— Что ж, вот она, — почти извиняясь, ответила Джейм. — Если ты закричишь меня до смерти, Лура тоже погибнет, а за это ее Пра вряд ли поблагодарит тебя.
— Ох-ох-ох! — вырвалось у Луры.
Только она не слушала. Она подобрала что-то из пепла.
— Неплохо, если б ты вспомнила и обо мне, — заворчал Серод. — Ну и жребий ты мне начертала и во что только втянула!
— Будто бы ты, как невинный младенец, не отдавал себе отчета. Я же предупреждала тебя, Сер.
Дрожь земли заставила всех пошатнуться. Если сердце Рвагги лежит тут, у Водопадов, то можно поспорить, что и сердце Речной Змеи тоже. От тряски споры с костей переврата разлетелись облаком искр, ослабив сияние фальшивого огня. Когда он погаснет, то можно оказаться в довольно затруднительном положении.
(Но, ох, что там опять насчет костей и костра — то, что она так и не смогла вспомнить?)
— Смотри, — Джейм цеплялась за остатки разума. — Здесь и сейчас — я не проблема.
— Вор.
— Подарок, — промолвила служанка Земляной Женщины изо рта Луры. Ухмыляясь, она сунула покрытый золой медальон иму в руку Джейм.
Джейм уставилась на него. Ее первая мысль тогда, когда она раньше обыскивала Сердце Леса, была правильной: иму упал почти в центре; но она не подумала о том, что оболочка из кожи переврата может устоять в погребальном пламени, а тем более восстановить глину как плоть. Как бы там ни было, иму опять был цел.
Лура моргнула, дикий огонек в ее глазах потух.
— Вот так, — Джейм развела руками, — я и получила эту проклятую вещицу в первый раз: это был подарок твоей бесовки. Возьми.
— Ты даришь мне мою же собственность? — Несмотря ни на что, в этом сердитом голосе сквозила жадность, главная страсть Рвагги под каменной оболочкой Земляной Женщины. Она подалась вперед, чуть не выпадая из своего кресла-корневища, перенося всех обратно в хижину, к очагу, своей скупостью. — Если я дам тебе защиту матушки Рвагги, девочка, что ты дашь мне? Э?
— Я н-не знаю, — ответила Джейм. Может, Земляная Женщина предлагает то, что она тщетно вымаливала прежде, а может, «защита» подразумевает все тот же медальон. Так или иначе, от Коттилы она узнала, насколько важен обмен подарками. — А что ты хочешь?
— Мм. Ты оставила за собой не один беспорядок, девочка. Рвагга кивнула на очаг, в котором секунду назад плясал поддельный огонь в недрах Сердца. Они вроде бы были все еще там: на железной обратной стороне печурки отчетливым барельефом отчеканился узор сплетенных папоротников, которые словно колебались в мерцающем свете огня. А в траве скорчилась неподвижная безголовая фигура — переврат, отведавший Разящего Родню.
— Много песка утекло с тех пор, когда у меня был домашний питомец. Хотя в целом я предпочла бы способного слушать. Я говорю о собаке. Отдай мне твою.
Серод непроизвольно (а не было ли тут раболепия?) сжался.
Джейм сглотнула. Потерять защиту Земляной Женщины в любом смысле этого слова могло оказаться губительным — для всего Кенцирата. Если Ратиллен перейдет к открытой враждебной деятельности, у них не останется места для отступления, кроме самого Темного Порога. И если они в конце концов все-таки победят Теней, таящихся там, то у них уже не будет дома, куда можно вернуться. То же и с холмами над Киторном: она сомневалась, что ее народ станет когда-нибудь снова жить в павших мирах. Что в сравнении со всем этим жизнь какого-то грязного полукровки?
Но тут она встретилась взглядом с испуганными глазами Серода и вздохнула.
— Единственные уши, которые я могу предложить, — сказала она, поворачиваясь к Рвагге, — это мои собственные. Какая-никакая польза.
И вновь возник все тот же ноющий страх: даря себя Земляной Женщине, она бросает кого-то в опасности (кого?), не предупредив его (о чем?). Огонь, кости… Милосердные Трое, Индекс! У старого дурня все еще лежит в кармане кость Сгоревшего Человека.
— Я туда и обратно! — И она кинулась к дверям.
— Карта! — закричала позади Рвагга.
Но Джейм уже наступила на ближайший каменный гребень. Холодный поток воздуха тут же хлестнул по лицу. Слезящимися глазами она увидела раскинувшиеся перед ней белые пики под узким серпом месяца — и под ее отвесно упавшей ногой. Вверх-вниз, шаг за шагом, ступая по каменным склонам, поросшим горьковато пахнущими цветами, проваливаясь в болота под жужжание мух, спотыкаясь о холмы…
— Прости, прости, прости…
Рев Земляной Женщины лавиной несся за ней:
— Девчооонкаааа!!!
…топтались по спине Речной Змеи…
Ледяная вода по колено. Дно Серебряной изгибается под ногой, к небу взлетает блестящий фонтан лунных брызг. Внизу пробежала еще одна цепь гор, потом равнина, потом навстречу бросилось Восточное море. У края воды, глотая ее, вихрилась огромная, в сотню миль шириной, воронка, известная как Утроба. Пасть самого Змея Хаоса? На секунду Джейм показалось, что она сейчас упадет в нее, но рухнула девушка всего лишь в грязную лужу на полу хижины у восточного края карты, где так и утекал, будто в какую-то дыру, зыбучий песок. Однако земля, как вода, покрылась рябью, балки над головой скрипели, ступени поблизости трещали. Еще один толчок.
— Мы же разбудили Речную Змею, не так ли?
Даже если Четверым это и не удалось, то уж ей-то теперь наверняка.
— Карающий, — пробормотала Рвагга, одергивая юбку — оборки так и кипели черными крыльями испуганных лискинов.
— Прости, — снова сказала Джейм, глядя на пять отпечатков своих ног на западном и центральном Ратиллене, пытаясь вспомнить, не лежали ли у нее на пути какие-нибудь города.
Она взобралась на лопнувшую ступеньку, ухватившись для устойчивости за край двери, когда хижину тряхнуло снова. Бойкие лискины пронеслись над головой, вылетев на площадь. Джейм высунулась за ними:
— Индекс! Вынь кость из кар… Ух!
Серод предупреждающе взвизгнул, но слишком поздно: большая рука сомкнулась на вороте девушки.
Далеко-далеко кто-то выкрикивал ее имя.
Джейм пыталась идти на голос, выбраться из лабиринта боли, бьющейся внутри черепа. Должно быть, она ударилась головой. Нет. Кто-то стукнул ее о… о дверной косяк. Да. Выдернул ее из избушки Земляной Женщины. И теперь волочет куда-то, колени прыгают на неровностях брусчатки. Однако, когда девушка открыла глаза, избиение внезапно прекратилось. Под ней лежала абсолютная тьма. Ее, что, сделали не только неподвижной до оцепенения, но и слепой? Нет. Это пропасть разорванного священного символа, в глубине которой даже сейчас разворачивается огненная лента.
