свое обещание. А может и того хуже, отдаст меня на растерзание жрецу, предварительно попользовавшись.
Брюс, словно издеваясь надо мной, и не думал отворачиваться. Он наблюдал, как я метаюсь по комнате, раздумывая, где бы переодеться.
Ава с подругой ушли, а я, наконец, смирилась. Раз уж я не могу избежать его пристального внимая, то я принимаю условия игры. Он хочет представления? Значит, получит.
В меня будто бесы вселились.
Не те, которые позволили ему ласкать меня короткий отрезок времени, а другие, взбешенные, хотевшие доказать, что помимо внешности у женщин есть еще характер.
Я повела плечом, скинула опостылевшее одеяло, выгибая поясницу. Подняла руки, запуская их в широкие рукава и поднимаясь на мысочки. Я знала, что у меня подтянутая фигура, что я достаточно стройная и даже немного недобираю в весе по сравнению с местными красавицами.
Нутром чувствовала, что глава клана заводится, не сводит с меня своего сурового взгляда, но его сдерживает слово, а меня не держит ничего.
Наконец, я была прилично одета.
Мои волосы, не уложенные, сбитые, волнами ложились по плечам.
Повернувшись, словила странный блеск в его глазах, похотливую поволоку, но... Брюс поиграл мышцами, отпил из бокала и предложил сесть напротив, словно его нисколько не задевало затеянное мной действие.
— Ты голодна... — он не спрашивал, а утверждал, показывая на количество приборов.
Разложено было на две персоны.
— Спасибо, — поежилась я и осторожно взялась за вилку.
Действительно, желудок урчал, требуя пищи, но вблизи здоровяка мне было неуютно. Будь моя воля, я бы сбежала сразу, как пришла в себя, но вряд ли бы он позволил.
Несколько минут мы молчали. Он ел, посматривал то на пламя, то на меня, а я с ума сходила от нервозности.
— Лиса, я терпелив, — внезапно обозначил он, — но это не дает тебе право испытывать меня. Объясни, что произошло на реке, отчего тебя прибило именно в то место, где я отыскал тебя?
Я застыла. Большой ком застрял в горле, хотя я не проглотила ни куска. Эти ужасные воспоминания всплыли в моем сознании.
— Лэрд, я понятия не имею, что можно ответить. Клянусь, я не хотела сбежать или скрыться. Мне некуда, — пыталась заверить его, — я почти ничего не помню, с трудом ориентируюсь в клане и совсем не знаю его границ. Меня толкнули, я видела, что меня толкнули.
Повторяла словно мантру. Я точно не ошибалась. Я не была неуклюжа или неосторожна, всю жизнь дружила со спортом и поскользнулась на ровном месте? Так не бывает.
Какой-то противный голос внутри меня протянул, что и перемещение во времени и пространстве не бывает, но последний я сумела заткнуть.
— Кому ты успела перейти дорогу? Ты рабыня, ты не значишь ничего, не стоишь ничего...
Фразы звучали довольно обидно.
Опять я вспомнила угрозы Давины или нелюбовь Авы, но полагала, что у двух местных склочниц были другие способы, чтобы убирать ненужных конкуренток. Жалобы, нытье, поклепы.
Да и смысл доносить? Доказательств у меня нет. Слово рабыни против слова главной любовницы? Я ведь не идиотка.
Опустив лицо, я судорожно вздохнула.
— Мне нечего сказать. Может, — во мне заиграла гордость и неприятие, — во враждующем клане у меня была какая-то роль? Ты же нашел меня без ошейника.
Я лгала, но делала это с какой-то преступной уверенностью, что поступаю правильно. В конце концов, именно мне покорилась магия.
Брюс подобных слов не ожидал. Он встрепенулся, словно я сообщила что-то дельное, протянул руку, подхватывая меня за подбородок, чтобы я смотрела прямо на него.
— Твои соклановцы ужасно обращались с тобой? — он задумчиво рассматривал мое лицо. — Взяли на поле битвы, а если хотели обменять? Подарить мне, чтобы я был менее жесток?
Или ничего не знали о моем существовании.
— Я не помню, — вырвалась из захвата. — Ничего не помню.
— Или очень хорошо лжешь. Все женщины отлично умеют врать, ты не будешь исключением.
Устав слушать о его отношении ко всем девицам, я отъехала от стола. Ни один аппетитный кусок не лез в горло.
— Позволишь мне вернуться?
— А завтра я не найду тебя где-нибудь на дне? — хмыкнул мужчина.
Не могла ему ничего обещать, но твердо решила проштудировать гримуар и отыскать способ защитить себя.
— Значит, будет другая целительница, — заключила я и встала, дождавшись его разрешения.
Уже на выходе, перед дверью я на миг растерялась, замялась, вспомнив о чем-то очень важном.
Брюс Сильный сидел, расставив ноги, а свет от пламени за его спиной создавал вокруг него какой-то огненный, величественный ореол.
Он меня спас, помог избежать неминуемой смерти и даже притащил в свою постель. Мог бросить, оставить на берегу или перепоручить другим людям.
Но он же спас.
Тяжело оставаться равнодушной к своему герою. В груди мерно застучало сердце, мужчина начинал вызывать у меня некоторую симпатию.
— Лэрд, — помедлила я, берясь за латунную ручку.
— Да? — дернулись его кустистые брови.
— Спасибо... еще раз, — меня настигло смущение. Раздеваться и одеваться оказалось значительно легче. — за спасение и... все остальное, — неопределенно махнула рукой.
— Иди, Лиса, — он остался невозмутим, — я делал это не для тебя.
Какой же он все-таки...
Сбежав от лэрда, облегчения не почувствовала. Ощущала себя грязной, липкой и... очень голодной.
Жители бросали на меня странные взгляды, но я предполагала, что тем известно о моей беде.
В дверях хижины меня встретила Хелен.
— О боги, — прижала она ладонь к груди, — я так за тебя волновалась. Говорят, тебя вытащил сам лэрд. Лиса, ты правда намеревалась утопиться?
Зайдя внутрь, обнаружила новое подношение от женщины. Моя новая подруга принесла мне ужин и оставила его на столе.
В домике было
