В темноте вспыхнул багровый луч, качнулся в сторону, потом, казалось, изогнулся — и уперся в Даврона. Тот попытался скрыться в темноте, но луч потянулся следом за его рукой, и амулет обжег Даврона болью. Только тут он понял, что происходит, и рванулся в сторону лагеря, пытаясь прокричать предостережение. Он не смог ничего сделать — ни позвать на помощь, ни скрыться, ни воспротивиться — багровый луч тянул его за собой.
Даврон двинулся туда, откуда луч исходил, беспомощный, как рыба на конце лески. Однако думать он все еще был способен и чувствовать тоже. Он прекрасно понимал, что и почему с ним происходит, но был совершенно бессилен что-либо предпринять.
Душа Даврона беззвучно выкрикивала протест: «Нет! Не сейчас — еще не сейчас!»
Однако Даврон знал: бесполезно стараться отвратить то, что должно случиться. Такова его судьба — судьба, которую он выбрал, чтобы спасти жену и дитя от проклятия Разрушителя. Он шел навстречу своей участи — такой ужасной, что разум отказывался ее себе представить. Пять лет Даврон жил, зная, что этот момент настанет; он надеялся умереть, когда такое случится, от руки друга. Вместо этого он медленно уходил в ночь, неспособный воспользоваться ножом, который стискивала его рука, ни для того, чтобы защитить себя, ни для того, чтобы себя убить.
Даврон призвал на помощь все свое мужество, запер в самой глубине души все сожаления и стал молиться так, как молился слепой Мелдор, — молча, без кинезиса. Он обращался к Создателю со словами покорности — не символами, давно потерявшими всякий смысл, — понимая, что Создатель может его не услышать, но все равно повторяя их снова и снова. Даврон подавил в себе стыд и расправил плечи, собирая все силы для последней попытки найти решение, которое избавило бы Звезду Надежды от угрозы, которую он в себе несет, от уничтожения. В своем беспросветном отчаянии он искал лучик надежды, потому что не в характере Даврона Сторре было сдаваться. Молился он не о помощи или прощении, даже не о смерти, — он просил у Создателя победы. «Я не сдамся, — твердил себе Даврон. — Если Керис нашла способ возвращать Неустойчивости стабильность, не смогу ли и я придумать, как победить Разрушителя? Ведь я знаю его лучше любого из людей, а Мелдор всегда верил, что такое возможно…»
Так и случилось, что, сделав несколько шагов во тьму, Даврон встретил свою судьбу с мужеством, какое редко бывает свойственно человеку.
Приспешник, ожидавший его, был с виду мужчиной среднего возраста — могучим и закаленным в боях воином, в равнодушных глазах которого не было ничего — ни милосердия, ни сострадания, ни даже интереса. Подручный рядом с ним оказался покрытым чешуей и длинными колючками чудовищем с лицом жадного толстого мальчишки; в глазах его иногда мелькали проблески тупого и жестокого разума. Тварь то и дело с надеждой канючила: «Есть, хозяин! Согол хочет есть человека!»
Багровый луч вырывался из клубка леу, который Приспешник держал в руке. Когда перед ним появился Даврон, слуга Разрушителя лениво поинтересовался:
— Ты Сторре?
— Да.
— Владыка Карасма Разрушитель желает тебя видеть. Он велел передать тебе, что твое время пришло.
Слова застряли у Даврона в горле, так что ему пришлось несколько раз облизать губы, прежде чем он сумел ответить:
— Да, я догадался.
— Меня зовут Галбар. Ты должен вернуться в лагерь и забрать свою лошадь и седло — тихо и незаметно, чтобы никого не разбудить, — а потом вернуться ко мне и отправиться к Извилистому.
— А мои вьюки?
— Они не будут тебе нужны там, куда мы поедем. — Полное отсутствие интереса к пленнику было таким нечеловеческим, что Даврона охватил озноб. — Иди, — сказал Приспешник, и Даврон пошел. Ничего другого сделать он был не в силах.
Он не мог разбудить друзей, не мог оставить им предостережение, — не мог сделать ничего, кроме того, что было ему приказано: забрать лошадь и седло и вернуться к Приспешнику. Даврона бесила собственная беспомощность, но он постарался подавить отчаяние: не годилось тратить силы на бесполезные сожаления.
Когда он вернулся, ведя в поводу коня, Галбар уже сидел на своем скакуне — чудовищном меченом звере. Он жестом велел Даврону оседлать коня и следовать за собой.
— Есть… — заскулил Подручный, глядя на Даврона голодными глазами. Пока пленник седлал коня, тварь точила торчащий из середины лба рог о камень. — Хозяин, Согол хочет съесть человека! Сейчас съесть! — Голос его звучал капризно, как у избалованного ребенка.
Галбар не обратил на это никакого внимания.
— Следуй за мной, — бросил он Даврону и развернул своего коня, даже не побеспокоившись удостовериться, что пленник едет за ним. Багровый луч все так же тянулся из сгустка леу, который держал Приспешник, к амулету на руке Даврона, невероятным образом огибая препятствия, — совсем как поводок. Даврон хотел было рвануться и выхватить у врага сверкающий шар, — но только в мыслях он и был на что-то способен. Возможности действовать он лишился.
Ехали они молча. Галбар пустил своего скакуна быстрым галопом, и Даврону не оставалось ничего другого, кроме как следовать за ним. У него по-прежнему оставались и ножи, и кнут, но они только напоминали Даврону о его беспомощности. Галбар был так уверен в своей полной власти над пленником, что даже не потрудился его разоружить.
Единственное, что Даврон мог сделать, — это попытаться изгнать из души бесконечное отчаяние, лишающее воли и сил.
На границе Звезды Надежды, образованной Каналом, Хелдисс Цапля первым заметил приближение Приспешников — что было неудивительно, учитывая его рост: на два фута больше, чем у всех остальных, из-за длинных и тонких ног. Хелдисс, одно время присматривавший за веревочным мостом в Неустойчивости, стал теперь стражем и жил в Звезде Надежды вместе со своими двумя сыновьями. Один из них держал пекарню в Шилде; другой, как и отец, охранял границу и стоял сейчас рядом, глядя на приближающихся Приспешников. Ряды нападающих казались бесконечными; страшнее самих Приспешников были сопровождающие их Подручные: от похожих на людей рогатых фавнов и сатиров до огромных чудовищ, напоминающих ползущие по земле амбары. Они обладали таким изобилием клыков, бивней, когтей, клешней, что могли бы снабдить острыми инструментами все ремесленные мастерские в Постоянствах.
— Вот дерьмо! — пробормотал Хелдисс. — Нам не жить, если только маркграф не придумает чего-нибудь новенького.
Он со своими людьми прятался за земляным валом, перед которым струился Канал, полный леу и воды. Канал, конечно, в определенной мере окажется ловушкой для нападающих, — особенно потому, что они не ожидают водной преграды: Приспешники сочтут, что видят перед собой просто небольшой поток леу. К тому же дно усеяно шарами с острыми шипами — совсем недавно усеяно, так что, если повезет, они причинят ущерб врагу прежде, чем исчезнут под действием леу.
