— Госпожа, я приготовила мясо… — Девочка замялась, видимо, собираясь объяснить происхождение ужина, но потом решила, что все понятно и без объяснений. — Вам надо поесть, госпожа, вы потеряли много крови и очень ослабли. Я знаю, герой выпивает много сил.
— Откуда ты можешь это знать? — не удержалась от неуместной колкости Таша, тут же пожалев о вырвавшихся словах.
— Я знаю по книгам, госпожа. — В голосе девочки слышалась какая-то усталость и обреченность, причем связано это было именно с ответом на вопрос, а не с усталостью тела. Вероятно, она уже настолько привыкла к подобным попрекам, что даже перестала обижаться. — Я прочитала много книг и помню все. Только мне не хватает таланта, чтобы применять заклинания.
— Я так понимаю, — леди Рейвен попыталась принять сидячее положение и снова зашипела от боли, — что магическое исцеление ты тоже не смогла освоить?
— Не смогла, госпожа. Простите меня…
— Тут нечего прощать. — Таша заставила себя говорить спокойно и даже мягко. — Просто жаль, что не удастся быстро затянуть рану. К сожалению, после этого проклятого героя я еще слишком слаба. А наложение исцеления требует сил.
— Поэтому вам надо поесть, госпожа, — кивнула Альта. — Я нашла кое-какие травы… не самые лучшие, сейчас для лучших не время, но кое-что сгодится. Кроведел, бесстрастник, больник. Я заварила их и положила на рану. Вам должно стать немного легче, леди.
Таша согласно кивнула. Траволечение не было ее сильной стороной, и в последний раз она изучала знахарские рецепты очень давно, еще когда сама сидела за ученическим столом, но кое-что осталось в памяти. Больник неплохо облегчает боль, оттуда и название, правда, наибольшую силу травка имеет ранней весной, когда побеги молоды и наполнены лечебным соком. Именно тогда его собирают, делают отвар, выпаривают его, получая густую жидкость зеленовато-желтого цвета, которая хорошо хранится и идет основным компонентом во множество снадобий, помогающих от боли телесной… а иногда и от боли душевной. В том смысле, что, будучи добавленной в вино, эссенция больника придает ему неповторимый аромат и одновременно заставляет странно вести себя человеческую память, делая даже самые болезненные воспоминания туманными и неясными. Кроведел хорош в любое время, лишь бы кожистые круглые листья были не повядшими. Компресс из вываренных и тщательно отжатых листьев кроведела быстро затягивает раны и не дает появиться воспалению. Ну а бесстрастник… Таша попыталась вспомнить, для чего нужна эта трава, но память подвела. Да и не важно… если девчонка и в самом деле помнит все, что вычитала в орденской библиотеке, ей стоит довериться.
Тем временем девочка извлекла из котелка кусок мяса, выложила его на большой кусок коры, аккуратно нарезала ломтиками (а ведь кинжал сняла с пояса Таши без разрешения, зараза) и подала леди нехитрое угощение. К искреннему удивлению волшебницы, мясо получилось довольно вкусным, о чем она сочла нужным тут же сообщить малолетней поварихе.
— Я много работала на кухне, госпожа, — девочка слабо улыбнулась, похвала, пусть и столь немудреная, была ей приятна, — и видела, что добавляют в еду. Здесь есть нужные травы и корешки, есть даже дикий перец. Нет только соли…
— А как следует поискать в сумке ты не догадалась? — хмыкнула Таша. — Ну-ка подай ее мне.
И действительно, в одном из маленьких кармашков нашлась деревянная коробочка, наполненная отличной, мельчайшего помола солью. Мясо стало еще вкуснее — а для порядком проголодавшейся волшебницы оно теперь и вовсе казалось деликатесом. Да и Альта уплетала за обе щеки, торопясь и глотая слишком большие куски.
— Я смотрю, ты очень голодна?
Девочка потупилась.
— Да, госпожа… я три дня почти ничего не ела.
— Три дня? — Таша резко выпрямилась, тут же охнула, из глаз брызнули слезы. Несколько раз глубоко вдохнула, дождалась, пока спадет с глаз чернота, затем тихо спросила: — То есть имперцы захватили школу три дня назад?
— Да, госпожа. Вернее, уже больше… в полдень как раз будет четыре дня.
Таша откинулась на спину, закрыла глаза. Как ни странно, слова девочки принесли облегчение и заодно понимание того, почему Таша так злилась на Альту. Ее просто мучила мысль, что не бросься она спасать пленницу — может, успела бы предупредить Совет Ордена о своей догадке. Но если прошло три дня, то она все равно бы опоздала. От школы до столицы как раз три с небольшим дня пути для тренированного пехотинца. Если имперцы и в самом деле нацелились туда, то они уже добрались до стен Торнгарта.
Значит, она поступила верно. По крайней мере вытащила девчонку из этой передряги.
Измученная Таша заснула… Альте никогда не доводилось испытывать на себе действие героя, но его последствия она представляла себе достаточно хорошо. Пройдет не менее четырех-пяти дней, прежде чем леди Рейвен сможет себе позволить роскошь влезть еще в одну драку. Если бы Альта могла пользоваться исцеляющими заклинаниями… увы, это ей не по силам, и, следовательно, придется ждать, пока госпожа оправится настолько, чтобы заняться своей ногой. Рану затянуть легко, но перелом потребует куда больше времени и, что немаловажно, сил, которых у волшебницы сейчас и без того немного. Да, пять дней наверняка…
Альта вздохнула и снова взялась за нож. Конина вполне сможет удовлетворить их потребности в ближайшие дни, но для этого сегодня придется как следует поработать. Она понятия не имела, как коптить мясо… но если нарезать его тонкими полосками, слегка посолить и развесить над костром, да если еще костер будет давать много дыма — может, что-то и получится.
Она возилась почти до утра, не чувствуя под собой ног от усталости. Глаза слипались, руки тряслись, и несколько раз она чуть было не полоснула ножом себе по пальцам. Костер отчаянно дымил, почти не давая света, девочка подвесила над тушей мертвой лошади магический огонек, но усталость не позволила ей преуспеть и в этом — огонек получился размером с вишню и света давал не больше, чем обычная свеча.
Она и сама не заметила, как лишилась чувств. Только что резала кинжалом очередную тонкую полоску мяса — и вот уже яркое солнце бьет прямо в глаза, она лежит на чем-то сыром и неприятном, к тому же воздух был наполнен тяжелым, липким запахом крови. Альта медленно встала, чувствуя, как болит все тело. Сон, если этот обморок можно было назвать сном, почти не избавил от усталости, и сейчас она чувствовала себя ужасно. К тому же одежда была чудовищно перепачкана и отвратительно пахла — девочка, как оказалось, все это время лежала в луже крови, натекшей с лошадиной туши.
