После, будто вспомнив все, что произошло между ним и спутницей вечером, он нахмурился и продолжил уже куда жестче, не давая хетай-ра даже шанса забыть о размолвке:
— Зато получил урок на всю жизнь, что у каждого разумного создания свой характер и не стоит заставлять других делать то, что нужно лишь тебе.
Профессор красноречиво посмотрел на примостившуюся на краю Лантею, после этого откинул одеяло и нехотя сел на кровати, ощущая чудовищную слабость во всем теле.
— Я тебя ни к чему не принуждала, — заметила девушка, тем не менее почувствовав легкий укол совести. — Мы заключили взаимовыгодное соглашение. Все, что от тебя требуется, — это рассказать моему народу о внешнем мире.
— В твоем дневнике было описано совсем иное.
— Я не прошу тебя лично устраивать революцию и с мечом наперевес бежать в первых рядах на штурм дворца.
— А ты сама так и намерена поступить? — сразу заинтересовался Аш.
— Нет, конечно!.. Как раз я-то и хочу решить все дипломатическим путем — через городские слушания, где позволю общественности самой рассудить, нужны ли Бархану перемены…
— Тогда признайся мне честно. После всего этого вранья хоть раз скажи правду. Если я выполню твое условие, выступлю на этих слушаниях, то отпустишь ли ты меня из Бархана беспрепятственно?
На секунду в глазах хетай-ра промелькнула тень разочарования.
— Если ты действительно этого хочешь, то мешать я не стану… — тихо проговорила Лантея, отступая к столу. Она повернулась к собеседнику спиной, чтобы скрыть тоску, которая ей овладела. Поставив на столешницу фонарь, девушка молча наблюдала за светлячками и ждала ответа профессора.
— Я тебя услышал, — спокойно сказал Ашарх. — Когда ты дашь мне выступить? И как все это будет проходить?
— Завтра в полдень состоятся общие городские слушания, на которых ты будешь присутствовать вместе со мной. Там и начнется обсуждение.
Преподаватель согласно кивнул. В комнате повисло тяжелое молчание, обременявшее как мужчину, так и девушку, но никто из них не решался больше ничего говорить, будто опасаясь выдать свои настоящие переживания.
К счастью для них обоих, в этот момент в коридоре раздалось шарканье ног лекаря. Почтенный врачеватель Галахио вежливо покашлял, уведомляя о своем прибытии, и только после этого зашел в помещение, сразу же склонив голову перед дочерью матриарха. Пока молчаливый старик деловито осматривал больного, готовил ему новое питье с более сложной рецептурой и делал жгучие припарки, Лантея, сложив руки на груди, не моргая наблюдала за светящимися насекомыми в фонаре, которые разгоняли полумрак комнаты и хаотично ползали по своей хрупкой клетке в попытках найти выход.
Через полчаса лекарь, закончив свои процедуры и сложив в сумку склянки со снадобьями, негромко обратился к девушке:
— Я сделал все необходимое.
— И что вы скажете по поводу его состояния?
— Жар спал, — лаконично ответил Галахио, поглаживая свою жидкую козлиную бородку крючковатыми пальцами. — Кашель и хрипы в легких останутся еще надолго, необходимо дважды в день делать компрессы.
— Благодарю, — сказала Лантея и кивнула. — Но можно ли ему уже вставать?
— В постельном режиме нет особенной надобности. Больному, напротив, стоит больше двигаться и гулять, чтобы привести организм в тонус, — озвучил свои выводы лекарь и, раскланявшись, неспешно удалился из комнаты.
— Что он сказал по поводу меня? — сразу же поинтересовался Ашарх.
— Все в порядке. Последствия болезни пройдут не скоро, но твое тело справляется… Подожди минуту, я сейчас вернусь.
Девушка мягко выскользнула за занавесь и торопливо направилась в хозяйственную часть дворца, не желая обращаться к слугам, до которых иногда невозможно было докричаться, если что-то требовалось. Тем более что Лантея предупредительно опасалась шпионов как собственной матери, так и матриарха Первого Бархана Иамес, а в том, что среди прислуги дворца их было достаточно, она никогда не сомневалась.
Вернулась обратно хетай-ра только через четверть часа. Она принесла с собой комплект чистой одежды и поднос, уставленный различными блюдами. Ашарх, успевший за это время вновь задремать, лишь безразлично посмотрел на вещи, которые протянула ему спутница. Из всех его рубах после пустынь до сих пор сыпался песок, так что отказываться от чистой одежды было глупо, хоть мода в Барханах казалась непривычной для человеческого глаза. Мужчины и женщины пустынного народа предпочитали шелковые рубахи до пола, которые иногда перехватывались широким кожаным поясом. Поверх часто накидывались плащи или мантии, а на ногах хетай-ра носили кожаные сандалии, либо же тканевые сапоги, приглушавшие любые шаги.
Для профессора тонкая рубаха глубокого синего цвета с длинными рукавами в первые минуты показалась ночной сорочкой, насколько нежно она легла к телу, хоть и постоянно путалась в ногах. Мягкая же обувь для стертых ступней Ашарха стала настоящим благословением после неудобных кожаных сапог, оставивших на пятках еще во время перехода через горы жуткие кровавые мозоли. Поддев под рубаху свои штаны, мужчина остался вполне доволен удобством одежды и своим внешним видом. Если бы ему еще удалось побрить лицо, то вполне можно было с чистой совестью выступать хоть перед пустынным народом, хоть перед самим матриархом.
И пусть все эти тряпки первые мгновения казались преподавателю непривычными и даже в какой-то степени забавными, но это продолжалось лишь до тех пор, пока его внимание не переключилось на еду, любезно предложенную Лантеей на завтрак. Хетай-ра принесла миску с кусками сырого мяса и странными серовато-зелеными лепешками.
— Это приготовленное мясо? — усомнился Аш, держа в руках небольшую пиалу и внимательно разглядывая куски темно-красного цвета.
— В Барханах мясо едят сырым. Поверь, здесь никто не станет отваривать или жарить хороший сочный кусок мяса с кровью… Так не принято.
— И как же его есть? Так ведь можно отравиться.
Лантея несколько секунд что-то обдумывала и после все же отобрала блюдо у спутника, отдавая ему вместо сырого мяса одну из лепешек.
— Тебе и правда может с непривычки поплохеть. Давай-ка сейчас ты обойдешься простым хлебом, а позднее я найду для тебя более подходящее угощение, — сказала девушка и виновато улыбнулась.
Разломив небольшую плоскую лепешку пополам, профессор аккуратно откусил краешек и задумчиво пожевал, привыкая ко вкусу. Как он уже догадался, кашами и овощами в Барханах его никто кормить не собирался, и стоило свыкнуться со вкусом местной еды, чтобы элементарно не умереть с голода. Лишайниковая сдоба оказалась чуть горьковатой, но вполне съедобной, хотя больше одной лепешки съесть было трудновато — этот хлеб хорошо насыщал.
— Городские слушания начнутся только завтра, — ненароком обронила Лантея во время трапезы, бросая на сидевшего за столом Ашарха испытующий взгляд украдкой. — Я хотела бы показать тебе Бархан, пока у нас есть свободное время. Ты ведь и сам бы этого хотел, правда?
Профессор ничего не ответил, задумчиво пережевывая последний кусок сдобы, все еще пытаясь определить для себя, нравилось ли ему это диковинное блюдо или нет.
— И, к тому же, тебе не помешало бы посетить горячие источники, — намекнула девушка, демонстративно морща нос.
— У вас тут есть подземные водоемы? — спросил мужчина и вскинул бровь, заинтересованный последним предложением. — Я бы не отказался, если честно…
— Конечно есть, — усмехнулась хетай-ра. — Дожевывай и пойдем.
Преподаватель скорее поднялся на ноги и отряхнул одежду от крошек. Послушно приняв из рук своей спутницы стеклянный фонарь с встревоженными светлячками, он шагнул вслед за ней в непроницаемо черный коридор дворца.
— Ты хочешь мне сказать, что вы всегда живете в этом кромешном мраке?.. Никаких свечей, факелов, зеркальной системы освещения? — почему-то шепотом спросил у девушки Ашарх.
Они ступали по одной из каменных галерей дворца, изрезанной узкими переходами и арками, ведущими в соседние помещения. Фонари здесь были развешены по стенам на большом отдалении друг от друга, а потолки нависали так низко над головой, что при желании до них можно было дотронуться рукой.
