В этот момент послышался какой-то пронзительный свист. Четыре головы — две человеческие и две демонские — повернулись на этот звук. Он доносился из небольшого перегонного куба, сделанного из хрусталя, украшенного драгоценными камнями и стоящего на эбонитовой подставке. Куб затыкался шарообразной пробкой, переливающейся лиловатым цветом.
Лука обнажил клыки в сладострастной улыбке.
— Вот еще чего вы не видели, ваше величество! — сказал он.
— Чего? — заинтересованно спросил Ирадж.
— Мы приготовили для вас, ваше величество, небольшое развлечение, — сказал Фари.
— Вообще-то ничего запланированного тут нет, — добавил Калазарис. — Все зависело от удачи. Мы молились, чтобы это произошло именно тогда, когда вы окажетесь здесь и сможете увидеть.
— Ненавижу повторяться, — сказал Ирадж. — Но все же что именно?
Хихикая, троица заговорщиков подвела короля к перегонному кубу. Как только он подошел, звук прекратился, а световая пульсация превратилась в ровное свечение.
— Загляните туда, ваше величество, — сказал Фари. — Гарантирую, что вас ждет восхитительное зрелище.
Ирадж с выжидательной улыбкой на губах уставился в куб.
Сформировались какие-то образы.
Король разинул рот.
— О боги, — сказал он. — Да она же прекрасна!
Нерисе показалось, что она слышит чьи-то голоса. Она заворочалась в ванной, приподнимая голову над ароматной водой. Оглядевшись, она не заметила ничего необычного в огромной мраморной ванной комнате. Легкая дымка поднималась над водой ванны, столь громадной, что в ней с легкостью поместились бы четыре Нерисы и вольготно раскинули бы свои члены, дабы позволить ласковой воде обмыть каждую складочку тела.
Убедившись, что вокруг никого нет, а услышанные голоса вызваны ее воображением, она вновь расслабилась, издав вздох восхищения.
Леди Фатина хоть и была богатейшей из женщин, но большую часть жизни провела с грязными караванами, собирая свое состояние. А когда она была всего лишь девочкой Нерисой, то устраивала ванные в бочках с холодной дождевой водой под крышами трущоб.
Абубенсу много хвастался видом дома, восхваляя детскую, переделанную в точном соответствии с пожеланиями хозяйки, но ни словом не помянул ванную комнату. Когда же Нериса открыла для себя ее, то неистово возблагодарила того бога, что создал такую роскошь.
Нериса взялась за огромную губку, плавающую на поверхности воды. С полочки она достала искусно сделанную бутылочку с маслами для принятия ванн — один из подарков, что прислали ей те гости, которых она любезно пригласила на свой банкет. Жидкость в бутылочке была столь густого лилового цвета, что даже светилась.
Она вытащила шарообразную пробку, вылила масло на губку, заткнула бутылочку и стала наносить драгоценную благоухающую жидкость на тело. На шею, на грудь, на плоский живот, на бедра, на икры — вниз до самых кончиков ног, а затем заново вверх, пока вся не заблестела. У нее было такое ощущение, словно все ее тело оказалось обтянуто плотной теплой перчаткой.
Нериса издала еще один протяжный вздох. Она еще никогда не ощущала себя такой чистой, такой изнеженной, такой…
Ей вновь показалось, что она слышит голоса.
Она уронила губку в воду и подняла глаза. Но никого и ничего вокруг не было.
Тут она услыхала высокий пронзительный голосок и улыбнулась.
Минуту спустя вошла Скани, прижимая к боку Палимака.
— Лорд Тимур здесь, моя леди, — объявила нянечка.
— Спасибо, Скани, — ответила Нериса. — Скажи, что я выйду к нему, как только приму ванну.
Скани кивнула:
— Да, моя леди.
Нериса улыбнулась, поглядев на ребенка.
— Ну а как мой дорогой Палимак? — сказала она.
Малыш ткнул в ее сторону указательным пальцем.
— Заткнись! — сказал он.
Скани вздрогнула.
— Нельзя так разговаривать с матерью, — нахмурилась она.
Палимак вновь вытянул палец, но указывая ниже.
— Заткнись! — сказал он сердито.
— Тише, дитя! — проговорила Скани. — Молодой ты господин или нет, а только старая Скани спустит тебе шкуру с задницы, если ты так будешь говорить.
— Не обращай на него внимания, — сказала Нериса. — Он просто старается быть на виду. Если мы не будем обращать на него внимание, он перестанет.
Но Скани огорчилась. Это был удар по ее искусству воспитательницы.
— Понятия не имею, где он мог нахвататься таких слов, моя леди! — сказала она. — Уж я-то точно таких слов не употребляю.
— Заткнись! — вмешался Палимак. Он так завертелся, что Скани была вынуждена опустить его на пол и позволить встать на ножки.
— Прекрати, Палимак! — воскликнула Скани. Но ребенок не обратил на нее внимания. Встав на четвереньки, он двинулся по влажному мраморному полу и остановился, только добравшись до ванны.
Глаза его засветились желтым, когда взгляд упал на бутылочку с маслом для ванн.
— Заткнись! — потребовал он.
Он хлопнул ладошкой по бутылке, и та покачнулась.
— Заткнись, заткнись, за-аткнис-сь!
И тут, к потрясению обеих женщин, он так наподдал бутылочке, что та полетела с края ванны.
Во все стороны брызнули осколки.
Ирадж отпрянул назад, когда образ взорвался у него перед глазами.
— Маленький шлюхин сын! — рявкнул он.
Тут он посмотрел на куб, увидел, что тот стоит целым и невредимым, и понял, что ничего страшного не произошло. Он от души расхохотался, хлопая ладонями по бедрам.
— Все это выглядело так, словно маленький ублюдок догадался, что мы подглядываем за его мамашей, — фыркнул он.
Трое его новых друзей смеялись вместе с ним.
— Ну а теперь скажите, ваше величество, — сказал Калазарис, — ну разве она не прекрасна?
Ирадж вновь глянул на куб. Он припомнил образ обнаженной купающейся Нерисы, и во рту у него внезапно пересохло. Он почти ощущал запах ее ароматной женской плоти среди благовонных испарений воды.
— Да, — сказал он хрипло.
— Даже я был тронут, ваше величество, — сказал Лука. — А ведь я демон, и меня мало привлекают формы женщин-людей.
— Это блюдо скорее подобает столу короля, — сказал Фари, — а не простолюдину Тимуру.
Глаза Ираджа сузились.
— Что ты предлагаешь? — спросил он.
— Предлагаю? Да что вы, совсем ничего, ваше величество, — сказал Фари. — Я всего лишь отмечаю очевидное.
— Но лорд Тимур действительно показал себя ревностным сторонником и другом его величества, — сказал Калазарис, обращаясь к остальным.
— Так-то оно вроде и так, — сказал Лука. — И он сам об этом не раз нам говорил… когда ему было выгодно.
— А может быть, это как раз тот самый случай, когда проверяется истинность дружбы, ваше величество, — сказал Калазарис. — Посмотреть, так ли уж глубоки его чувства к вам.
