— Петунка… — Дебрен бросил испуганный взгляд на неподвижного Збрхла.
— Иначе я не умела, поэтому — как нарыв, раскаленным ножом… В мойне, как бы случайно, с новыми розгами, потом похоть из бедняги выдавить рукой, только б решимости хватило… А под конец, когда у него временно любвеобильность обмякнет, высмеять его за… малые размеры. Один так до конца не верил, пришлось выйти к гостям и там при народе добавить ему стыда… Оба уехали, искренне меня возненавидев. Ну, я поплакала, переболела, да и они пережили. А Йежин… Вначале я его нисколечки — сами видели, какой он был. Ну а потом мы уж так сжились, что когда любовь пришла, то я не сумела… Впрочем, если говорить о… размерах, то Бог его за недостатки вознаградил. Вы не поверите… И вот пожалуйста. — Она поглядела на покрытое полотном тело. — Я убила Йежина.
Наступила тишина. Хромая поступь Збрхла показалась в этой тишине такой громкой, словно кто-то колотил тараном, плеск наливаемого пива ассоциировался с наводнением средней силы.
— Вы разговаривали, — прервал молчание Дебрен. — Что она сказала?
— Собственно, ничего, — пожала плечами Петунка. Збрхл потягивал пиво. Или делал вид, что потягивает, чтобы явно и прилюдно не грызть кубок. Они по-прежнему не глядели друг на друга. У Дебрена промелькнула мысль, что нож, которым Петунка пользовалась для вскрытия нарывов, был дьявольски тупым. — Попросила платье. И Йежина поцеловала. Ничего не сказала, просто наклонилась и… Я думала, потому что он уже едва-едва…
— И это все?
— Я послала ее поискать платье. Нельзя было Йежина одного в таком положении оставить. Да. И еще сказала, где у меня доченькины вещи. И чтобы она себе пеленку взяла. А она…
— Пеленку? — Збрхл наконец-то оторвал зубы от кубка. Но на Петунку еще не взглянул. — Дебрен? Она что, и вправду в положении? В этом все дело? Об этом вы?.. Дерьмо и вонь, надеюсь, ты не сказал ей, что время неподходящее и чтобы она другую Серославу поискала?!
— Серо… — Дебрен понял. Грустно улыбнулся. Необидно. — Нет. Это не то. В жизни бы…
— Тогда зачем она пеленки брала?
— Не брала, — поправила Петунка. — Я же не сказала, что брала. Она сказала, что ей достаточно портянки и что-то вроде… ну, она б еще одного Збрхла убила.
— Еще раз? Меня? — удивился ротмистр.
— Она себе под нос бурчала, я толком не расслышала.
— Что она еще о Збрхле говорила? — прервал Дебрен.
Петунка опустила голову. И, кажется, немного покраснела.
— Да так… ничего серьезного. Пустяки… Бабский треп.
Дебрен подождал немного, но не дождался.
— Я стараюсь ее понять, — пояснил он наконец. — Если пойму, почему она убежала, то, может, угадаю куда. И может, догоню, пока ничего дурного не случилось. Пожалуйста, Петунка, помоги мне.
— Она сказала, чтобы я его берегла, — пробормотала та, ни на кого не глядя. — Чтобы не думала, что мы всего-то лишь несколько клепсидр… что он совершенно чужой, бродяга, голодранец, что я ничего о нем не знаю. Говорила, что она однажды так же вот одного в мир пустила и с тех пор подушку то слезами орошает, то грызет. И что прежде чем я приму решение, надо его здесь хотя бы до вечера придержать, в сердце его вслушаться.
— Что? — Збрхл от изумления опустил руку с кубком, остатки пива вылились на штаны. — Ленда тебе такие вещи?..
— Она хотела, чтобы я пообещала, что его не отпущу, — продолжала Петунка. — Чтобы у нас было время, и мы сознательно… Ну и вообще подождали, посмотрели, потому что, может, грифон подохнет, ведь тот капалин-то… И что, если грифон сдохнет, так, может, и мост… Потому что, говорит, Дебрен — лгун; ему нельзя верить в то, что у них нет ничего общего. У моста и грифона. Проверь, говорит, держится ли все еще мост, и только потом отказывай Збрхлу, если уж…
— Она настаивала, да? — спросил Дебрен, хмуря брови. Петунка кивнула. — Тогда я, пожалуй, уже знаю, о чем шла речь в записке. Чертова интриганка! Боялась… что мы за ней помчимся, вот и ударила по моему самолюбию, куцым обозвала и болваном, а тебя на Збрхла науськала.
— Но зачем? — с бессильной злобой проворчал ротмистр.
— Она пыталась веревку снять, — вслух рассуждал Дебрен. — Шум, потеря времени, и все-таки… А кафтан не взяла. Дьявольщина… кафтан! Зачем он вообще?.. — Чароходец повернулся, глянул на того, кто с самого начала таился в глубокой тени. — Дроп! Ты тогда вылетел с ней. Она кафтан специально сняла и повесила? Чтобы утром, когда выбежим?.. Нет, погодите… — Он забыл о птице. — Если она сквозь дыру лезла, то ведь и кафтан могла забрать.
— А может, она не собиралась — в дыру-то? — подсказал Збрхл.
— Когда мы за конем шли, каждый, кажется, верил в перемирие. — Дебрен невидящими глазами всматривался в нахохлившегося в углу попугая. — Может, надеялись, что обойдется, мы спокойно вернемся, и, как прошлый раз, кому-нибудь понадобится по нужде выйти, тогда караульный его просто так, не спросив, выпустит. Збрхл привык, что она в кусты ходила, хотя кругом волколаки. Он выпустил бы…
— А этого не видел? — Ротмистр показал, чего именно этого. — Волколак — одно дело, а летающий кошкин сын… Возможно, я б и выпустил, но как следует поговорив. — Он замолчал. — А ты не подумал, что… ну, что у нее моральность… того… упала? На войне так бывает. К тому же она женщина. Мойня, перина, мужик под боком, мы тут постоянно о траханье и родах треплемся… Может, в ней просто-напросто бабий инстинкт заговорил? Затосковала по спокойной жизни, по дому, детям? Не так уж она и молода, самое время… А то, что здесь происходит, — не ее дело.
— Думаешь, струсила? — назвал вещи своими именами Дебрен. Смог. Не заболело. Он не ожидал многого от Ленды Брангго. Хотел только, чтобы она жила.
— Возможно. — Збрхл тоже волнения не проявлял. — А может, наоборот, пошла, потому что такая смелая. Она же бердыш взяла. Наверное, для того, чтобы в случае чего лучше обороняться, а может, сама грифона ищет. Дерьмо и вонь, не знаю! Странная она. Ничего тебе не скажу, но, похоже, в голове у твоей Ленды не все как следует по ниточке уложено.
— Пожалуй, и верно, — согласился чародей.
— Если в бой, то должна в штанах, — заметила Петунка. — Баба — не баба, в бой в штанах ходят.
Дебрен некоторое время смотрел на нее, потом согласно кивнул. И слабо улыбнулся.
— Ты права. И, кажется, я знаю, почему она кафтан не взяла.
— Запаниковала и забыла? — догадался Збрхл.
— В платье издалека видно, что женщина. Больше возможности, что грифон не помешает…
— Оскорррбррение! — прервал его гневный выкрик из угла. — Сборрррище крррретинов! Оскоррррбитерри! Бабохульники!
Никого он особо не обидел, но удивил всех.
