— В этом что-то есть, — задумчиво произносит Шиера.
— Больше, чем «что-то», — тихо, но твердо говорит Креслин. — Цель этого ультиматума как раз в том и состоит, чтобы убедить Хамор и Нолдру в нашей неспособности вести разумную политику, и таким образом сделать Отшельничий жупелом для всего мира.
— Скорее всего, так оно и есть, — соглашается Шиера. — И что нам теперь делать?
— Мы отправим вежливую ответную ноту, в которой объясним наши действия необходимостью противостоять враждебной магии и направленным против как Отшельничьего, так и всего восточного Кандара козням, выразившимся в захвате чужих территорий, вероломных убийствах и неправомерных запретах на торговлю. Правда, в настоящий момент это едва ли поможет.
— В настоящий момент? — язвительно переспрашивает Мегера.
— Мне понятно, что он имеет в виду, — говорит Шиера, глядя на Мегеру. — Они уже решили, что им делать, и поступят по-своему вне зависимости от нашего ответа. Однако если мы устоим, Хамор и Нолдра всегда смогут заявить, будто были введены в заблуждение Фэрхэвеном, и использовать этот документ (который, как они, несомненно, станут утверждать, от них долго скрывали), чтобы оправдать свои последующие действия. Каковыми, надеюсь, будет установление с нами нормальных торговых связей.
— Так мы пошлем ответ прямо в Фэрхэвен? — спрашивает Мегера.
— Вряд ли, — отвечает Креслин. — Пошлем-то мы каждому, но потом любой все равно сможет заявить, что был введен в заблуждение. Истина для политиков — не самое главное.
«…как и для тебя, суженый…»
Эта исполненная муки мысль разит Креслина, как клинок.
— Но можем ли мы позволить себе вести войну? — спрашивает побледневшая Лидия.
— Нет, — без обиняков отвечает Хайел.
— Но вопрос не в этом… — Шиера переводит взгляд с Хайела на Мегеру. — Вопрос в том, есть ли у нас какой-нибудь выбор.
— Нет.
— Нет.
Все шестеро смотрят на лежащий перед Шиерой тяжелый свиток.
За окнами собирается дождь. Опять дождь.
— Теперь, когда все согласились с твоей циничной мудростью, какую стратегию ты нам предложишь? — спрашивает Хартор, поглаживая амулет и глядя на ясное, зеленовато-голубое осеннее небо. — С учетом того, что на тебя будет возложена личная ответственность.
— Личная ответственность? — нахмурясь, переспрашивает Гайретис.
— Об ответственности потом, сперва о стратегии, — бросает Хартор.
— Значит, так, — начинает худощавый маг. — Один наш флот выступит открыто. Назовем его, скажем, «Флот Отмщения». Соберем туда лучшие суда, а остальные разобьем на мелкие группы (эскадры — или как это называется у моряков), с тем чтобы на каждом корабле находился Белый, способный его укрыть.
Хартор задумчиво трогает пальцами амулет.
— Итак, мы отправляем «Флот Отмщения» — название мне не очень нравится, можно будет придумать получше, — но даем приказ двигаться неспешно, чтобы Креслин и его проклятая баба заметили корабли и сосредоточились на них. Так?
— Именно.
— Понятно. И с остальными понятно. Но как ты заставишь кого-либо из них напасть лично на самого Креслина? — интересуется Высший Маг.
— А кто говорит, что это необходимо? — улыбается Гайретис. — Чего он будет стоить, оставшись один?
— Разумно, — кивает Хартор. — Меня никогда не привлекала идея столкнуться с ним лицом к лицу. Но если наши отряды будут на судах «Флота Отмщения» — назовем-ка его лучше «Освободительной Армадой», — а ему все-таки удастся выискать и уничтожить остальных…
На сей раз кивает Гайретис.
— Да, мы все равно поможем нашим союзникам вернуть потерянное.
— Вернуть потерянное… Хорошо сказано, — откликается Хартор, мельком взглянув в сторону окна. — Эта часть плана не должна выйти за пределы нашей комнаты. Мы раззвоним повсюду, что идем на огромный риск, подставляя по удар свою великую «освободительную армаду»… — он расплывается в улыбке. — А ты подтвердишь нашу безусловную веру в успех личным присутствием на одном из вспомогательных союзных флотов.
— Личным?.. Разве это так уж необходимо? — бормочет Гайретис.
— План разработан тобой, и я твердо уверен, что твое непосредственное участие в его осуществлении — залог достижения успеха. Или ты сомневаешься в собственной стратегии?
— Ни в коей мере, просто я думал, что нужен в Фэрхэвене, — затравленный взгляд Гайретиса перебегает с Высшего Мага на окно и обратно.
— В сложившихся обстоятельствах лучше, чтобы ты находился с флотом.
— Для кого лучше? Для тебя?
На кончиках пальцев Хартора появляются огоньки пламени.
— Дорогой Гайретис, — произносит он, — тебе явно недостает надлежащего почтения к сану. Но я предлагаю обсудить данный вопрос ПОСЛЕ твоего возвращения… Если, конечно, ты не настаиваешь на том, чтобы заняться этим немедленно.
— Я лучше пойду присмотрю за приготовлениями, — говорит Гайретис, вставая и склоняя голову. — С твоего позволения.
Хартор кивает.
Уже наполовину открыв дверь, худощавый маг задерживается:
— Как я понимаю, твоим советником станет Райдел.
— Правильно понимаешь. Он, во всяком случае, относится к вышестоящим с подобающим уважением.
Глядя с террасы на юг, Креслин примечает на горизонте жаркие воздушные волны и настораживается: погожее утро сулит теплый денек, однако пора летнего зноя давно миновала. Может быть, это как-то связано с недавно вышедшим из Лидьяра могучим Белым флотом?
— Ты чем-то озабочен? — спрашивает Мегера.
— Там что-то есть, — Креслин мысленно устремляется к югу… и обнаруживает укрытые за щитами невидимости суда. После чего отступает, немедленно, но осторожно, не потревожив ни одного из магических барьеров.
— Корабли. Военные, — говорит он жене. — Загляни подальше на юг, выясни, нет ли там и других. Только не дай им обнаружить, что ты за ними следишь.
Сам юноша сжимает губы и тянется к ветрам.
Еще один небольшой флот обнаруживается менее чем в двадцати кай к северу от Края Земли, а третий, за таким же щитом невидимости, движется против ветра вдоль восточного побережья в дюжине кай южнее береговой линии.
— Девять кораблей, из них один трехмачтовый, — сообщает о своих наблюдениях Мегера. — Идут к западным отмелям, откуда прямой доступ в долину.
— Ну, пока они еще далеко.
— Это пока.
Оба спешат в Чертог за клинками.
Креслин не может сказать, сколько времени ушло у них на то, чтобы одеться и вооружиться, но он замечает, что когда соправители уже вскочили в седла, чтобы скакать в цитадель, идущий открыто флот почти не приблизился.
— Как ты думаешь, эта армада пущена лишь для отвода глаз?
— Боюсь, не только — слишком уж велика.
