бантиках, с местной утипусьностью и мимимишностью. Про всё последнее я, конечно, додумал своим воспалённым мозгом, даже на ведьмах не было никаких рюшечек и бантиков. А это, как я понял, была местная элита или по крайней мере одно из ответвлений. Но согласитесь, что было бы прикольно от одного вида брутального мужика, вплетающего бантики в непромытую бороду. Бр-р-р.
Дальше Хлоина мать пустилась в долгие объяснения, как все бедные, слабые, забитые, но жутко решительные средневековые бабы выстраивали эту матриархическую вертикаль власти. Короче, я уснул уже на третьем отравлении милыми женщинами кровожадных самцов. «Пацифистки» блин. Ну да, уснул. Не интересно. Чисто по гендерному несоответствию.
Проснулся я от встречи Хлоиного локтя с моим ребром.
— Твою мать! — прошипел я. — Спасибо, что не сломала.
— Не отвлекайся, — прошептала в ответ Хлоя. — Пересказывать не буду.
— Да кому нужна эта историческая лабуда? — прошипел я и получил локтем во второй раз.
— Бл…
Договорить мне принцесса не дала, закрыв мой матерящейся рот ладошкой. Почему не магией? Не знаю. Может, так её задняя пятка зачесалась. А может, при матери постеснялась. А мать, меж тем, дошла до момента, касающегося непосредственно меня.
— …и тогда они поняли, что в своём стремление сделать мир лучше стали всё больше уподобляться мужчинам, — продолжала вещать мать Хлои. — Реки крови уже лились не от мужских рук, а от женских. Агрессия светилась в их некогда добрых и заботливых глазах.
— А вы думали, что в сказку попали? — проворчал я.
— И в тот момент, когда у наших прапрабабок уже совсем опустились руки и угасла последняя надежда, в тот момент, когда они в порыве отчаяния готовы были дать клятву, чтобы уничтожить этот мир насилия, пусть даже ценой своих жизней, магический совет обрёл знания.
— Ага, вначале было Слово, — невольно прокомментировал я так же тихо.
Если последующее долгое занудство Хлоиной матери перетолмачить на понятный язык, получалось, что, даже отобрав власть у мужчин, женщины не могли построить другое общество. Генетически им передавалось насилие. Замкнутый круг. Когда лучшие представительницы добирались до власти, из человеколюбия в них оставалось ровным счётом ничего. А к чему будут стремиться твои подданные, когда ты сама выходец из Ада, пусть даже и в плиссированной юбке? Выход был только один — заменить генофонд под часту́ю. Хотя бы у руководства. И поднапрягшийся магический совет отыскал-таки себе доноров по генофонду. И один из них сейчас поглаживал ноющее ребро.
Земные мужики были просто идеальны для этого. Стопроцентное попадание по всем пунктам.
Во-первых. От них можно было изъять магию — всё равно не пользовались — и, перемешав её со своей, получить мощную магию созидания.
Во-вторых. Гелы, рождённые от землянина, теряли тягу к убийствам.
В-третьих. Было перечислено ещё множество всяческих плюсов, но я уже не воспринимал их.
Племенной бык-производитель!
Эти три слова пульсировали в моём мозгу, отрешив от действительности.
Меня сюда взяли для улучшения породы!
В голове вдруг резко вспыхнула сверхновая.
Окружающая действительность накрылась абсолютной тьмой.
Мир качнулся под углом девяносто градусов.
Я впечатался в планету левым ухом и тупо перестал воспринимать реальность.
Глава 25
Глава 25
— …а то, что впечатлительный, это даже лучше. Вот твой папа, например…
Услышать про чьего-то там папу я не смог. В голове резко прокатилась приливная волна, а к горлу подступила морская болезнь. Стало настолько противно, что я резко сел с намерением встать и свалить куда подальше. Увы, всё та же волна не дала мне этого сделать, резко угоризонталив меня обратно.
— Мама, ему плохо! — резко подскочившая ко мне Хлоя, попыталась меня поднять.
— Сейчас поправим.
Голос подошедшей Хлоиной матери был мягкий, располагающий и умиротворяющий. Захотелось забраться на её руки, зарыться в двух притягательных полушариях и исчезнуть из этого мира.
— Э, нет, — остановила меня Хлоина мать.
Остановила она меня настолько неожиданно, что мой внутренний малыш разобиделся и решил укоризной во взоре отплатить за непонимание.
Глаза. На миг почудилось, что я снова первый день в этом мире и снова тону в её глазах. Нет. Похоже, но не её. И икорки другие, более основательные, такие матёрые, с жизненным опытом и грузом прожитых лет. Но и на них можно любоваться вечно.
— Глаз не отводи, хотя ты и не сможешь…
Голос зазвучал настолько явно, что я даже не понял, звучит он в моей голове или его слышат и все окружающие. Хотя мне сейчас было глубоко начхать на окружающих. Во всех мирах, во всех вселенных, во всех галактиках существовали лишь я и эти глаза. Нам было настолько хорошо и комфортно вдвоём, что всё остальное было помехой. Ненужной, раздражающей, бесящей помехой.
— Ух-х-х, — шумно выдохнула Хлоина мать, разорвав визуальный контакт, к огромному моему сожалению. — Силён. Даже я еле удержалась.
— Что с ним, мама? Как
