— А что ж тогда помешал?
— Ты что, хочешь заставить меня пожалеть об этом?
— Не хочу. — Олиф судорожно покрутила головой из стороны в сторону, сцепив пальцы обеих рук на коленях. — Просто… если бы ты не вернулся? Какие твои слова пришлось бы вспоминать?
Если бы Лекса не охватил полнейший ступор, он бы, наверное, рассмеялся. Мужчина растерянно огляделся, будто искал кого-то, кто смог бы ему объяснить, что происходит и за что на него обиделись. Вокруг, естественно, никого не было, и он, устало вздохнув, сел рядом с девчонкой.
— С чего ты взяла, что я бы не вернулся?
— Потому что… потому что… на нас напали. — Ответ вышел корявым, потому как вопрос застал девушку врасплох.
— И что? Я же не воевать скакал, а только за помощью. Что могло случиться за несколько часов?
— Да всё! С тобой вечно что-то случается.
Олиф вдруг вспомнила, как она полдня вся на нервах пребывала из-за этих дурацких бревен, а потом узнала, что этот гад не только жив, но еще и ускакал куда-то, даже не попрощавшись.
— И вообще! — Она со всей злостью стукнула Лекса кулаком в грудь. — Я думала, что ты умер! Что тебя этот Дерек в лепешку превратил, и ты теперь в овраге помираешь! А ты! Мне бы даже простого «пока» достаточно было!
Секунда понадобилась на то, чтобы мужчина осознал весь смысл сказанных слов, а затем возмущенно уставился на девчонку.
— Чего?! — Он выглядел так оскорблено, как будто она только что обвинила его в порочных связях с козой. — В овраге помираю?!
— Да, в овраге!
— Ты серьезно думала, что этот осел способен превратить меня в лепешку?!
Олиф подняла взгляд на мужчину, и растеряно захлопала глазами.
— Но… но ты ведь ранен был сильно…
— Я тебя от Хозяина спас, и после этого еще от кучи воинов! Ты что, вообще уже очумела?! За Дерека стоило волноваться, а не за меня.
— За тебя тоже стоило, — тихо-тихо сказала Олиф.
— Что?
— Ничего.
Захотелось повернуть время вспять, и сделать вид, что не было этого разговора. Девушка глубоко вздохнула, призывая себя к спокойствию, и более уверенным тоном заявила:
— Мне нужно найти Тару, Марику и Тимку.
Она уже хотела решительно подняться, но Лекс ее огорошил:
— Они с Дереком.
— Что? Откуда ты знаешь?
— Я много чего знаю.
Олиф удивленно уставилась на мужчину.
— Ты что, обиделся? — Она даже как-то свой пыл подрастеряла: настолько это было неожиданно.
— Нет, плебейка, я на глупости не обижаюсь. Мне просто интересно, с чего ты взяла, что Дерек сильнее меня?
Ничего себе, как она его задела.
— Ну он же… он же большой такой.
— Не в габаритах дело, а в мозгах.
Олиф сокрушенно потеребила оборку чумазого платья.
— Извини. — И спустя несколько мгновений добавила: — Не злись.
— Я не злюсь.
— Тогда не обижайся.
— И, тем более, не обижаюсь.
— Тогда расскажи, откуда ты знаешь, что мои родные с Дереком.
— Подожди секундочку.
Олиф благоразумно замолчала. Прошла минута, другая. Они все молчали. Девушку буквально распирало от неизвестности, но она продолжала молчать. Даже если Лекс так издевался — пускай. Ей тоже нужно было время, чтобы собраться с мыслями.
Но Лекс не издевался.
Неожиданно рядом с ними возник какой-то шум. Его Олиф узнала бы из тысячи других. Именно его она слушала на протяжении долгого месяца, медленно иссыхая — клеточка за клеточкой. Так шумел песок. Девушка перевела взгляд на косу. Прямо на ней шевелились песчинки, медленно перетекая в одно место и собираясь в хорошо знакомую фигуру Песчаника.
— Лекс… — прошептала Олиф.
— Я знаю.
— Лекс…
— Я знаю. Молчи.
— Лекс!
— Молчи, женщина!
— Я не женщина!
— Я знаю.
Он поднялся на ноги, вытащил меч и пару раз прокрутил его в руке. Дождался того момента, когда Песчаник «склеится» в человекоподобную фигуру, с двумя косыми полосами поперек груди, и резко добавил к ним еще одну. Песчанник вновь рассыпался.
— Их нельзя убить, — выдавила Олиф. Прижала ладошку ко рту и подавила в себе крик. Нет. Сильные люди не должны кричать.
— Нельзя, — хмуро кивнул мужчина.
— Что с Марикой, Тарой и Тимкой?
— Сейчас? Не знаю. Я последние пятнадцать минут провел с тобой.
— Нет. Как они оказались с Дереком? Как… как ты нашел меня? — Олиф вдруг почувствовала, как начали дрожать руки.
Лекс вздохнул, вновь усаживаясь рядом с девушкой.
— После того, как оборону прорвали, мы поскакали к вам. Увидели твоих сестер, бегущих вместе с толпой прямо в лес. Догнали. Расспросили. Ну и я вернулся в дом, но тебя там уже не было. Пока в этой толпе пытались найти вас… в общем, в какой-то момент в меня влетел твой зареванный брат, сказал, как он рад, что я уехал не навсегда, и показал, где была ты. Была. Потом пришлось бежать за тобой через весь этот чертов лес, ради того, чтобы вместо нормальной благодарности получить с размаху по ноге.
Олиф смущенно опустила взгляд. Он ей жизнь спас, а она? Дура.
— Спасибо. — Запоздалая благодарность получилась совсем глупой.
— Спасибо? И это все?
— А что еще нужно?
— Ты так банально благодаришь, что тебя даже спасать не хочется.
— Я бы растеклась тут лужей, — зло сказала Олиф, не обращая внимания на взлетевшие от удивления брови мужчины, — но тут вон Песчаники умирают и возрождаются. И они явно не хотят нас всех по головке погладить.
В голову, словно ураган, ударили слова Лекса: «оборону прорвали». Интересно, это значит, что все совсем плохо или еще терпимо?
— Да, поэтому есть смысл встать и помочь остальным, — серьезно сказал Лекс, поднимаясь.
— Что? Ты пойдешь к остальным? — Олиф почувствовала, как недавно растворившийся комок в горле снова возвращается.
— Да, а ты в безопасное место.
— Пойдешь драться? Против этих?
— Да, плебейка, вставай.
— Их же нельзя убить.
— Значит, будет не скучно.
Олиф поджала губы.
— Это не смешно.
Лекс посмотрел на побледневшую девчонку, и подал ей руку, чтобы она встала.
— Идем. Людям тоже нужна помощь.
— Не надо… — беспомощно прошептала девушка и уткнулась носом в грязные коленки. Она знала, что ее никто не послушает. Кому какое дело до глупой девки? Тем более, ему.
— Чего не надо?
Олиф не ответила.
Она понимала, что Лекс хочет вернуться в гущу событий не из чувства долга. Просто ему отчаянно хочется в бой. Не отсиживаться, не оставаться в стороне. Так же, как и другие проливать свою кровь, чтобы доказать и себе и другим, что он не трус. Вот только Олиф никому ничего доказывать не хотела. Ей впервые в жизни захотелось свернуться калачиком и ни о чем не думать, не знать всего того, что происходит вокруг. Ей было так страшно, и так одиноко… даже если соберется с силами, она уже никуда не пойдет. Лучше уж тут под деревом, одной, чем там, среди криков и воплей.