– Иньярра, тебе что, жалко полсантэра?
– Нет, конечно! Но за что их тут платить?! Да не проверь я этот мостик "поисковиком" - йыра с два бы я вообще на него ступила! Куда, интересно, они девают все деньги, собранные-содранные с путников?
– А ты угадай! - хитро предложил Арлирриг, кивая головой назад. Я обернулась и застала старичка за увлеченным запихиванием полученного сантэра в задний карман штанов. Едва ли там находилась касса.
– А сидеть не жестко? - участливо поинтересовался вельд. Старичок приветливо сделал ему ручкой - и был таков, исчезнув в близлежащих кустах.
– Что за наглость! - с чувством повторила я, поторапливая кобылку каблуками. С моими шпильками шпор никогда не надо было.
Лошади с чавканьем увязающих в глинистом песке копыт потрюхали вдоль берега Льеттиа. С левой стороны над моим ухом нависали неотвязные ветви деревьев, справа монотонно шумела река, глухо перекатывая камни по чреву дна. Куда ни брось взгляд - нас везде обступали невысокие, но горделиво вскидывающие головы горы. Елки узорчатыми гребнями спускались по покатым склонам. Взобраться на такую гору, не зная особых обходных тропок, лично я бы не смогла. Но, хвала Хранящим, Лир их знал как свои пять пальцев.
– Ух ты! А что там за заводь? - я приподнялась на стременах, пристально вглядываясь в противоположный берег.
– Где? - Лир придержал жеребца, дожидаясь, пока Шэрка поравняется с ним.
– Вон, чуть впереди с той стороны, - я махнула широким рукавом плаща, одновременно силясь понять, что же такое было не так с седлом вемили. Путлища, что ли, коротковаты? Странно, вроде бы не уменьшала…
– А, это "морозильник"! - охотно пояснил вельд. - На том берегу любят ставить палатки приезжающие витты. А если опыта нет, и они ставят их слишком близко к воде, то Льеттиа, разливаясь от дождей, смывает если не сами палатки, то всё их содержимое, как правило - провизию. А в этой заводи всё смытое оседает и плещется, пока кто-нибудь не выловит. Местные пьянчуги тут по очереди дежурят - тем и сыты!
Я расхохоталась:
– Брось, выдумываешь!
– Куда уж там! Хочешь - переправимся и проверим! - обиженно предложил вельд.
– Нет уж, ещё одно скрипящего подвесного моста мои нервы уже не выдержат! - торопливо отказалась я. - Так что лучше уж поверю на слово!
– Ну как хочешь.
Послушные поводьям лошади свернули с берега на лесную тропинку. Сквозь причудливую бахрому вольно раскинувшихся сосновых ветвей проглядывало быстро темнеющее небо. Шэрка увязала по самые бабки в грязи, то и дело оступаясь на ворочающихся в ней камнях, меж которыми с задумчивым ворчанием тек ручеек. Что она упадет, я, конечно, не боялась - крылья ей на что, в конце концов? - но когда у тебя всего четыре точки опоры, причем они по очереди оскальзываются, ощущения малоприятные.
Обе лошади упрямо стремились пробраться к самому краешку тропинки и идти по траве, но тогда нас с Лиром начинали хлестать по лицу жесткие колючие ветки боярышника, и мы с руганью дергали поводья, выводя лошадок снова на середину тропы.
– Лир, мы когда-нибудь уже приедем?! - не выдержав, взмолилась я через полтора часа такой прогулки.
Понятия не имею, где находится этот его дом, но учитывая, что у Гриды он забрал своего коня и сказал мне, что дальше лучше ехать верхом, до дома было ещё пилить и пилить…
– Приедем, - согласился он. - Рано или поздно.
Я тяжело вздохнула, косясь на спускающиеся в лес сумерки:
– Ладно, о "рано" речь уже не идет. Хотя бы просто "поздно" - или "очень поздно"?!
Виттар рассмеялся и не ответил, пришпорив коня.
Лес поредел и отступил, выпуская нас на опушку. По другую её сторону мрачно мерзли коровы во главе с каким-то мелковатым быком, на шее которого тягуче бренчал колокольчик. Пастуха поблизости не наблюдалось.
– Странно, Лир.
– Что странно? - беспечно откликнулся тот.
– Странно, что они одни, - пояснила я, осторожными рывками поводьев направляя вемиль между пятнистых буренок.
– А почему бы и нет? - не понял он, явно неискушенный в вопросах скотоводства.
– Нет, ну если они надоели своему хозяину - то пожалуйста. Но ни один нормальный селянин не станет избавляться от скотины подобным образом. Их же сейчас угнать - раз плюнуть! Погнаться на конях - они тут же прочь понесутся. Сбить в кучу в каком-нибудь овраге - и всех порешить. Потом год жить можно будет.
– Да ты, я смотрю, искушенная быкокрадка! - уважительно присвистнул виттар. - Только понесутся ли? С ними же бык. Вроде как вожак стада.
– Ха! Шэритом того вожака - и поминай как звали!
– Ну садистка! - возмущенно прошипел вельд.
– А ты думаешь, быку приятней, если его маленьким ножичком зарежут?!! - скептически фыркнула я.
– Ну… Топором с одного удара можно, - предположил вельд.
– Тоже мне, гуманист!
Коровки обиженно покосились на нас, так и не осознав, какой страшной участи избежали только что, и презрительно замычали вслед.
Льеттиа, сделав замысловатую петлю, снова стелилась вдоль едва заметной в опускающихся сумерках тропинки. Вода звонко перепрыгивала с камня на камень, лихо отсчитывая пороги. Лир помалкивал, я начинала устало зевать. Как ни крути, а несколько бессонных ночей подряд даром не даются. Да и от таких насыщенных дней я в последнее время очень даже отвыкла, втянувшись в размеренную жизнь Храма.
– Лир, а Льеттиа на зиму вообще замерзает? Или слишком быстрое течение?
– Замерзает, - неохотно откликнулся он. - И ещё как замерзает. Только вот вскрывается очень странно: может проломить лед в каком-нибудь месте, где потоньше, выплюнуть фонтан воды - та пробежит несколько верст - и снова замерзнет от мороза. Тогда получается такой "двойной" лед. Я как-то раз проваливался: верхний слой проламывается - потом полусаженный слой холодной воды - и снова лед.
– Это ещё что! Я встречалась и с такой рекой, которая в принципе на зиму по поверхности не замерзала: куски льда смерзались - и, не в силах остановить стремительное течение, опускались на дно. Так что ни одна глубинная рыба в той реке не жила. Ой, а что там за башенки?
Лир бросил беглый взгляд в сторону моей указующей руки.
– А, это водокачки.
– Зачем? Река же под боком!
– Ох, это та ещё история, - усмехнулся вельд и, убедившись, что йыра с два он отвяжется от моих бесконечных расспросов, принялся рассказывать. - Понимаешь, эти земли когда-то принадлежали одному вельду - Златоумнию. Правда, нельзя сказать, что он очень уж соответствовал своему имени, но тем не менее. И вот однажды приходит к тому Златоумнию охотник с парализованной рукой - ещё в детстве когда-то повредил: бревном перешибло. Приходит, приносит фляжку какой-то воды и начинает рассказывать, что нашел на землях Златоумния озера, которые очень хорошо помогают при болях в костях. Дескать, как рукой снимает. И вода, мол, с того озера. Златоумний, не будь дурак, воду ту взял да и отправил в столицу к жрецам - пусть выяснят, что такого особенного в этой воде.
