– Но он не назвал вашего имени, – прошептал Риэль. – Он любил вас.
– И вас, дурачье. Со мной его связывала не только дружба, но и дело… Вик не может без дела… То есть не мог. А вас он любил просто так, без видимых причин и объяснений, и сам не мог понять, как это получилось. И тебя, Женя, он любил не как женщину, и тебя, Риэль, не как друга. Без всяких «как». Любил – и не понимал, зачем ему это надо. Потому и пошел с вами – хотел понять. Не вышло, но он смирился с тем, что, оказывается, может не просто притворяться любящим, но и действительно любить.
Женя вздохнула. Слез не было совсем, хотя, наверное, стоило оплакивать человека, которого больше не оплакивает никто. И не вспомнит больше никто. Только они трое. Словно и не было на Гатае Тарвика Гана, обаятельного деятельного авантюриста с железной волей. Человека, который подарил ей новую жизнь.
– Хорошо, что ты не плачешь, – удивительно к месту сказал Кастин. – Он не любил слез. Он ничего не рассказывал о времени ваших совместных странствий. Чему он хотел научиться от вас?
– Быть человеком, – ответил Риэль. – Единственное, чему ему не нужно было учиться. Я это всегда знал.
– Ты ведь не любил его.
– Не любил. Не спрашивайте, я сам не понимаю. Наверное, любить и необязательно. Он дал мне очень много. Вернул смысл моей жизни – он дал мне Женю. Это для ордена она надежда мира, а для меня – просто моя надежда.
– Глупый ты, Королек, – улыбнулся король. – Надежда мира складывается из множества надежд разных людей. Всяк на что-то надеется, но Джен Сандиния позволяет или вынуждает эту надежду осознать. Психологический феномен планетарного масштаба. Тарвик Ган принес на Гатаю надежду.
– Красиво, – не без язвительности заметила Женя. – А кто об этом знает?
– Он знал, – без обид ответил Кастин. – И это самое главное. Ну что, куда вас отправить? Не думаю, что мы встретимся еще… разве что на королевском состязании в будущем году. Считай, Королек, ты получил персональное приглашение. Вы, разумеется, в любой момент можете обратиться ко мне за любой помощью. Или придете в Комрайн – мне доложат, или через Райва. Он на тебя всерьез запал, Женя. Но отчего-то я думаю, что вы будете избегать встреч. Может быть, из-за Тарвика. Из-за того, что я не успел. И уж точно я не стану вас просить о чем-то. Можете не верить, дело ваше. Я циник и прагматик, но его последнюю просьбу я выполню любой ценой. В последнюю тысячу лет у меня не было друзей. Итак, куда? В Комрайн или в Сантийские горы? Ишварскую святыню не желаете посетить?
Королевский дворец был строг, гармоничен, сдержанно красив. Никакой нелепой роскоши, сплошная изысканность, никакого ампира в местном варианте, сплошная четкость линий. Вообще-то Жене здесь нечего было делать: она не участвовала в состязаниях даже в качестве подпевки, здесь менестрели пели исключительно соло. Но ее никто не прогонял, наверное, по принципу «не объест». Она даже места не занимала лишнего, потому что комната у них была одна на двоих, как всегда, и иного они себе не представляли. Им все труднее было расставаться, пусть даже ненадолго, и, пожалуй, именно поэтому Риэль долго уговаривал распорядителя, чтобы тот позволил Жене жить с ним, а тот позволил именно потому, что в Гильдии менестрелей было известно, что они не разлучаются.
Никто не мешал Жене бродить по дворцу – по разрешенной для посетителей его части. Никто не выгонял из огромного зала, в котором проходили состязания. Риэль, разумеется, прошел все ступени и совершенно не нервничал накануне финала. Он уже был королем баллады, и даже новый победитель не отнимет этого почетного титула, он навсегда Королек Риэль. Предыдущий победитель, наверное, тоже был бы корольком, если бы не зарезали его в пьяной драке почти пятнадцать лет назад. Сейчас Риэль вместе с другими финалистами, включая Гартуса, выслушивал условия и правила последнего тура, а предоставленная сама себе Женя любовалась архитектурными штучками, гобеленами, скульптурами и цветами, стоявшими в каждой нише. Во дворце очень трепетно относились к цветам. Когда в первый же день после неизбежных бюрократических волокит они наконец оказались в отведенной им комнате, на подушке пламенела осенняя смерть – Кастин дал понять, что знает об их присутствии, и больше никак о себе не напоминал. Женя видела его во время состязаний. Она очень удобно устроилась в зале, конечно, в задних рядах, почти у стены, зато точно напротив королевской ложи. Наверное, будь у нее бинокль, и рассмотрела бы. А так только видела отблески от короны. Обруч из кетлора с солнечным камнем – вот он-то и сиял на весь зал, что твой прожектор. «И звезда по лбу горит», – пробормотала Женя. Риэль потом объянил ей, что солненый камень набирает в себя свет, а потом отдает его, словно солнце. Солнечная батарея – перевела для себя Женя.
Райв прикоснулся к ее руке. Она никак его не ждала, но знала, что это Райв. Наверное, он дал ей понять каким-то своим магическим образом. А ведь он даже никаких фейерверков для нее не устраивал, как тот юный эльф.
– Ты тут официально или как?
– Официально, – засмеялся Райв. – Правда, никто, кроме Кастина, и не знает, какое отношение я имею к королю и почему называюсь а-тан.
– Вас, а-танов, много.
– Очень. А настоящих – раз-два и обчелся. Я да потомки Кастина. Ты ж не думаешь, что у него не было детей.
– Почему вы столько живете?
Райв обнял ее и поцеловал в макушку, потому что Женя с готовностью устроила голову на его мощной груди. Какое непристойное поведение в стенах королевского дворца.
– Никаких наших заслуг. Артефакт, Женя. Артефакт Создателя. Почему не спрашиваешь, по каким причинам мы не дарим миру долголетие?
– Потому что не хочу знать. Мне, например, долголетия не надо. Особенно такого. Вот не стареть я бы не отказалась… ну то есть чтоб морщин не было и вообще.
– Не будет, – пообещал Райв.
– Нет уж. Я тут веду естественную жизнь, потому все и должно быть естественно.
– А я опять должен терять? – очень грустно спросил Райв.
– Не нужно было выбирать бесконечную жизнь.
Райв вздохнул. Никак не мог понять, почему Женя выбрала дорогу, лютню и неизбежную старость… лет через сорок.
– Спасибо, – вдруг шепнул он. – За то, что ты меня любишь. И за то, что я люблю тебя.
Женя невнятно заурчала. Со временем ей все больше нужны были встречи с Райвом, и уж никак не ради безумных ночей… хотя и они лишними не бывали.
– Пора, – сказал он. – Состязания начинаются. Почему Тенир не участвует? Голосок у него славный.
– Потому что молодой еще. Но король его пригласил специально, он будет петь завтра. В большом праздничном концерте, посвященном десятому юбилейному королевскому состязанию…
