— Это ваш выбор, как я понимаю.
— Именно.
«И последний».
Они вошли в приемную Сульта. Приходилось признать, что это несколько удивительно — они прошли так далеко. Каждый раз, проходя по зданию мимо очередного практика в черной маске, Глокта ожидал, что тот набросится на них. Любой инквизитор в черных одеждах мог указать на них и прокричать команду об аресте. «И все же я снова здесь». Тяжелый стол, два тяжелых кресла, два практика возвышаются по обе стороны тяжелой двери — все как прежде.
— Я…
— Наставник Глокта, разумеется. — Секретарь архилектора уважительно склонил голову. — Можете проходить. Его преосвященство ждет вас.
Из кабинета архилектора в узкую приемную падал свет.
— Я подожду здесь. — Витари скользнула в кресло и задрала ноги в мокрых сапогах на второе.
— Слишком долго ждать не стоит.
«Это, возможно, мои последние слова?»
Глокта выругался про себя, шаркая к двери.
«Надо было придумать что-нибудь памятное».
Замерев на пороге, он набрал воздуху и шагнул вперед.
Та же просторная круглая комната. Та же темная мебель, те же темные картины на светлых стенах, прежнее окно с прежним видом на Университет и на дом Делателя за ним. Под столом не прячется убийца, за дверью не ждут стражники с топорами. Только сам Сульт за столом с пером в руке, строчит ровно и аккуратно по разложенным на столе бумагам.
— Наставник Глокта! — Сульт поднялся и изящно двинулся по натертому полу в белой развевающейся мантии. — Я так рад, что вы счастливо добрались! — архилектор всем своим видом выражал удовольствие видеть Глокту, и тот нахмурился. Он готовился к чему угодно, только не к этому.
Сульт протянул руку, камень на архилекторском кольце брызнул багровыми искрами. Глокта нагнулся, сморщившись от боли, чтобы поцеловать кольцо.
— Служу и повинуюсь, ваше преосвященство.
Глокта с трудом выпрямился.
«В спине не торчит нож?»
Но Сульт уже стремительно шел по кабинету, широко улыбаясь.
— Присаживайтесь, прошу, присаживайтесь! Не ждите приглашения!
«С каких это пор?»
Глокта с кряхтением опустился в кресло, лишь мельком взглянув — не торчит ли из сиденья отравленный шип. Тем временем сам архилектор рывком открыл дверцу шкафа и рылся внутри.
«Достанет заряженный арбалет и прострелит мне горло?»
Но из шкафа появились лишь два бокала.
— Полагаю, самое время для поздравлений, — бросил он через плечо.
— Что? — Глокта только моргнул.
— Поздравления. Блестящая работа. — Сульт улыбнулся ему, аккуратно опуская стаканы на круглый столик и со звоном вынимая пробку из графина.
«Что ответить? Что ответить?»
— Ваше преосвященство… Дагоска… скажу откровенно. Город был на краю падения, когда я уезжал. И очень скоро он будет захвачен…
— Разумеется, будет. — Сульт отмел все, легко взмахнув рукой в белой перчатке. — Удержать город не было ни малейшего шанса. Я рассчитывал только на то, что вы заставите гурков заплатить! И как вам это удалось, а, Глокта? Как удалось!
— То есть… вы… довольны? — Глокта с трудом осмелился произнести это слово.
— Я в восторге! Если бы я сам писал историю, я не мог бы придумать лучше! Бездарность лорда-губернатора, вероломство его сына — все это ясно показало, как мало мы можем полагаться на официальные власти в случае кризиса. Предательство Эйдер вскрыло двуличность торговцев, их сомнительные связи, их прогнившую мораль! Торговцы пряностями разогнаны, как и торговцы шелком: их права на торговлю — в наших руках. И те, и другие отправлены в выгребные ямы истории — и власти торговцев конец! Только инквизиция его величества осталась непоколебимой перед лицом самого жестокого врага Союза. Видели бы вы лицо Маровии, когда я предъявил признания открытому совету! — Сульт наполнил бокал Глокты доверху.
— Вы очень добры, ваше преосвященство, — пробормотал Глокта, пригубив вино. «Вино прекрасное, как всегда».
— А потом он выступил в закрытом совете — обратите внимание, прежде короля — и объявил во всеуслышание, что вы не продержитесь и недели, стоит гуркам начать осаду! — Архилектор залился смехом. — Жалко, вас там не было. Уверен, он добьется большего, ответил ему я. Уверен, он добьется большего.
«Да уж, всемерная поддержка».
Сульт хлопнул по столу ладонью в белой перчатке.
— Два месяца, Глокта! Два месяца! С каждым днем он все больше выглядел идиотом, а я — героем… вернее, конечно, мы, — поправился он. — Мы выглядели героями, и мне оставалось только улыбаться! Я просто видел, как они с каждым днем отодвигают кресла от Маровии и двигаются ко мне! На прошлой неделе они проголосовали за дополнительные полномочия для инквизиции. Девять голосов против трех. Девять против трех! На следующей неделе мы пойдем дальше! Как вам, черт побери, это удалось? — архилектор выжидательно смотрел на Глокту.
«Поддался банку, который финансировал торговцев шелком, подкупил самого ненадежного в мире наемника. Затем убил беззащитного эмиссара под предлогом переговоров и пытал служанку, превратив ее тело в фарш. Да, еще отпустил самого главного предателя на свободу. Все это, без сомнения, геройские поступки. Как мне удалось?»
— Рано вставал, — пробормотал он.
От Глокты не укрылся огонек в глазах Сульта.
«Что, след досады? Или след недоверия?»
Но огонек уже погас.
— Рано вставать. Разумеется. — Архилектор поднял бокал. — Второе главное достоинство. Идет сразу после беспощадности. Мне нравится ваш стиль, Глокта. Я всегда это говорил.
«В самом деле говорил?»
Глокта смиренно склонил голову.
— Отчеты практика Витари были полны восхищения. Особенно меня порадовало, как вы обошлись с эмиссаром гурков. Это наверняка стерло улыбку с лица императора — пусть хоть на миг, вот заносчивая свинья!
«Значит, она выполнила свою часть сделки? Интересно».
— Да, дела идут гладко. Не считая проклятых крестьян, которые устраивают беспорядки, — и еще Инглии, конечно. Жаль Ладислава.
— Ладислава? — озадаченно переспросил Глокта.
Сульт выглядел раздраженным.
— Вы не слышали? Еще одна блестящая идея верховного судьи Маровии. Он придумал поднять популярность кронпринца, поручив ему командование на Севере. Где-нибудь в сторонке, где бы он не подвергался опасности и мог покрыть себя славой. Замысел был неплох, серьезно, но «в сторонке» оказалось «в центре событий», и принц докомандовался до собственной могилы.
— Вместе с армией?
— Несколько тысяч, впрочем, в основном эти поганые дворяне. Ничего действительно важного. Остенгорм все еще в наших руках, а вся идея была не моя, так что ничего страшного. Между нами говоря, возможно, это к лучшему, Ладислав стал невыносим. Мне не раз приходилось вытягивать его из скандалов. Вечно одни женщины на уме, чертов полудурок. Рейнольт, похоже, совсем другой. Трезвый, разумный. Поступает, как ему говорят. Лучше, как ни крути. Если только сам не отправится на собственную смерть, конечно, — тогда нам придется туго. — Сульт снова отпил из бокала и покатал вино во рту с явным удовольствием.
