Алексей Пехов - Пересмешник

Она была одновременно похожа и на льва, и на крупную серебристую пантеру с двумя длинными хвостами. Ее грива формой напоминала горящее пламя и была точно так же, как и глаза — сделана из множества сапфиров. У меня промелькнула мысль, что кольцо на пальце Данте полностью повторяет внешность прекраснейшего из всех созданий Всеединого.

Двухвостая кошка в последний раз посмотрела на меня, сделала шаг к двери и исчезла из моего поля зрения. Мне кажется, она тоже считала, что у меня еще есть неотложные дела в Рапгаре…

Встать я смог не сразу. Голова еще немного кружилась, но по сравнению с тем, что со мной было несколько минут назад, — это небо и земля. Все-таки в том, что ты лучэр, есть свои плюсы. Нет, я говорю не о Двухвостой кошке, в приход которой до сих пор не может поверить Стэфан, хотя, казалось бы, он-то удивляться не должен. Я о том, что резервы моего организма, в отличие от человеческого, гораздо более серьезны. Только лучэр может прожить с дыркой в теле величиной с кулак не тридцать секунд, а три минуты. Как раз достаточное время для того, чтобы дождаться прихода демонической сущности, которая по своему двухвостому капризу не желает тащить дырявого чэра в Изначальное пламя.

Я потряс головой, выбрасывая из нее все лишние мысли, поискал глазами шляпу, увидел ее в на полу, в крови, и оставил лежать там же. Затем рассеянно ощупал бок. Если не считать испачканной и порванной пулями одежды, на мне не было никаких следов повреждений.

— За всю свою жизнь я видел кошку лишь дважды, — пораженно говорил Стэфан Анхель. — И в первый раз ее облик был не столь прекрасен… Эй! Что ты делаешь? Тебе надо к врачу!

— Это, в отличие от Ночного Мясника, может подождать. — Я уже был на ногах и старался не обращать внимания, что комната немного покачивается перед глазами. — Уверен, что ему осталось последнее убийство, а значит, все случится сегодня.

— Тиль…

— У них платок! — резко сказал я. — Давай закончим спор на этом. У меня нет времени.

Ублюдки не стали обыскивать меня, и револьвер Алисии остался при мне, а вот оружие жандармов они забрали.

— Сколько их было?

— Четверо здесь. И, кажется, двое на улице, — тут же ответил амнис. — Но еще не факт, что это все. Кстати, ты знаешь, что это был…

— Прекрасно помню! — оборвал я, ощутив злость.

— Он предал тебя…

— Стэфан, заканчивай с этим. Он никогда не предавал меня, потому что мы никогда не были особо близки. Я спрошу с него, когда придет время. А теперь надо уходить. Жандармы давно уже были бы здесь, если бы не волнения на юге.

Мой взгляд упал на перевернутую дорожную сумку Алисии, на выпотрошенные вещи и булавку в виде химеры. Золотая. Я поколебался несколько секунд, затем сказал:

— Я постараюсь отнести тебя к твоей хозяйке, — и поднял амниса с пола.

Тот, судя по всему, не возражал.

К сожалению, некоторые амнисы в процессе своего вселения в предметы получили не только колоссальную силу, но и ограничения. Этот, к примеру, защищал свою хозяйку только по ее прямому приказу и был напрочь лишен самостоятельности Стэфана.

Я вышел из дома, где остались лежать три трупа, и подумал о том, что ночь только начинается. Как только стих ветер, с неба посыпался пепел. Во всяком случае, я так подумал сначала, пока не понял, что это снег. Крупные невесомые хлопья закручивались в вальсе на темной липовой аллее и беззвучно падали на опавшую листву. Я остановился, протянул руку и позволил одной из снежинок упасть мне на перчатку. Дохнул на нее теплом, заставляя сложную, идеальную структуру в одно мгновение смяться и превратиться в капельку талой воды.

Кажется, нечто подобное в самом скором времени ожидает и Рапгар.

Была середина ночи, самое холодное, самое пустое, самое нелюдимое время, которое в нашем городе называли временем одиноких сердец. Мне потребовалось больше полутора часов, чтобы добраться до Княжеских усыпальниц. Как назло, на улицах Небес не оказалось ни одного извозчика, зато было полно гвардейцев, которых в боевом облачении и во всеоружии перевозили к паромам и мостам для подавления бунта. Зарево с Ничейной земли перепозло на Прыг-скок, зато в заводских районах все, кажется, завершилось.

Власти сработали быстро и усмирили недовольных, прежде чем заняться малозанцами. Оно и правильно, в условиях начала войны заводы и фабрики важнее погромов в жилых кварталах и возможных жертв среди мирного населения.

На площади, перед воротами на кладбище, стояло семь экипажей, в их числе и большой дормез, но я не видел, чтобы там был хоть один человек. Пришлось остановиться в тени деревьев и потерять несколько драгоценных минут, чтобы осмотреться.

Я нервничал из-за того, что потерял слишком много времени, добираясь сюда, и теперь опасался, что не успею даже попытаться остановить то, что задумали эти ублюдки, недостойные называться господами. И еще я очень волновался за Алисию.

Когда я убедился, что опасности нет, то бегом пересек площадь, стараясь, чтобы экипажи оставались в поле моего зрения на тот случай, если там все-таки кто-нибудь есть. Толкнув калитку, я оказался на кладбище.

Старые склепы теперь выглядели еще более зловещими, чем прежде. Я не рискнул идти обходным путем, которым в первый раз вел меня Данте, опасаясь заблудиться среди бесконечных могил, и направился по центральной дороге, стараясь хоть как-то держаться в тени. Но вряд ли я мог бы обмануть даже слепого, газовые фонари и пустое пространство делали меня очень заметным. Принимать Облик было бесполезно. Пробегу я за шесть секунд немного, а затем придется ждать, чтобы вновь воспользоваться способностями.

Такими темпами до гробниц я доберусь не раньше утра.

Я шел, затем перешел на бег. Удивительно, насколько это оказалось тяжело. После того как я покинул дом Алисии, каждые десять минут на меня накатывала волна слабости, да такая, что я покрывался холодным потом и у меня дрожали колени. Полного исцеления не произошло, и я чувствовал, что еще немного, и лихорадка, от которой меня то и дело начинало трясти, разгорится в полную силу. Если я переживу эту ночь, то следующую неделю придется проваляться в постели и пить всякую горькую дрянь, несмотря на выносливость моего организма.

Впрочем, я был рад, что дело обошлось этим, а не смертью. Впору задуматься о Двухвостой кошке, поразиться встрече с ней, но сейчас моя голова была занята более приземленными делами, а о чудесах найдется время вспомнить, когда все закончится.

Лежащего на земле человека я увидел загодя, перешел на шаг, нырнул в промежуток между склепами и, прыгая через могильные плиты, подошел к этому месту не со стороны дороги. Почти сразу же понял, кто это, так как взгляд наткнулся на небольшую сторожку. Я склонился над телом старика, покачал головой. Смотрителя застрелили, когда он вышел на шум, чтобы проверить, кто шляется ночью по кладбищу.