— Что теперь с Крымом будет, царевна?
Софья пожала плечами.
— Ну, что. Степан с супругой в Бахчисарай поедут, там красиво. Вы на Сечи останетесь?
— Ты ведь хочешь, государыня, чтобы Сечь по руку русского царя пришла?
— А что, не придете? Так выбор невелик, либо к нам, либо к полякам.
С этим спорить было сложно. Иван поморщился.
— Думаешь не бывать Сечи независимой?
— Для того слишком многое нужно. Вы не привыкли сеять, жать, торговать… вы привыкли воевать. И в Крыму у вас будет раздолье. А всем остальным вас будет обеспечивать Русь. Пройдет еще много времени, прежде чем Крым станет местом, где можно укрепиться и зажить самостоятельным государством.
— Не боишься, что мы, как татарва станем?
— Боюсь.
— А что взамен предложить хочешь? Ведь предложишь рано или поздно…
— Можем вечером про то поговорить? Государь рад будет…
— Ты мне хоть словом намекни, чтобы я обдумывать начал? Хоть краем…
Софья подумала секунду. Да что ж и не намекнуть?
— Казачество условно на две части делится. Те, у кого жены, дети, им дома ставить, семьи поднимать — этим в Крыму уютно будет. Табуны разведете, часть землицы распашете, каналы проложим, где можно будет…
— И вторая. Молодая, горячая… голозадая.
Софья кивнула.
— Именно. И я хочу предложить им по морю походить, где я скажу. Добычу обещаю богатую, разве что море похолоднее будет…
— И где ж то?
— Там, где Амур река вливается в море. На границе с землей, носящей имя Китай. Или империя Мин.
— Далеко. Я про то слышал. Но я так понимаю, ты людей не обидишь?
— Государю трупы не нужны. А вот верные слуги без награды не останутся, сам видишь.
— Да уж сложно не видеть. Приду я вечером, государыня.
— Я слугу пошлю, мы с государем в кабинете ждать будем.
Иван Сирко поклонился. Софья спокойно смотрела ему вслед. Не то, чтобы она боялась бунта в Крыму. С турками у казаков генетическая неприязнь, а значит нужно дружить с противоположной стороной. К тому же корабли будут в ее руках, Азов будет только русским… если что — она любой бунт кровью зальет. Не хотелось бы, но — разберется.
Проблема в том, что казаки могут договориться с поляками, а самые отчаянные еще и мешать торговле. А вот это уже ни к чему. Эту возможность она и хотела исключить, перебрасывая казаков за Урал. Ну и достигнуть еще кое — каких целей, как и всегда в политике.
Степана и Татьяну тем временем выводили из церкви. Невеста светилась так, что видно сквозь фату было. Да и Степан был хорош. А уж как народ радовался! Сейчас, на их глазах, совершалась сказка — богатырь, победивший подлых татар, получал в награду прекрасную царевну и… ладно, насчет полцарства — перебьется. Хватит ему и Крыма! Пусть покамест правит, а Софья будет медленно, осторожно сшивать ниточками то, что давно бы следовало.
Чтобы Сечь, Крым, Русь — все стало единым целым, одним царством. Чтобы никакой скотине не пришла в будущем мысль то полотно рвануть!
Софья посмотрела на Ивана Сирко уже более хищно. Оценивающе, холодно… авторитет ведь, да какой! Коли поможет…
— Сколь там моей жизни осталось, — Иван смотрел в ответ грустно. — Но вижу я, что зла в тебе нет, и помогу, чем смогу. Только вот крови еще пролить много придется.
— Ничего. Проклятой царевне можно.
— Так ведь нет на тебе проклятия…
— И мне то ведомо. Но никто не мешает пользоваться народными страхами в своих целях?
— Сонечка, ты идешь?
Иван Морозов словно из воздуха соткался рядом. Царевна кивнула.
— Да… идем?
Возражений не было.
* * *
— Соня, ты уверена, что это надобно делать именно сейчас?
— Надо. И — да, я уверена. На Сечи и в Крыму казаков хватит. Да и Ромодановский там, и войска хватает. А тут — мы ж не воюем!
— Но мы помогаем!
Софья пожала плечами.
Ну и что? Грех не помочь соседу! Особенно такому, который может тебе создать проблемы!
— Тебе жалко?
— А что нам это даст?
— Мастеров по шелку, по бумаге, по боевым искусствам — в Китае много знают, грех этим не воспользоваться. К тому ж нам Сибирь заселять надобно. Вот и будем то делать, пока никто не мешает.
— А кто помешать может?
— Маньчжуры.
— Подробнее?
Софья задумчиво взяла очиненный уголек, коснулась расстеленной на столе карты. Кривой, корявой, но карты ж!
— Вот это — Амур — река. Края там богатые. Лес, зверь, золото, все и не перечислить. А вот это — Китай. И коли мы сейчас на Амуре закрепляться начнем… тебе с той стороны татарва надобна?
— Мне ее и так хватило с лихвой. Так что там у нас?
Софья вздохнула. Поглядела на брата. Лешка у нее, конечно молодец, но слишком уж он порывист. Слишком активен… Огонь и ветер! Сейчас гвардию под себя переделывает — и весь в военных делах. А рутину кому тянуть? Не стратег он все ж таки, тактик. Но на то при нем она есть.
— Вот смотри, после войны примерно лет десять назад, ну, чуть поболее, Китай к югу от реки Янцзы разделился на три части. Большую часть себе захапали маньчжуры. Там провинции Хунань, Цзянси и Чжецзян, а так же кусок Гуйчжоу и Гуанси…
— Звучит препохабно. Как ты все это выговариваешь?
Софья хотела зашипеть на брата, но по искоркам в голубых глазах поняла, что ее просто поддразнивают.
— Лешка, будь серьезнее!
— Соня, будь проще — и тебя можно будет слушать без заворота ушей!
— Твои б надрать! — мечтательно — ехидно протянула девушка. Алексей тут же принял строгий вид.
— Эй — эй, это покушение на царя! Между прочим, богоданного и все остальное. Что там патриарх говорил?
— Который?
— Адриан, разумеется. Питирим меня уже не интересует.
Ну да, месяца не прошло, как сменился патриарх, а церковь уже начала чувствовать его тяжелую лапку. А то ж!
Адриан отлично понимал, кому обязан своим избранием и постепенно, уверенно, серьезно проводил политику, выгодную Алексею Алексеевичу. Повышал уровень грамотности, поговаривал об открытии при монастырях школ… Софья против не была.
Вот в своем времени ей дико не нравились монастырские школы, но кто учителя? Такие же чинуши от церкви? Пфе! Им не то, что ребенка, им таксу на ответственную передержку не доверишь!
Но здесь‑то, где сильна вера! Истинная, искренняя, где любой человек даже не верит — верует всей душой? Может, пусть так оно и остается?
А веру надо воспитывать. Чтобы любой, кто полезет, тут же получал отпор. Извините, но в чужой храм со своими молитвами не ходят. С другой стороны, надо и веру отделять от фанатизма. И раскол постепенно сглаживать. Каторжный труд, как бы не на несколько десятков поколений. Ахнули одним махом, расхлебывай теперь! И Адриан это понимал. И действовал соответственно.
