей увидели и остальные. А в следующий миг одна из них, толщиной с ногу Дарт, развернула кольца и упала, извиваясь, в лодку.
Девочка схватилась за поручень, готовая прыгнуть в воду.
Но Малфумалбайн поймал змею за хвост и метнул ее через плечо за борт, как обглоданную кость. Послышался громкий всплеск.
Великан вздохнул. И пробормотал:
— Подумаешь, змейка.
Роггер увеличил поток алхимий. Весла забили по воде, лодка прибавила ходу, и вскоре они вырвались из-под змеиного гнездовья. Остались позади плавучие завалы, течение вновь ускорилось.
Брант, не дрогнув, так и стоял на носу с факелом.
Дарт, оправившись от страха, тоже вернулась на место.
Теперь Роггер правил по лабиринту из мелких островков и скал.
— Ну и прямой путь, — ворчал он, — глаза бы не глядели…
Тилар снова сверился с картой. Убежденности, что плывут они в нужную сторону, Дарт на его лице не заметила. Он нахмурился, посмотрел вверх.
— Были бы хоть звезды видны…
Тут глазам открылось такое зрелище, что девочка, несмотря на все опасности, замерла в восхищении. По обе стороны лодки цвели водяные лилии, высоко вознося развернутые лепестки над широкими зелеными листьями. Над ними, похожие на спелые виноградные грозди, красовались висячие гнезда лиловогрудых стрижей. При приближении лодки птицы сорвались всей стаей в полет. Опустевшие гнезда закачались, ударяясь друг от друга, и зазвучала чудесная трель, словно кто-то заиграл на дудочке.
Впереди показалось высокое дерево, ветви которого располагались столь правильными ярусами, как будто их подрезала рука человека. Свет Брантова факела озарил великое множество белых, закрывшихся на ночь цветов, подобно снегу усыпавших зеленую крону.
Лодка подплыла ближе, и Дарт увидела, что один цветок начал вдруг раскрываться. Блеснули красные глазки, высунулась маленькая круглая головка. Лепестки разошлись шире и… оказались крыльями.
То были не цветы.
Летучие мыши.
Как прежде стрижей, свет огня поднял в воздух и эту стаю. Только в отличие от стрижей мыши не улетели.
Они ринулись к лодке.
— Факелы! — крикнул Тилар.
Малфумалбайн поднялся, раскачав лодку, схватил две головни. Дарт тоже подпалила одну. В одно мгновение вся лодка озарилась сполохами. Но мыши, не устрашенные, яростно атаковали. Они садились с лету на плечи, руки, головы, спины. Рвали когтями одежду, вонзали игольно-острые зубы в плоть. И хуже всех пришлось Малфумалбайну, поскольку он был самой крупной и высокой мишенью.
Или потому, что держал сразу два факела?..
Дарт вспомнила, что мышей разбудил свет.
Возможно, он заодно и разозлил их?
Проверяя эту мысль, она смахнула очередного зверька с шеи и окунула факел в воду. Тот зашипел и угас. Мыши тут же оставили ее в покое. И устремились к великану, хотя тот, размахивавший своими огромными ручищами, выглядел куда опаснее.
— Огонь виноват! — крикнула Дарт. — Он злит их, заставляет нападать!
Все быстро погасили факелы. Последнюю головню Малфумалбайн метнул далеко за борт. Переворачиваясь на лету, та разгорелась еще ярче. Летучие мыши дружно ринулись за ней.
Покусанные, исцарапанные путники снова очутились в темноте.
— Мышки-то похуже змеек будут, — проворчал Малфумалбайн, посасывая раненый палец.
Поплыли дальше без факелов.
— Осталось уже немного, — сказал Тилар, скатав карту и сжав ее в руке.
Словно подтверждая его слова, впереди, за перекрестьем древесных стволов, показался свет. Тилар велел Роггеру править с открытого пространства в чащу, под прикрытие низко растущих ветвей и кустарника, где флиттер плыл еле-еле. Зато прибытие незваных гостей сложнее будет обнаружить.
Едва осталась позади стремнина, река вновь загустела от водорослей и лесного сора. Поток алхимии Роггер сократил до тоненькой струйки, и теперь их несло вперед скорее течение, чем механизмы судна.
Свет постепенно приближался.
— Чем это несет? — Роггер зажал нос.
— Серой. — Тилар жестом велел ему умолкнуть.
Осторожно лавируя между кустами, Роггер все замедлял ход. Наконец перекрыл подачу алхимии совсем. Теперь лодку двигал Малфумалбайн — хватаясь за ветки и подтягиваясь.
— Стой! — скомандовал наконец вор.
Все поспешили к капитанскому месту. Лодка клюнула носом, и великан попятился к корме, чтобы восстановить равновесие.
Дарт встала рядом с Брантом. Сквозь брешь в листве глазам явилось устрашающее зрелище.
В центре открытого пространства, напоминающего озеро посреди затопленного леса, возвышался остров. Его обрамляли шесть высоких утесов, наклоненных к воде, отчего он походил на гигантскую полузатонувшую корону.
Обращенные к суше склоны их были стесаны, и Дарт умудрилась разглядеть какие-то картинки и символы, выбитые на гладкой поверхности. Девочке сразу представился круг камней, покрытых древними письменами, в лагере виров.
Внутри короны вились кольцом по острову низенькие каменные строения. А в самой середине ее пылал огромный костер, зеленый, и отблески этого странного пламени играли на стенах домишек и склонах утесов.
— Это древнее поселение людей, — тихо сказал Роггер.
— Которое присвоил Кабал, — добавил Тилар. — И явно не случайно. Он привлекает союзников-людей, обещая положить конец тирании богов. Какой же оплот может быть лучше, чем одно из наших поселений, имеющих многовековую историю?
