— Вы приехали сюда торговать или снова кого-то ищете?
— Мы продали всё, что привезли сюда. И, скажу тебе откровенно, я рад, что наткнулся на твой фургон. Как ты знаешь, мы всегда стараемся придерживаться установленных правил, и не нападаем там, где этого нельзя делать. Но есть люди, которые готовы нарушить эти правила.
— Ты хочешь меня о чём-то предупредить? — насторожился меняла.
Бросив быстрый взгляд на помощников и охранников, Вадим приложил к губам указательный палец и, понизив голос, продолжил:
— Мой капитан случайно узнал, что на эту ярмарку готовится нападение. Ты отнёсся ко мне не как к случайному посетителю, и я хочу отплатить тебе тем же. Через пять дней, считая от завтрашнего, тебе лучше уехать отсюда. Я не знаю, когда точно будет совершено нападение и будет ли оно вообще, но очень хочу, чтобы ты поостерёгся. Не нужно лишний раз дразнить смерть.
— Здесь есть несколько моих старых приятелей, и я надеюсь оказать им услугу, сообщив о твоём предупреждении. Ты позволишь мне сделать это?
— Я не могу запретить тебе помогать друзьям, но прошу, будь осторожен. Вся беда в том, что это всего лишь домыслы.
— В нашем деле часто домыслы бывают самым точным, что можно узнать, — улыбнулся меняла. — Так ты не против, если я сообщу своим друзьям о нашем разговоре?
— Только если вы скажете, что эту весть вы узнали от северных варваров. Поймите, почтеннейший, своим нападением эти отбросы всех поставят в трудное положение. Мы просто не сможем торговать.
— Понимаю. Как говорится, в каждом стаде найдётся паршивая овца, — кивнул меняла.
— Вот именно, — улыбнулся Вадим, поднимая бокал.
Его план начинал претворяться в жизнь. У менялы найдётся не меньше дюжины друзей, которых он захочет предупредить, а у тех, соответственно, найдётся друзей не меньше. Если вспомнить правило геометрической прогрессии, то весть облетит ярмарку дня за три. В общем, всё должно получиться. Неважно, как решат поступить купцы. Оставят торговлю и бросятся наутёк или дружно направятся к герцогу и потребуют защиты. Главное, что планы Рыжего снова сорвутся.
Поговорив с менялой ещё немного, Вадим попрощался и покинул фургон. Вернувшись на постоялый двор, где северяне остановились на ночь, Вадим нашёл Свейна и, сев рядом с ним за стол, тихо сказал:
— Я запустил слух. Теперь нам пора уходить отсюда.
— Завтра и уйдём, — пожал плечами ярл. — А как ты умудрился слух-то запустить?
— Случайно наткнулся на одного нашего знакомого. Менялу, у которого мы сменили серебро на золото. Так что, можно сказать, нам очень повезло, он сразу поверил мне и готов рассказать об этом своим друзьям.
— Ну, значит, на рассвете в путь, — усмехнулся Свейн, залпом допивая вино.
— Ты чего такой мрачный, капитан? — насторожился Вадим.
— Надоело всё. Другие в моём возрасте уже внуков нянчат и за треллами присматривают, а я всё по морям болтаюсь, словно дерьмо в омуте.
— Не спеши помирать, старина. Придёт время, и ты будешь внуков нянчить. Вот сковырнём Рыжего со стула, который случайно троном называется, и домом займёмся.
— Твои слова, да Тору в уши, — усмехнулся Свейн.
Небрежно швырнув на стол несколько медяков, Свейн поднялся и молча вышел из зала. Проводив его задумчивым взглядом, Вадим жестом подозвал к себе служанку и, приказав ей подать вина, принялся обдумывать услышанное. По всему выходило, что этот отчаянный, сильный, жёсткий порой до жестокости воин страдает, не имея возможности жить в собственном доме, со своей семьёй.
Глотнув местной кислятины, Вадим скривился и, покосившись на кожаную кружку, с усмешкой подумал: «Сейчас бы водочки холодной, да под селёдочку с чёрным хлебушком. Вот уж точно говорят: „сермяжность, её и колом не вышибешь. Кому-то фуагра, а кому-то черняги кусок подавай“».
Занятый своими мыслями, Вадим не заметил, как в зал вошли четверо индивидов не самого благонадёжного вида и, присев за соседний стол, начали осторожно присматриваться к посетителям. Секира привычно оттягивала пояс Вадима, но пришедшие, очевидно, понадеялись на количественное превосходство. Осмотревшись, все четверо дружно поднялись и, обступив стол, за которым сидел Вадим, приступили к делу.
— Эй ты, положи кошелёк на стол и проваливай, если жить хочешь, — прошипел один из парней.
Удивлённо покосившись на чужаков, Вадим усмехнулся:
— В моём кошельке всего несколько медяков. Не стоит рисковать жизнями ради такой жалкой добычи.
— Хватит врать. Ты сидел в фургоне менялы. Так бывает, только если у человека есть что-то серьёзное, — быстро ответил один из парней.
— Дурак. Я этого менялу давно уже знаю. Выпили вина, обменялись новостями и разошлись. Впрочем, если не веришь, смотри сам.
Вадим швырнул кошелёк на стол. У него не было никакого желания ввязываться в драку. День был слишком длинным и насыщенным. Схватив кошелёк, бандит быстро распустил завязки и, сунув туда нос, разочарованно протянул:
— Проклятье, здесь и вправду только медь.
— Я же говорил, — пожал плечами Вадим.
— Вставай и вытряхивай из пояса всё, что есть, — зло оскалился другой парень.
Понимая, что они не отвяжутся, Вадим медленно встал, сдвинув табурет в сторону нападавших. Его действие было рассчитано на инстинкт, и парни не подкачали, отпрянули в сторону, опасаясь получить табуретом по коленям. Одновременно с этим отодвинулся и сам Вадим, выбираясь на открытое пространство.
Делая вид, что собирается лезть в пояс, он положил руки на пряжку и, ещё раз осмотревшись, одним плавным движением выхватил секиру. Не ожидавшие такой наглости бандиты шарахнулись в стороны, хватаясь за кинжалы, но было уже поздно. Ощутив в руках привычную тяжесть оружия, Вадим вдруг испустил вой полярного волка и ринулся в атаку.
Резкий взмах справа налево, наискосок, через грудь — и ближайший бандит захлебнулся булькающим хрипом, рухнув на заплёванный пол. Быстрый полуоборот в сторону — и другой бандит зашёлся криком, зажимая окровавленную культю, оставшуюся от руки, только что сжимавшей кинжал. Разворот вокруг своей оси — и голова третьего нападавшего с глухим стуком покатилась к стойке.
Четвертый бандит, растерянно оглядевшись по сторонам, вдруг испуганно икнул и, выронив кинжал, грохнулся в обморок. Всё произошло в считаные секунды. Так быстро, что сидевшие в зале не успели ничего понять. Только когда неожиданно обмякшее тело последнего оставшегося в живых бандита с грохотом рухнуло на пол, выпивохи очнулись и, дружно вскочив, шарахнулись в стороны от замершего с оружием в руках воина.
Но вой полярного волка не прозвучал даром. Входная дверь с треском распахнулась, и в зале сразу стало тесно от кучи вооружённых варваров. Первым в зал влетел Рольф, едва не снеся дверь с петель. Увидев два трупа, одного инвалида и лежащего без сознания дурака, гигант опустил секиру и, недоуменно почесав в затылке, проворчал:
