— Какую, к бесам, одежду! — вспылил князь. — Скажи лучше, чтобы лошадей закладывали, я еду в царский терем. И коли не вернусь оттудова новым царем-батюшкой, то мое место на помойке! — Немного успокоившись и даже замедлив бег по гостиной, он добавил уже тише: — Мне и Херклафф того же напророчил — мол, царем будешь!
— Что, так и сказал — царем? — недоверчиво переспросила Маша.
— Ну, не впрямую, конечно, однако намекнул, — нехотя уточнил князь.
— Если ты ввяжешься в заварушку, то тогда уж точно окажешься на помойке, — неожиданно вмешалась княгиня. — Решать, конечно, тебе, но мой совет — надо скорее сваливать, пока все тихо.
Князь посмотрел на супругу со смешанным чувством легкого испуга, гнева и, пожалуй, уважения. В прежние времена Евдокия Даниловна никогда не вникала в мужние дела, а если бы подобное каким-то чудом произошло, то князь просто прикрикнул бы на нее: «Не суди о том, глупая баба, в чем ни беса не смыслишь!».
Но на сей раз, подумав, князь неожиданно согласился:
— Что ж, Евдокия, а ведь ты, пожалуй, права. Съели царя-батюшку или не съели, а оставаться тут нам не след. Маша, да ты что, заснула — тащи скорее одежду для дождя!
* * *
Увидев Чаликову в приемной царского терема, Василий не на шутку перепугался и сразу же кинулся туда, хотя и не очень представлял себе, как он будет выручать Надежду, если с нею что-то случится.
Чуть позже, еще раз попросив кристалл показать Надю, Дубов увидал ее на улице в обществе Чумички. Это обстоятельство немного его успокоило, и Василий решительно направился в ту часть города, где, по его мнению, теперь находились Чумичка и Надя. Чутьем сыщика Дубов понимал, что с Надеждой произошло нечто непредвиденное, иначе она не оказалась бы в царском тереме — это было то же самое, если бы Чаликова сама, по доброй воле, отправилась к волку в пасть.
То и дело сверяясь с кристаллом, Василий быстро продвигался по улицам, пока, в конце концов, не столкнулся с друзьями чуть ли не нос к носу.
— Наденька! Чумичка! — презрев конспирацию, кинулся Дубов им навстречу. Но Наденька при виде незнакомца чуть не шарахнулась в сторону.
— Да Василий это, Василий, просто рожа другая, — успокоил ее Чумичка.
— А коли ежели точнее — Савватей Пахомыч, — дополнительно представился Дубов. — Надя, зачем вы пошли туда?.. — И Василий указал куда-то в сторону, явно имея в виду царский терем. Вместо ответа Надя приоткрыла сумку и дала Василию туда заглянуть. Продолговатый предмет, иначе говоря, кинжал Анны Сергеевны, лежал на месте.
Дубов все понял:
— Наденька, вы с ума сошли!
— Похоже, что так, — совершенно спокойно согласилась Чаликова. — Спасибо Чумичке, иначе не знаю, что теперь было бы…
— Но зачем, зачем?.. — все никак не мог успокоиться Василий. — И чего бы вы этим добились?
— Скоро узнаете, — проворчал Чумичка. Надежда и Василий недоуменно глянули на него, но переспрашивать не стали.
— Васенька, я должна обо многом вам рассказать, — заговорила Надя, но Чумичка перебил:
— Потом расскажешь. А теперь идемте ко мне. В городе вам незачем болтаться.
Это они и сами прекрасно понимали. К тому же несколько царь-городцев, весьма бедно одетых, скучковавшиеся на обочине шагах в тридцати от наших путешественников, проявляли к ним явно не самые добрые чувства.
— Эй вы, чужеземцы поганые! — дерзко выкрикнул один из них. — Чего зыритесь? Убирайтесь подобру-поздорову!
И вся ватага издевательски заулюлюкала.
Надя уже было двинулась в сторону обидчиков, но спутники ее удержали.
— Да вам что, жить надоело? — зашипел Василий ей прямо в ухо.
— Бей чужеземцев, — понеслось им в спину, — спасай Царь-Городщину!!!
И, как довесок, прямо над головами просвистел с силой пущенный камешек.
Уже не думая о том, как сохранить достоинство, путники резко прибавили шагу и чуть не бегом завернули за ближайший угол.
— Откуда они узнали, что мы чужеземцы? — отдышавшись, проговорила Надежда. — Мы же и одеты, как они, и говорим вроде бы так же. Ну, почти так же.
Василия беспокоило другое — отчего вдруг возникла такая агрессивность в самых обычных, в сущности, людях? Доселе ничего подобного он в Царь-Городе не наблюдал.
Улица, на которой они оказались, была одной из главных торговых улиц Кислоярской столицы. Обычно в разгар дня здесь работали все лавки и толпился самый разношерстный люд, но теперь почти никого не было, а торговцы стремительно убирали товар и закрывали лавочки.
— Скажите, почтеннейший, что случилось? — вежливо обратилась Надежда к торговцу хлебом и баранками, который запирал огромный замок на дверях своей лавчонки.
Торговец зачем-то оглянулся, а затем, понизив голос, нехотя ответил:
— Говорят, нашего Государя, того… Ну, вы понимаете.
— Не очень, — честно призналась Надя.
— Съели, что ли? — как бы в шутку подсказал Чумичка.
— Вот именно, — шепотом ответил хлеботорговец, в душе радуясь, что страшное слово вместо него произнес кто-то другой.
— Кто вам такое сказал? — удивленно спросил Дубов.
— Все говорят. — Торговец повернул ключ и, подергав замок, поспешил прочь.
Надя с сомнением поглядела на Чумичку:
— С чего ты взял, что царя съели?
— Идемте скорее, — не ответив на вопрос, пробурчал колдун. — Сами видите, что кругом творится.
— «Как злы-то люди были встарь,
Придворным-то какой позор!
Был съеден незабвенный царь
Навуходоносор!» —
не удержалась Чаликова процитировать строчки из песни Беранже в переводе В.С. Курочкина.
До Чумичкиного дома они добрались без приключений, но у Надежды все время было такое ощущение, будто сгущаются тучи и надвигается гроза, даже буря. И это несмотря на то, что погода стояла почти безоблачная, а с неба светило яркое солнце.
Василий отметил, что «приличной» публики на улицах становилось все меньше, зато двери и даже ставни на многих домах были наглухо закрыты, а немногочисленные прохожие явно стремились поскорее оказаться дома или хоть в каком-то укрытии. Зато чуть не на каждом углу зловеще торчали группы «лихих молодцев», среди которых попадались и девицы не менее лихого вида, готовые в любой миг затеять какие угодно беспорядки.
Сопоставляя факты, Чаликова легко могла убедиться, что слухи о съедении царя соответствуют действительности по меньшей мере с девяностопроцентной вероятностью. Казалось бы, произошло то, к чему Надя стремилась, но отчего-то ее это совсем не радовало.
* * *
Рыжий ходил взад-вперед по приемной царского терема, будто хищник по клетке.
