С практикой местных дельцов явно занижать свои «чуть» она настолько часто встречалась, особенно последнее время, что такое вот «чуть» у неё уже в печёнках сидело.
— Достаточно, — тут же подтвердил самые её худшие предположения Куница. — Для начала, остановимся на паре миллионов пудов. Это будет моя первая чуть.
— Тридцать две тысячи тонн, — тут же перевела в привычные для себя меры Маша. — Не хилая у него чуть, — кивнула она молчаливой Белле, внимательно наблюдавшей за разговором. — В прошлый раз у него было всего лишь двадцать тысяч тонн, — подпустила она яду в свой голос. — Нам хватило. Мало не показалось. Хоть мы, конечно, и не имеем ничего против того.
— Вот и чудненько, — мгновенно сориентировался Куница. — Если вы не против, то будем считать что договорились.
— Стоп-стоп-стоп, — остановила разошедшегося было клановщика Маша. — Попридержи коней, — с усмешкой одёрнула она мужика. — Никто пока что тебе своего согласия не давал. Хотя бы потому что не знаем чего ты хочешь. Да и что за зерно хотелось бы знать. Рожь, пшеница, откуда его вывозить, куда потом доставить.
И самое главное, не знаем что мы с этого будем иметь?
За какие такие шиши мы будем работать? Если конечно будем, — с усмешкой суховато добавила она.
— Предлагаю, на прежних условиях, — тут же подхватил Куница. — Сорок процентов зерна ваши и вы мне доставляете спирт туда, куда я укажу.
— А куда вы укажите?
Тихий голос Беллы, словно ножом отсёк собравшегося уже что-то сказать Куницу.
— Если вы не против, то во Рвицу, — всё ж хриплым голосом с трудом выговорил он. — Как вы надеюсь уже слышали, наши городские власти разворачивают там на левом берегу в пойме реки Каменки грандиозное строительство нового речного порта. Вот я и подумал. А чего это я буду спирт свой у себя здесь в городе хранить. Дай ка я его сразу доставлю на берег Лонгары. Там у меня уже и амбары для хранения готовы, и пристань своя есть. Там останется лишь погрузить по весне груз на проходящие мимо суда и к началу лета можно уже продать где-нибудь на Западе.
— Умно, — кивнула Маша. — Довольно умно. Если не считать того, кто будет доставлять ваш спирт туда во Рвицу.
— Вы, — невозмутимо отозвался Куница.
— Мы, — задумчиво буркнула Маша. — Ну, а раз мы, то давай, друг мой, задумаемся. А нафига нам оно надо?
— Не понял, — растерялся Куница. — Как это, нафига оно вам надо? Ради заработка конечно.
— Какого заработка? — сухим деловым тоном тут же уточнила Маша. — Поподробней, поподробней. А то, знаю я вас, местных купчиков. На грош заплатит, а кричит потом что рубль потерял. Одни убытки, мол. А сам в золоте купается.
И потом, если ты опять заводишь речь о том заработке, что был в прошлый раз, то, спасибо, не надо.
— Э, — совсем растерялся Куница.
Признаться, подобного поворота он от этих женщин совершенно не ожидал. Видно те явно не настроены были на деловое сотрудничество, раз с самого начала так резко отреагировали на столь выгодное его предложение.
Да какое там предложение, он даже рта ещё не успел открыть, а его уже чуть ли не тычками в шею выгоняют вон.
Похоже, прошлое сотрудничество не доставило этой компании большого удовольствия, раз обе две эти шалопутные бабёнки так нагло ведут себя с клиентом. И ладно бы с простым, рядовым клиентом, а то ведь он, Куница, совсем непростой человек. и далеко не последний человек в этом городе. И относиться к нему следовало бы соответственно.
К сожалению, это правило действовало везде, кроме этого места.
— «Какая-то здесь аура ненормальная. И бабы какие-то неправильные, — рассердился окончательно Куница, поняв что совершенно точно он ошибся со временем прихода сюда. — Эк же, меня дурня принесло не вовремя. Не дай Бог всё сорвётся».
— Есть предложение, — вдруг даже для себя совершенно неожиданно, решительным тоном начал он. — А чего бы вам мой спирт поставлять мне не в бочках, а в иной таре. К примеру, в стеклянной. Я у вашего Марка был, узнавал. Он может сделать большую бутыль, хоть в четверть, хоть в пятьдесят литров. Ну, пятьдесят — это многовато, тяжёлая бутыль получается, а вот в четверть будет самый раз. И по размеру, и по весу, и по удобству транспортировки такая бутыль меня бы вполне устроила.
Вы мне мой спирт разливаете в такую тару и доставляете во Рвицу, а я вам за это ещё процентиков десять от своего объёма зерна подкину. Считайте, уже половина зерна — ваша. А это без малого миллион пудов зерна пшеницы твёрдых сортов. Шестнадцать тысяч тонн!
И вам хорошо, и мне.
— Три тысячи двести тонн, — медленно проговорила Маша. — Во столько, значит, ты оцениваешь нашу стеклянную тару и последующую доставку произведённого спирта в Тмутаракань. Убого, слов нет, — отрицательно качнула она головой. — Учитывая стоимость на зерно в нашем городе ты, сокол мой, хочешь за гроши приобрести великолепную многооборотную тару, которой цены нет. И послать нас за гроши куда-то на край света. Я правильно тебя поняла, — прищурила она глаза, холодно глянув на хитроватого купца.
— Если не ошибаюсь, кило зерна на местном рынке у нас оценивается в одну медяшку? — раздался со стороны холодный голос баронессы.
— «Влезла, сука, кто просил, спрашивается», — чуть не подпрыгнул Куница от неожиданности, внешне, правда, никак не проявив своего недовольства.
— Ошибаетесь, дорогая баронесса, ошибаетесь, — с безмятежным видом кивнул он, незаметно поёжившись под её пронзительным, острым взглядом. — Раньше, год, два назад, может быть. Даже не может быть, а точно. Тогда цену и меньше давали. А теперь всё, — с насмешкой развёл он руками. — Появился новый транспортный коридор в Приморье, благодаря вашим же усилиям, кстати. Расширились возможности продажи, опять же, благодаря вашей компании, и зерно наше ныне в цене. В большой цене! Меньше пяти медяшек за кило, даже разговоры продавцы не ведут.
Много покупателей, мало товара, — ханжески, ненатурально всхлипнул Куница.
Весь вид его в тот момент прямо так и кричал, как искренне он огорчён подобным положением, как купец. И как искренне этим доволен — как землероб. Странное, убойное сочетание. И всё одно, что этот человек думал в этот момент со стороны было совершенно не разобрать. Скрытен был Куница, скрытен. Скрытен и осторожен. Что-что, а скрывать свои истинные чувства за время жизни в этом городе он хорошо научился. Иначе б не стал тем, кем он сейчас и был, Куницей, главой крупного, сильного клана лесовиков.
— Только причём здесь стоимость зерна, — невозмутимо продолжил он. — Мы же всё в конечном итоге пересчитываем на спирт, на его стоимость. А это — совершенно другие деньги.
