— Лиль? — Осторожно напомнила я подруге о себе.
— Да, слышу, слышу. — Она тяжело, очень тяжело вздохнула. — Тебе этого никогда не понять!..
— Лиль, так причём же здесь я?
— А при том, идиотка, — Вдруг взорвалась Лилька — При том, что тебя ненормальную так же, как и меня, уже дважды остановили перед тем, как мы должны были сделать непоправимый шаг.
— Почему «непоправимый»?
— Этого я не знаю, но знаю точно, что этого нам нельзя делать. Может быть потому нельзя, что у нас есть этот самый единственный шанс попасть в город, где жизнь — сказка.
— Лиль, а почему за меня кто‑то это решает?
— Ты бы хотела, чтоб с тобой случилось в парке то, чего не произошло? Тебе не терпелось узнать, что Силивестр давно женат и его бедная жена ожидала своего благоверного всю ночь, а он в это время тешился с молоденькой, хорошенькой дурочкой?..
— Лжёшь?! Ты всё врёшь! Тебя берут завидки! Тебя никто не хочет! Ты просто завидуешь! — Выкрикнула я.
Она молча извлекла из сумочки телефон, открыла записную книжку, нажала кнопку вызова.
— Ало? Вера? Это я. Я прошу прощения, с новым годом! А где твой благоверный? Силивестр, конечно. Как в командировке? Праздники же? А‑а! Ты знаешь, полчаса назад я видела его на квартире папаши. Да, именно там, на Второй Заливной. Что? Не знаю. Просто он мне был нужен, я туда позвонила, а он трубку взял. Да, заезжала. Лично беседовала. Нет. Ты же знаешь, он мне безразличен. Угу. Пока. Не расстраивайся. — Она отключила мобильник и сунула обратно в сумочку. — Слыхала? Это его жёнушка, а дома ещё трое детишек, мал, мала, меньше! И все мальчишки. Самому старшему ещё и пяти нет.
— Сволочь. — Сквозь слёзы выругалась я.
— А ты лучше? — Усмехнулась Лиля. — Похотливая кошка!.. Ты‑то хоть спросила у него про семью, прежде чем в постель лезть?!
Но мне уже всё было безразлично. Рыдания рвались из груди. Опять меня обманули, как распоследнюю дурёху.
— За что?! За что?! — Только и всхлипывала я.
— За твою глупость. — Резко сказала Лиля. — Теперь, дорогая моя подруженька, я отвезу тебя домой, и на этом наша дружба пришла к своему логическому завершению.
— Лиль, не надо. За что?! За что?! Я же хотела счастья, просто маленького счастья. За что?!
— По‑твоему счастье состоит в постели?
— Не знаю! Не знаю! — Закричала я. — Я просто его хочу!!!
— А вы, Лилия, жестоки. — Раздался голос подле её дверцы.
Лилька вздрогнула, резко обернувшись.
— Может вы и правы, но лишь кое в чём. Ситуация много сложнее. Не всё так просто — тут ты права, а тут не права. И в чём оно — счастье — никто не знает, хоть и говорят много. Может быть для этой девушки счастье состоит именно в этом. Откуда вам знать? — Продолжал незнакомец, стоя у машины.
— А вам это, значит, известно? — Съязвила Лилька.
— Нет, мне тоже не известно. — Печально сказал незнакомец.
— А раз неизвестно, то почему вмешиваетесь?.. — Лилька не договорила.
— Вы стекло опустите, лучше будет слышно. — Посоветовал он, заметив движение моей подруги.
— Это вы?! — Облегчённо вздохнула Лилька, по‑видимому узнав незнакомца, и предложила, открывая заднюю дверцу. — Садитесь. Чего там мёрзнуть.
— Благодарю, но здесь совсем не холодно. — Улыбнулся незнакомец, всё же устраиваясь на заднем сиденье. — Вы, милая леди, — обратился он ко мне — совершенно правы. Наверное, мне не стоило вмешиваться в вашу личную жизнь. Но, честное слово, я не удержался. Не мог. Вы так красивы, что мне не удалось совладать со своими чувствами. Вы мне очень, очень понравились. Может быть даже больше, чем следовало бы… — Едва слышно добавил он. — Мне было тягостно наблюдать за этими жуткими сценами. Нервы сдают. Старею. — Усмехнулся он.
— Простите меня. — Абсолютно чистым голосом произнесла я.
— Это ещё за что? — Не понял он.
— За мою глупость, за тупость. За животные инстинкты.
— Зря вы так на себя. Милая девушка, глупость — дело пережиточное. Тупость — хуже, но тоже можно преодолеть. Как видите, вы не правы. Стремление к продолжению рода никак нельзя назвать «животным инстинктом».
— Это не было стремлением к продолжению рода. — Вмешалась Лилька. — Это была обыкновенная похоть. Иначе это и не назовёшь.
— Вы так думаете? — Переспросил он.
— Да. И не только думаю, но и знаю. Сама прошла через это.
— Нет, у вас было совсем другое. — Возразил он.
— У неё тоже. Сравнивать парк и то, что должно было произойти сегодня, нельзя.
— Совершенно верно. — Согласился он. — Но и предотвращать течение событий так же нельзя. Ведь этим самым был нарушен временной отрезок, изменено основное историческое направление, в угоду Бог знает кому, а не жизненной линии.
— Вы хотите сказать, что выступаете в роли Бога?
— Ни в коем случае. Наоборот. Я как бы нарушил божественное, за что кто‑то понесёт наказание. Возможно, я и понесу. Не я подвесил, не мне и отрезать.
— И что в этом плохого? — Спросила Лилька.
— Не мне судить, что плохо, а что хорошо.
— Но вы же, там на пляже, решили, что Витька плохо поступил со мной?
— Да, решил. Но там были и другие обстоятельства. И, тем не менее, я всё же, по всей видимости, был не прав. А вмешался я ещё и потому, что наше современное представление о сексе извращенно до невозможности. Дело ведь в том, что девственность наши предки хранили не потому, что они были ханжами, как многим кажется, а потому, что первый акт — это передача информации, родовых образов и так далее, накладывающиеся, или проще говоря совмещающиеся, для дальнейшего создания потомства с определёнными наследственными профилями. Можно сказать ещё проще: передача генотипа, продолжение двух в одном. Вы могли, да что там говорить, должны были взять на себя доминирующую в будущем часть вашего насильника. Понимаете, какие черты характера могли проявиться у ваших будущих детей.
— Вы хотите сказать, что мои будущие отпрыски, в случае, если бы первым оказался Витька, должны были бы стать насильниками?
— Не должны, но могли бы. Во всяком случае вероятность такого исхода была бы очень велика. Негативные черты характера чаще всего передаются по наследству. Хоть учёные и утверждают, что это не так. Но и опровергнуть не могут. Их главный аргумент в подобном споре неубедителен и основан лишь на отсутствии статистики. Вековые наблюдения за характерами людей, выраженные в гороскопах, они не считают за документ. А зря.
— Вы сожалеете о сделанном? — Снова спросила Лилька.
— Нет. И тем не менее, Вы имеете полное право меня даже не упрекнуть, гораздо больше. И всё же я не сожалею о содеянном. А вот девушка права, обвиняя меня во вмешательстве в свою личную жизнь.
