Эблис пришла в восторг от этой идеи и решила сразу же приступить к действию. Теперь она нервно крутила в руках ложку, словно та была какой-то замысловатой головоломкой.
— Ворота не открыть просто так, — вслух рассуждала она. — Но открыть их можно. Судя по всему, не так, как ворота в сферу Свободных, — эти ворота можно было увидеть невооруженным глазом и даже зайти в них, если удастся миновать посты контроля и охраны. — Если их открывает какое-то заклинание, то информация о нём должна быть в книгах.
— Вряд ли в городской библиотеке мы что-то найдём, — возразила Сирокко. — Династия ещё двести лет назад внесла запрет на эти книги.
— И не надо, — кивнула Эблис. — Мы устроимся работать в самый богатый дом этого города. Ронов почти такой же большой, как Бригон. Если что-то мы и сможем откопать, то только здесь. Даже одного упоминания нам будет достаточно.
Сирокко кивнула, и, бросив на стол несколько золотых монет, встала со скамьи. Бригон был столицей их королевства Церейры, но Ронов оставался крупным торговым центром, так что за знаниями все приходили именно сюда.
Эблис огляделась, что-то высматривая. Потом она молча встала и подсела за стол к двум подозрительного вида мужчинам. Сирокко отвернулась, не желая привлекать лишнего внимания, однако вся обратилась в слух. Неприятное ощущение, которое преследовало её в Зеленеющих Холмах, уже было готово превратиться в гнев, но Сирокко усилием воли подавила в себе плохие эмоции. Сейчас это не так важно… Она решительно отмела все мысли и послушалась. «Тут есть такие…на площади и на восток…сразу будет видно…», — после тихой реплики Эблис ответил один из посетителей.
Она произнесла ещё одну тихую фразу своим мурлыкающим голосом и уже через несколько секунд с победным видом подошла к Сирокко.
— Полдела сделано, — самодовольно заявила Эблис, вытаскивая подругу из-за стола. — Если хорошо постараемся, то ночь поведём в тёплой постели.
— А можно поконкретнее? — с недовольством процедила Сирокко.
— В чём дело? Я вообще-то и для тебя стараюсь.
— Уж спасибо, но я и сама в состоянии справиться, — Сирокко резко вырвала руку из-под локтя подруги. — Мне надоело, что меня ни во что не ставят. Я была в таком положении дома, но здесь я и только я решаю, что и как мне делать.
— Ах вот оно что? — Эблис резко развернулась. — А меня-то дома свободой баловали! Ты хотя бы могла пойти туда, куда позовёт тебя душа.
Сирокко тут же пожалела о своих словах, однако не собиралась сдаваться. Эблис не имеет права принимать решения за них двоих! Она зря вспылила, но ни за что не покажет этого. Потому что она должна быть сильной. Смелой. Решительной. Эблис тоже жила не в сказке, но это не даёт ей права вершить судьбу других людей.
— Никто не давал тебе права молчать о том, что касается нас обеих! — прошипела Сирокко. — Ты не главная здесь, а я не собачонка, чтобы слепо идти за тобой.
— Хорошо, — огрызнулась Эблис, чуть понизив голос. — Я спросила, где находится элитный район Ронова. Нам нужно устроиться работать в самый богатый дом, и скорее всего в его библиотеке мы сможем что-то отыскать.
— С этого и нужно было начать.
Сирокко усилием воли подавила нахлынувшую злость и сделала несколько глубоких вдохов. Она должна сохранять самообладание и холод рассудка. Только так она сможет открыть ворота.
Подруги в молчании вышли из таверны, миновали несколько мощеных улиц и оказались на небольшой, но достаточно ухоженной площади. Сирокко повернулась в сторону стоящего в зените солнца и вытянула вбок левую руку. Восток находился в той стороне, и, вглядевшись в слегка мутную даль, Сирокко увидела сверкающие белые дома с позолоченными крышами, зеленеющие сады и прозрачные каналы.
— Там так красиво, — прошептала Сирокко, завороженно глядя на элитный район. — Как же нас туда пустят? У нас нет ни денег, ни даже хорошей одежды.
— Зато у меня есть известный папочка, — ухмыльнулась Эблис. — Должна же быть от него хоть какая-то польза?
Вблизи элитный район оказался даже более внушительным, чем издали. Вопреки распространённому мнению, квартал не был обнесён забором или, тем более, стеной. По периметру предполагаемых краев района царило буйство деревьев и всевозможных кустарников, которых Сирокко никогда в жизни не видела. Их пышные кроны напоминали зелёные облака, которые сплетались в одну большую тучу. Своеобразная живая изгородь, видимо, выполняла больше эстетическую, чем защитную функцию. Наверняка элита не желала видеть в своих окнах обычные серые кварталы, поэтому предпочла закрыться от них маленьким лесом.
Роль ворот играл широкий просвет между деревьями, в котором не стояло никакой стражи.
Сирокко удивленно смотрела вокруг, чувствуя, как шаблоны внутри неё с треском рвутся и втаптываются в грязь. Она буквально выросла среди стен, которыми селяне огораживали свои дома, сараи и даже поля. Несмотря на свою нелюбовь к ограждениям, за высоким забором Сирокко чувствовала себя в безопасности. Только на своём кусочке земли она могла расслабиться и не находиться в постоянном ожидании появления соседских детей, которые никогда не пропускали её мимо без очередной порции грязи. Конечно, свободолюбивая душа каждую секунду стремилась выйти за частокол, но Сирокко с трудом, но научилась не слушать её. Старалась унимать зуд в грудной клетке, тошноту и пульсирующую головную боль. Ей приходилось жить с этими чувствами постоянно, и вскоре она почти перестала их ощущать.
Только теперь, стоя напротив широкой просеки и рассматривая белокаменные дворцы знати, она поняла, что в груди поселилось спокойствие, лёгкие не сжимает невидимая когтистая лапа, а голова остаётся светлой. В животе Сирокко разлилось умиротворение, которое она испытывала лишь когда убегала подальше от дома, в дикие леса и луга.
— Так вот каково это… — выдохнула она, улыбаясь.
— Что? — Эблис тоже рассматривала архитектуру, однако с меньшим восхищением. — Чувствовать себя свободной?
— Да, — Сирокко вдруг увидела, как вдоль дороги взметнулось едва заметное облачко желтоватой пыли.
Она вытянула вперёд левую руку и, нежно перебирая пальцами, плавно покрутила запястьем. Облако поднялось выше и закрутилось в маленьком торнадо.
— Интересный способ, — Эблис с неподдельным интересом смотрела на действия подруги. — Ты говорила о нём, но раньше я не представляла его в действии.
— Как ты думаешь, это нормально? — Сирокко опустила руку, и торнадо тут же осыпался. — Хамсин говорил мне, что он взаимодействует с ветром мыслью.
Эблис ненадолго замолчала, внимательно глядя на придорожную пыль, словно та должна была знать ответ на этот вопрос.
— Я не могу сказать точно, — наконец, заговорила она. — Но мне кажется, что это не совсем обычно. Я бы даже сказала, что это совершенно необычно, потому что я никогда даже не слышала о том, что кто-то взаимодействует со стихией таким образом.
— И что мне тогда делать? Вдруг я не смогу открыть ворота?
— Тут два варианта, — Эблис заглянула в глаза подруге. — Первый и, на мой взгляд, самый вероятный: у тебя другое проклятие. Танца, скорее всего, — прежде, чем Сирокко открыла рот, чтобы возразить, Эблис подняла вверх палец. — Второй вариант, менее вероятный но вполне реальный: возможно, ты находишься на другом уровне взаимодействия со стихией. Но я в этом не сильна и мало знаю о проклятиях искусства. Единственное, что могу сказать — искусство относят одновременно ко всем четырём стихиям, но при этом выделяют в отдельный класс.
— Но я могу взаимодействовать с ветром, — возразила Сирокко, нахмурившись. — У человека не может быть двух проклятий. Тем более я не слышу голоса танца.
— Из любого правила есть исключение, — вздохнула Эблис. — Может быть, я ошибаюсь. Может быть, это нормально. Кто знает. Но давай сейчас мы не будем это выяснять? У нас не так много времени до заката, а я хочу наконец хорошо выспаться.
— Это будет долгий день, — пробормотала Сирокко, медленно двинувшись в просеку.
