— У вас наша девушка.
— Откуда мне было знать что «ваша»? — тут же задал вопрос Кобра.
— Мои друзья мне в свидетели, даю слово, — поторопился заверить главаря банды Бритва, заметив, как при упоминании эльфки Гортт начал страшно вращать глазами на кончики мечей у горла.
— Ну, хорошо. Я слышал вы на королевской службе, к тому же с вами нет того, кого я очень ждал, — понизив голос, будто и вправду змея, прошипел Кобра, — Скажи своим людям, пусть не громыхают зря железом, а то поутру вас найдут сваленных кучей в городском рву. А сам заходи, погрейся что ли? Поговорим о вашей эльфке. Только толпу свою за порогом оставишь, а мои люди присмотрят. Но если вы гостями быть не хотите…
Из окна на втором этаже громыхнуло одно из ружей и пуля отскочила от мостовой в шаге от ноги Тарда.
— Поговорим, — согласился Бритва, знаком подзывая старого феларца следовать за собой.
На первый взгляд довольно хилый старичок, что так здраво рассуждал на всех советах, которые держали убийцы драконов, неторопливо раскуривая свой чубук, решительно пошел за Тардом, убирая в ножны свои изрядно выщербленные мечи и пряча выскочивший из-за ворота от быстрой ходьбы медальон с мордой медведя. Старый вояка хоть и был в рядах отряда «Бешенных» феларского корпуса во время войны в Истании, но знал лучше других, почем фунт лиха воевать с островитянами. Даже не смотря на кровавую репутацию своего былого отряда, он умел взять себя в руки получше прочих наемников из числа соотечественников, что были в большинстве своем простыми солдатами в те годы. Гортт тоже присоединился к своеобразному «посольству» убийц драконов, когда по приказу Кобры убрали мечи, а большинство прочих островитян скрылись в переулках так же неожиданно, как и появились.
Едва с фасада здания борделя завертелась вся произошедшая там кутерьма, Эйлт в нерешительности остановился на углу, слушая весь тот шум от главного хода. Кинжал вышел из ножен и полукровка резко выскочил к обитой сталью маленькой двери черного хода.
— Замечательно! — протянул вор, когда там встретился с нацеленным ему прямо в нос наконечником островитянской пики, — Вот хитрые бестии!
Отвечая поистине идиотской улыбкой на злорадные усмешки облепивших его со всех сторон людей Кобры, Эйлт судорожно соображал, что делать дальше, попутно кляня на все лады убийц драконов:
— И дернул меня черт попереться сюда с этими неуклюжими рубаками, которых и глухой услышит издали, — цедил себе под нос вор, — Пришел бы один и было бы все шито-крыто, как всегда. Эх, Феникс, где тебя дьявол носит, когда ты мне так нужен!?
Окружившие его островитяне о чем-то переговаривались на своем крикливом языке, тыча пальцами в полукровку, что иногда порождало взрывы хохота и общее веселье. Эйлт на свое счастье ничего не понимал, иначе бы долго не выстоял под потоком грубых насмешек, которыми его одарили низкорослые воины с глазами-щелочками, все как на подбор одетые в темно-синие рубахи и штаны странного покроя. Наконец из-за металлической двери высунулась круглая, как сковорода, физиономия островитянки. Она что-то сказала тем, кто окружил Эйлта. Они с нескрываемым сожалением опустили оружие и зашли внутрь борделя. Их неожиданный уход открыл перед вором ту картину, что скрывалась до этого за многочисленными спинами. Такая нежданная удача вернула полукровке самообладание и он перехватил кинжал лезвием вниз, готовя жестокий удар.
Толстяк сидел сжавшись у стены, не дойдя всего пары шагов до вожделенного входа в обитель разврата. У его ног валялся какой-то пустой флакон. Перед Диком оказалась большая лужа, но вряд ли именно это могло его остановить. Вор подозрительно осмотрелся, еще раз проверяя не остался ли кто вокруг.
— Какая встреча! — зло воскликнул Эйлт, — Чего же ты здесь сидишь, жирная гнида!? Что ж не пошел доделывать свое грязное дельце?!
В ответ раздалось отвратное хрюканье вперемежку со всхлипываниями. Гортанный ломающийся, постоянно прерывающийся свиным визгом голос, в котором едва ли можно было узнать человеческий, возопил:
— Помогите! Что со мной!!? — толстяк повернулся к Эйлту.
Тому тошнота подступила к горлу, когда на него посмотрело громадное распухшее рыло, напоминающее свиное, все в гнойных фурункулах. Полукровка остолбенел, не в состоянии вымолвить ни слова. Уродец протянул к нему трехпалую испещренную язвами лапу. Вор отшатнулся, рукой схватившись за рот и пытаясь сдержать рвотный позыв.
— О, небо! — прохрипел Эйлт, узнав на толстяке, что куксился перед ним кольчугу и знак королевской тюремной службы с закрытым замком и решеткой на плече — этим существом в самом деле был Дик…
* * *
Жабэй никогда не любил большие города, и не только потому, что по ним было долго и неудобно передвигаться, когда нужно спешить, но и еще оттого, что лишний раз подтвердилось этой ночью.
На свое счастье, он тут же кинулся к окну, а не остался у входа, когда его люди взяли штурмом укрытие «ловца удачи». Взрыв выбросил наружу, едва он успел обернуться на призыв прочесть найденное письмо. Проклятые наемники не умели даже читать, видимо от этого запросили так мало, не говоря об утверждениях, как они могут «скрытно» двигаться, словно тени.
Бывший граф зло ударил кулаком в стену дома, на которую оперся.
В больших городах и люди кажутся мельче чем они есть. От этого цена за жизнь «пешек» в непонятной сейчас Жабэю игре стала еще ниже, чем по обыкновению была, а ведь он считал себя сведущим в такого рода делах. Времена менялись и не для всех в лучшую сторону. Сегодня ему предстоит долгая ночь в поисках укрытия от убийцы, что появился после взрыва. Крики добиваемых им наемников знатно подстегнули тогда плохо слушавшиеся от контузии ноги бывшего графа. Непогода оказалась в помощь беглецу. Оставалось только решить, где его ни за что не станут искать и он сможет немного отсидеться да привести в порядок опаленное лицо. Магическое пламя было не столь болезненным как обычный огонь, но следы от него вылечить оказывалось гораздо трудней, чем простые ожоги.
Жабэй оттолкнулся от стены дома и пошел дальше.
Скверно. Меч остался на месте взрыва. Хоть он и неплохо спутал следы, но если убийца решит его настигнуть, то у бывшего графа едва ли оставался шанс и на один выстрел. Большего подручный Мугала ему точно сделать не даст. Кстати, вот и его шаги позади. Не смущаясь идет прямо по улице. Видимо, настолько в себе уверен.
Жабэй проворно заскочил за бочку под водостоком и потянул за ремень на груди, высвобождая его из пряжки. Сняв со спины аркебузу и изготовив ее для выстрела, бывший граф притаился. С той позиции, которую он занял, улица была как на ладони. Шаги доносились совсем близко. Жабэй не без труда запалил фитиль, что оказалось непросто даже под скатом крыши, куда не доставал ливень. Преследователь показался и пошел дальше по улице, даже не оглядевшись, неясной, серой фигурой за стеной дождя.
