– Будете пассивными, - после некоторых раздумий сказал металлист, доставая из кармана косухи кисет с табаком и машинку для самокруток.
– Что-то не видела тебя раньше за этим занятием, - удивилась я.
– Я курю редко, но метко, - пожал плечами Илья. - И, если это тебя утешит, у меня табак гораздо лучше пахнет, чем то безобразие, которым тут…
– Извините, к вам можно присесть?
– Ой, Тимофей Васильевич, какими судьбами? Конечно, садитесь.
Над нашим столиком навис тип ничем не примечательной наружности. Худощавый, с какими-то серыми волосами, и удивительно невыразительными глазами. Одет он был тоже в слегка помятый костюм, который наверняка можно было купить за небольшие деньги в любом местном универмаге. Безо всякого выражения на лице он скользнул по нашим с металлистом физиономиям, после чего сосредоточил свое внимание на своей клиентке.
– Да так, мимо проходил, случайно вас в окно углядел, - ответил непрошенный гость. - Ну как, вы что-нибудь решили? - изобразил он на лице некое подобие интереса.
Физиономия не слушалась, эмоции на ней плохо отражались.
Я насторожилась. Как нас можно углядеть в это занавешенное окно? Нет, конечно, какие-то просветы там имеются, но о том, чтобы кого-то рассмотреть внутри, да еще в этом табачном дыме, и речи не шло. Я посмотрела на компаньона. Дотошный металлист, как ни в чем ни бывало, свернул сигаретку тоненькую, и наслаждался хорошим табаком с таким видом, будто ему все вокруг было по барабану.
"Возьму-ка я с него пример, а то что-то нервы стали совсем ни к черту", - решила я. Расслабилась. И, как всегда со мной бывало, тут же ко мне пришла мысль, показавшаяся настолько дикой, что я ее постаралась задвинуть куда подальше, пока она не осозналась как следует. Мысль испугалась столь массированной атаки со стороны мозга, и ретировалась.
– …А где же ваш симпатичный братик? - тем временем пытал Таньку специалист по недвижимости.
– К знакомым отправили, - опередила я Таньку. - А что?
– Да так, ничего. Просто спросил, - моментально ушел от ответа Тимофей Васильевич. - Ничего. Ладно, мне пора, - поспешил попрощаться он.
А я подумала, что надо бы проверить, существует ли та квартира в "красных домах". Не нравился мне этот риэлтор.
Квартира в "красных домах" существовала. И продавалась. Правда, цена была не совсем та, которую назвал риэлтор, а такая, что три тысячи зеленых автоматически попадали ему в карман. Но вот это как раз было самым нормальным в этой истории. Куда подозрительнее было бы, если бы Тимофей ничего не наварил бы со сделки.
"Значит, все дело в алчности", - подтвердила я для себя причину неприязни к риэлтору. - "Ну, тогда собьем с его цены тысячи полторы, и ладно!" - чуть повеселела я.
В таком вот расчудесном настроении я вернулась из комнаты, где проверяла информацию, в кухню, где застала подругу, пребывающую в тяжких раздумьях по поводу того, как нас всех разместить. Мы уселись за стол, поставили чайник на газовую плиту. Я, не дожидаясь чаю, схватила со стола большое яблоко.
– Ты чего такая задумчивая? - деловито поинтересовалась я.
– Да вот, размышляю о том, как мне вас устроить. По-хорошему, конечно, надо бы поселить вас у родителей, там большая двуспальная кро…
– Нет, не надо, - поспешно сказала я.
– Ты права, - вскинула на меня мокрые глаза Танька. - Наверное, все же не стоит, еще и девяти дней не прошло…
– Нет. Не стоит, - подтвердила я.
– Ну, тогда я посплю у брата в комнате, - сбросила она со своей души камень. - А вы как-нибудь потерпите мой диван на полторы персоны. Ничего, в общаге я и не на таких траходромах отрывалась!
Я поперхнулась яблоком. Танька подмигнула мне, и оправилась за чистым бельем. Ну, металлист, врунишка этакая, погоди!
До позднего вечера мы паковали вещи. Попутно я убеждала Таньку не тащить с собой мебель в Москву.
– Нехай новые владельцы наследуют, - говорила я. - Мебель-то недавно купленная, памяти о прошлом в ней все равно никакой, одно расстройство только.
– Оно, конечно, так, - вздыхала подруга. - Но как же я себе новую-то куплю?
– Об этом не беспокойся, - отмахнулась я. - Усе будет.
– Ох, изменилась ты, - покачала головой Танька. - Но, слава богу, хоть человеком осталась. А то бывает…
– Что бывает? - спросила я, довольная, что не пришлось врать насчет того, что те деньги, которыми я так смело разбрасываюсь, на самом деле ни разу не мои.
– Помнишь Вадика?
– Это тот, который такой блондинистый был? - наморщила лоб я. - Тот самый, который был при тебе, когда я из ГЗ уехала? Ты его еще от Дмитриевны в узком отделении шкафа прятала, и тем самым скандала избегала?
– Ну, да, он самый. Только с ним, стройным, такой фокус и проходил, - оживилась подруга. - Никто туда больше поместиться не мог. И знаешь что? - округлила она глаза. - У него талия была шестьдесят сантиметров!
– Нашел, придурок, чем гордиться, - покачала головой я. - На подиум случайно, не собирался?
– Да нет, вроде, - ответила Танька после минутного раздумья. - Но над нашей Ленкой-манекенщицей порой злобно подшучивал… Но я не об этом…
– А о чем? - спросила я, протирая от пыли детскую энциклопедию.
Нет, ну какой самородок додумался создать книжку для деток такого нехилого размера? А ну как дитятко разозлится на ту же младшенькую (младшенького), и долбанет такой вот талмудиной по родственной балде? Или хотя бы просто себе на ногу уронит?
– Женился он недавно, - тем временем снова заговорила Танька.
– Вадик? - снова вернулась я в колею беседы. - Поди ты! И на ком же?
– На Люське, папенькиной дочке с кафедры компьютерной физики, - поморщилась собеседница. - Оказывается, у них, гадов, параллельно роман развивался, а я до самой развязки не о чем и не подозревала. Перенервничала, и взяла академ.
– Не из-за родителей? - уточнила я. - Ой, прости!
– Да ладно, - вздохнула подруга. - Что уж теперь от собственной тени шарахаться…
Она помолчала и добавила:
– Я ведь с ними должна была ехать в той машине. Ну, когда они на дачу поехали. Им соседи позвонили, что забор сгорел, а у Димки живот разболелся, вот мы с ним дома и остались.
Что тут скажешь?
Вот и сидели мы молча, а я, как могла, пыталась поделиться с Танькой хорошим настроением. Магически, разумеется. Но получалось плохо, потому что было уже поздно, и мне сильно хотелось спать. Металлист, не раскрывавший рта за все время бабьих разговоров, при последней реплике покачал головой, и вышел из комнаты.
Наверное, оттого, что с эмпатическими способностями у него, толстокожего, было глухо, как в танке. А, может, хотел побыть наедине.
Не знаю, успокоила ли я Таньку на этот раз, но вскоре она поднялась, и пожелав нам спокойной ночи, удалилась в комнату брата. А вот с меня сон слетел - я вспомнила, что мне придется спать в одной кровати с металлистом.
* * *
И, что еще хуже, под одним одеялом. Против этого возражал даже Илья:
– У нее что, второго не нашлось, что ли? - грустно вертел он в руках прямоугольник размером полтора на два метра. - Да я один под ним с трудом умещусь, а уж если ворочаться начну…
– А, Танька, наверное, просто не подумала, что можно иначе, - вступилась я за многострадальную подругу. - Она же практически всю половозрелую жизнь в общаге прожила, там и с местом и лишними одеялами напряг.
– О, это ее конечно, извиняет, - ядовито изрек товарищ. - А покрывало тут есть? Это хорошо. Давай его сюда, я им укроюсь, так уж и быть. А ты себе это недоразумение забирай.
Я, во избежание того, чтобы быть сброшенной ночью мощным поворотом металлиста, скромненько легла к стеночке, и постаралась уснуть. Ничего не выходило, понятное дело. В голову лезла всякая чушь - от попыток разобраться в Танькиной ситуации до загадочного поведения товарища. Так же, как выяснилось, не спавшего:
– Эй! Ты спишь?
– Нет, - не погрешила против истины я. - А что?
