Мы вышли за ворота тюрьмы, оставив ее начальника в полном раздрае.
— Сан Саныч, что ты мне утром говорил насчет дегустации?
— Не расстраивайся, ты так, Игорь Иваныч, все будет хорошо, — с жаром произнес дед, подхватывая меня под руку, — а буквально вчера мне доставили великолепную рыбу, прямо как наша белуга. Мы с тобой такую ушицу сварганим, м-мм-мм…
— Только ты, это, Сан Саныч, красных пилюлек побольше заготовь, ладно?
Вечер, как и ночь прошли по уже знакомому сценарию, за тем лишь исключением, что в салоне мадам Лизы я практически не пил. Поэтому смог сполна насладиться красотой и умениями Велессы, той самой девушки, которая провожала меня в первый раз. Да еще с вечера заначил у деда одну красную пилюлю, приняв которую утром, смог добраться до «Колеса» во вполне работоспособном состоянии.
Попросив у трактирщика большую кружку горячего медового отвара, принялся допрашивать Торага на предмет подготовки здешних войск к дальнему походу.
Выяснилось, что по зимнему времени здесь никто военных действий не ведет, у солдат просто нет никакой зимней одежды. По весне и осени выдается дополнительная тонкая накидка из валяной шерсти, и все. На ногах какие-то кожаные тапки с тесемками и толстые портянки почти до колена — обмотки. Понятное дело, что зимой в таком виде не повоюешь.
— А из еды что берете с собой?
— В обозе везут муку, крупу и солонину. Весь день топаешь, вечером на привале кашевары готовят похлебку, обычно один большой котел на четыре звена. Ну, и что сумеешь достать пожрать у местных, то твое.
— То есть, что отберешь у местных? Это ж грабеж. А император что, поощряет?
— Нет, за часть изъятых продуктов деньги, конечно, платили, но точно не за все. Так мы ж идем защищать страну от проклятых фрагонийцев, пусть крестьяне немного поделятся со своими защитниками.
Вот, что имел в виду Арнольд, когда говорил, что один поход раз в тридцать лет это очень разорительно для империи. После прохождения родной армии благодарные защищенные крестьяне лет десять потом очухиваются от учиненного разора. Правда, после прохождения вражеской армии очухиваться просто некому.
Итог разговора совершенно неутешительный — мы совершенно не готовы к походу, поэтому ни о какой неделе речь идти не может, скорее всего все затянется на месяц. Но и выходить с бравой песней в летней одежде я никуда не собираюсь.
Итак, основные задачи: зимняя одежда, обувь, продукты, инструменты и походная кухня. Одному мне не разорваться, от молодежи толку мало, Сан Саныча просить уже совсем неудобно. Ха, я знаю, кто мне поможет.
Через час я был в тюрьме. Темно-фиолетовую мантию накинул перед самыми воротами, чтобы излишне не возбуждать умы встречных горожан. Беспрепятственно пройдя внутрь, попросил позвать начальника заведения.
Главный тюремщик горестно посмотрел на мою мантию и изо всех сил изобразил радость на лице.
— Клеменса сюда, — без раскачки и реверансов, времени нет.
— Клеменса! — крикнул начальник тюрьмы.
«Клеменса, Клеменса…» — эхом передаваемого распоряжения по цепочке слово убежало куда-то в глубину тюрьмы.
Минуты через три привели хмурого бывшего заместителя в грязных, но своих сапогах.
— Благодарю вас, — короткий кивок начальнику тюрьмы, — мы побеседуем с арестантом немного наедине.
Начальник незаметно выдохнул, кивнул головой и потрусил к своему заместителю, маячившему в воротах.
Я заметил, что Клеменс, подходя, посмотрел на мою мантию и еще больше загрустил. Прикинул размер своей ошибки.
— Удивительно, правда, господин Клеменс? Вот так ловишь опасного преступника, спасаешь империю, а в итоге тюрьма за все старания. Вы не знаете еще и того, что я назначен главным шутом империи, — я все же не удержался и наступил служаке еще раз на мозоль.
Клеменс встал по стойке «Смирно!» и склонил голову.
Ладно, хватит прессовать мужика, он свое уже получил. Хорошо, что в этом мире ничего не знают про харакири, а то с этого станется.
— Все, Клеменс, вольно, хватит грустить. Эй, мужик, отомри, смотреть на меня!
Клеменс вздрогнул и поднял голову.
— Слушайте внимательно, у нас мало времени. Вы уже знаете про задание императора — пожить немного на севере и навести там порядок. О «Скальной крепости» вы наверняка наслышаны, все же не последним человеком в империи были.
На лице бывшего заместителя не дрогнул ни один мускул. Молодец.
— У меня есть для вас предложение. Мы забываем старые обиды, вы становитесь нормальным полноценным командиром отряда, я постараюсь сделать все, чтобы мы все, подчеркиваю — все, в полном составе вернулись обратно живыми. В качестве первого шага к нашему примирению я сниму с вас этот браслет. Будете думать?
— Я готов, ваше магичество, — прохрипел взволнованный Клеменс.
— Договорились, — и я по старой привычке протянул руку арестанту.
В этом мире пожимать руки совершенно не принято, поэтому Клеменс рухнул на колени и схватил мою руку с намерением ее облобызать.
— Дурак, что ли! — я выдернул свою руку обратно, — встать! Живо!
— Я забыл вас предупредить, кстати, как вас зовут? Как вас в детстве называли?
— Клем, ваше магичество!
— Так вот, Клем, в моей стране руку протягивают для того, чтобы ее пожать и тем самым скрепить заключенный договор. Пробуем еще раз, — и снова протянул Клеменсу руку.
Тот осторожно ее пожал.
— Итак, обращаться ко мне «Господин магистр», личный состав гонять в хвост и в гриву. Сейчас пойдете домой, приведете себя в порядок, эта жуткая щетина вам совершенно не идет. Завтра в девять утра быть в трактире «Колесо», одетым по форме третьего заместителя.
— Но, господин магистр, это тягчайшее преступление — носить форму службы безопасности без права на ее ношение…
— Свое тягчайшее преступление вы уже совершили, а это так, мелочи. Вы что, всему городу сообщили, что вы больше не заместитель? Нет, не сообщали? Ну, и прекрасно. Даже если каким-то чудом вас раскусят и скрутят, то куда приведут? Правильно, в тюрьму, из которой вы опять же уйдете вместе со мной. Веселей, Клем, нас ждут великие дела.
Клем молча поднял руку с браслетом.
— Извини, забыл.
Повернулся к воротам и помахал рукой.
— Господин начальник, можно вас.
Начальник тюрьмы прискакал полубегом, стараясь сохранить слегка упавшее достоинство.
— Уважаемый, снимите с господина Клеменса браслет, нам надо идти.
Начальник побагровел и отчаянно замотал головой.
— Никак невозможно, ваше магичество, как это «идти»? Нужно распоряжение как минимум заместителя первого министра для отмены наказания преступнику. И потом, браслет может снять только главный гарнизонный маг, он посещает тюрьму только лишь раз в месяц.
— Все понятно. Я выполняю поручение Его императорского величества и у меня нет времени на все ваши танцы. Распоряжение об освобождении получите в канцелярии императора. А браслет…
Я посмотрел на железяку магическим взглядом. Браслет довольно активно светился, показывая, что угроза потери кисти вовсе не фиктивная. Неплохо придумано. Ломать — не строить, взялся за браслет и одним вдохом вытянул из него всю энергию. Обруч распался на две ровные половинки.
— Держите, — сунул железяки обалдевшему начальнику тюрьмы, — привет гарнизонному магу.
— Пойдемте, господин Клеменс, надеюсь, мне не придется жалеть о своем решении.
На следующее утро незадолго до девяти я сидел в зале трактира и с удовольствием поедал что-то типа пшенной каши, сдобренной хорошим куском масла. Не то, чтобы я волновался, придет Клеменс или нет, но лучше было бы, чтобы он пришел. Мне реально нужна помощь, и он со своей энергией был бы очень кстати.
С другой стороны — а куда ему бежать? В деревню, к тетке, в глушь, в Саратов? И что там делать? А на что жить? Ничего полезного, кроме как ловить изменников империи, Клеменс не умеет. В итоге, рано или поздно отловят, скорее рано, и все, петлю на шею без разговоров.
Мои ленивые размышления прервала открывшаяся дверь, и в зал вошел побритый и начищенный Клеменс, и даже фингал был чем-то слегка примазан, вот только взгляд, взгляд не тот, затравленный какой-то.
